Гроза бушевала всю ночь, утром ливень прекратился, а днем Платон с Биланой приехали и подарок привезли Инессе Евгеньевне – гранатовые часы. Где они были, ей особо не рассказывали, сказали, что хорошо отдохнули. Инесса Евгеньевна воспрянула духом, но попросила проверить часы на радиоактивность. Платон, смеясь, протянул ей прибор. Показатели были в норме.

После рождения ребенка, молодая семья пришла к Инессе Евгеньевне с одной просьбой: совершить родственный обмен, по которому они переезжают втроем в ее трехкомнатную квартиру, а она переезжает в однокомнатную квартиру Биланы. И все довольны. Обмен состоялся, даже мебелью не менялись, все осталось стоять на своих местах.

У Инессы Евгеньевны возникло ощущение, что ее, как гвоздь забили в угол. А в угол она поставила гранатовые часы. Женщина посмотрела на часы, ей показалось, что старинные часы ей подмигнули. Она подошла к часам, открыла дверцы, ей мучительно захотелось взять в руки гирьки, она дотронулась рукой до тяжелой, металлической гирьки в виде цилиндра. Двумя руками подняла одну гирьку, покрутила, заметив линию соединения, нажала на гирьку внизу, и гирька в ее руках распалась на две части…

Внутри гири лежало письмо, бумага давно пожелтела. С большим трудом она прочитала, что эти часы созданы часовых дел мастером Б…вым по заказу графа Орлова в 1770 году или нечто очень похожее.

Это же экспонат для музея Чесменской битвы, – подумала Инесса Евгеньевна, но сообщать о своей находке никому не успела. В дверь позвонили. Естественно, за дверью квартиры стоял фаворит Инессы Евгеньевны – Прохор Степанович.

– Инесса, не гони! Можно я к тебе пройду?

– Прохор Степанович, Вы один вполне войдете в эту квартиру, но за Вами придут Ваши подростки. Тесно станет.

– Не издевайся, – пробасил Прохор Степанович, поднимая Инессу Евгеньевну, и вместе с ней прошел в маленькую квартиру.

– Выпусти меня! Не люблю я, когда меня поднимают! Отпусти!! – закричала женщина в крепких руках мужчины.

Прохор Степанович осторожно опустил на пол Инессу Евгеньевну:

– У меня есть идея, Инесса! Значит, так, Паша с матерью едет в мою квартиру.

В их комнату въезжает Инна с матерью, я – переезжаю к тебе. Здорово придумал?

Ведь твои дети заняли твою квартиру.

– Отлично, Проша! А я, куда перееду в твоем плане? Нам в одной комнате будет тесно.

– Ты, права, Инесса, ты будешь жить на кухне, а я в твоей комнате. Все на местах!

– Сказать, что у тебя нет совести – это ничего не сказать, – зло процедила Инесса Евгеньевна, – ты, что, думаешь, мне легко было переехать из большой квартиры в маленькую!?

– Тебе меня не выгнать, я большой, я весь тут! А, что это за архитектурные часы стоят? Откуда такое старье в моей комнате? Выноси! Я могу и новые шкафчики сделать, ни чета этому шкафчику со старыми стрелками.

Дух гранатовых часов очень обиделся за себя и новую, добрую хозяйку. Он подсветил гранаты на циферблате, и они засветились; заискрились и стрелки на часах. Инесса посмотрела на часы, и поняла, что в них живет дух времени. Она очень давно работает со старой мебелью, и прекрасно знает, что многие старые предметы старины дышат своим временем.

– Чего это часы ожили? – спросил Прохор Степанович у пространства.

Часы второй раз на него обиделись, дух часов дыхнул на Прохора Степановича, и его душа вселилась в гранатовые часы. Тело Прохора Степановича приобрело внутреннюю оболочку шкафа, его мозги стали часовым механизмом.

Квартира была полностью в распоряжении Инессы Евгеньевны. Прохор Степанович растворился в часах, словно бы его и не было.

– Проша, ты в часах? Пошевели стрелками, если меня слышишь!

Стрелки на часах пошевелились и пошли обычным путем.

– Вот до чего тебя жадность довела, Проша, часами стал. Теперь я знаю, что славянский шкаф был обетованный, в нем дух был и светился прошлым светом своих химических реакций. Надо мне было Платона потревожить! Не звонила бы ему, и славянский шкаф бы стоял себе и стоял, какой шкаф потеряли! – горевала Инесса Евгеньевна, которой удалось увидеть славянский шкаф.

