Зимой я пригласил Уиндхема, нашего комиссара, знающего о тиграх больше, чем кто-либо другой в Индии, пойти на гарь у верхнего края оврага, где жил «холостяк», чтобы показать ему свежие отпечатки лап тигра, найденные мной на гари этим утром. Уиндхема сопровождали два опытнейших шикари. Когда они все трое тщательно осмотрели и измерили следы, Уиндхем заявил, что, по его мнению, длина тигра — десять футов «между колышками»,[22] один из шикари сказал, что зверь имеет десять футов пять дюймов «по кривой», а другой — десять футов шесть дюймов или немного более. Все три единогласно утверждали, что им никогда не приходилось видеть более крупного тигра.

В 1930 г. лесное ведомство начало большие порубки леса в местах вокруг жилища холостяка. Беспокойство надоело тигру, и он переменил квартиру. Это я узнал от двух охотников, взявших себе лицензии для того, чтобы застрелить тигра. Лицензии эти действительны только на пятнадцать дней. В эту зиму одни охотники сменяли других, но они так и не смогли встретиться с тигром.

Примерно в конце зимы старый почтальон-скороход, проходивший мимо нас утром и вечером на семимильном маршруте через лес в горную деревню, зашел ко мне как-то вечером и сказал, что утром он видел на своем пути самые большие тигровые следы из всех попадавшихся ему за тридцать лет службы. Тигр, по его словам, пришел с запада и, пройдя вдоль дороги двести ярдов, ушел на восток по тропе, начинавшейся у миндального дерева. Дерево находилось в двух милях от нашего дома и было хорошо мне известным ориентиром. Тропа, по которой пошел тигр, тянется на полмили через густые джунгли, пересекает широкое русло, а потом соединяется с протоптанной скотом дорожкой, извивающейся у предгорий и исчезающей в глубокой лесистой долине. На следующий день рано утром я пошел вместе с Робином осмотреть местность. Моей целью было место, где пастушья тропа входит в долину. Здесь легко можно обнаружить следы любого зверя, приходящего в долину или покидающего ее. С момента нашего выхода Робин, по-видимому, понимал, что перед нами стоит особая задача. Он не обращал ни малейшего внимания ни на подымаемых им диких кур, ни на подпустившего нас вплотную каркера, ни на двух замбаров, которые, завидев нас, остановились и закричали. Там, где тропа входила в