Часы подмигнули ей гранатовой единичкой.

– Проша, а что, если в тебя магнитофон вставить? Тогда нормально будешь мне говорить, о чем часы думают.

Билана взяла на руки ребенка и позвонила в дверь Инессы Евгеньевне:

– Инесса Евгеньевна, Платон исчез. Найти не можем. Посидите с ребенком, поеду его искать.

– С ребенком посижу, но искать надо не его, а славянский шкаф!

– Почему Вы так думаете?

– Я знаю, я просто знаю. Узнай, пожалуйста, куда отправили этот шкаф, там найдешь Платона.

– А Прохор Степанович уже ушел? Я видела, он к Вам заходил.

– Билана, принеси свой фотоаппарат, увидишь Прохора Степановича.

Билана принесла фотоаппарат, сфотографировала гранатовые часы, они улыбнулись, и выпустили Прохора Степановича.

– Прохор Степанович, Вы в часах были? Вы их ремонтировали? Как Вы в них поместились?

– Билана, ты, что журналистка, вопросы задаешь? Тебе ясно сказано – ищи Платона, – ответил ей Прохор Степанович, взяв на руки маленького ребенка из рук Инессы Евгеньевны.

Билана уехала искать славянский шкаф и Платона.

Платон не мог выбросить из головы славянский шкаф, а его друг Родька, тем более.

Они верили в радиоактивное свечение и не верили. Больше всего они боялись, что славянский шкаф уже успели уничтожить, вся надежда была на не исполнительность исполнительных служб, и были правы отчасти.

Шкаф вывезли на свалку и сбросили в общую кучу, недавно затрамбованную мусорной техникой. Шкаф привлек внимание местных людей воронов. Они, общими усилиями шкаф вынесли со свалки, поставили на проселочной дороге и залюбовались деревянным исполином.

Один мужик открыл дверцу шкафа, свечения в шкафу не было, да он и не знал, что оно было. Шкаф по общему согласию, установили в их лачуге, он стал целой стеной.

Его многочисленные дверцы и ящики радовали людей воронов свалки. В качестве стенки в лачуге, и обнаружили Платон с Родей славянский шкаф. Даром его мужики не отдавали, но за пару сотенных зеленых бумажек – отдали с великой радостью.

Шкаф вытащили из лачуги, вид у него был затрапезный.

Платон так и сказал:

– Шкаф, до чего ты грязный, старый, паршивый, можно сказать, – не успел Платон договорить свои бранные слова, как весь исчез в славянском шкафу.

Родька глазам своим не поверил: был человек – и нет человека, а мужики к этой минуте уже ушли покупать зеленого змия на зеленые бумажки. Родя открыл самую большую дверцу шкафа, Платона там не было. Он посмотрел за шкаф, но и там его не было. Стал быстро открывать все дверцы и ящики, но нигде Платона не было.

Свечения в шкафу тоже не было! Родя измерил радиоактивность шкафа, параметры были в пределах нормы.

Билана подъехала к шкафу, на алой машине с автоматической коробкой передач:

– Вот вы, где пропадаете! Ищу вас везде! А, где Платон? Родька, я тебя спрашиваю!

Где мой бывший муж!?

– Билана, понимаешь, он исчез в шкафу без остатка.

– Ладно, я его сейчас соберу, – сказала Билана, фотографируя шкаф.

После вспышки фотоаппарата, из шкафа, как джин из всех щелей, появился единый Платон.

– Родная моя, ты меня спасла! – кинулся Платон целовать Билану.

– Ругаться меньше будешь, – ответила она, набирая номер мобильного телефона Инессы Евгеньевны, – Инесса Евгеньевна, это я, Билана, нашла Платона и славянский шкаф.

Потом она позвонила мне:

– Аня, привезти славянский шкаф в магазин? Нет, он не радиоактивен, так Родька говорит, глядя на свой прибор.

Шкаф привезли к цветущим кустам сирени, выгрузили, поставили на асфальт и всем зевакам запретили говорить плохие слова рядом с грозным, дубовым шкафом.

Прохор Степанович сидел у Инессы Евгеньевны дома с ее маленьким внуком, заигрывая перед малышом, с тревогой оглядываясь на гранатовые часы.

Билана не выдержала загадок последних дней и спросила у Инессы Евгеньевны: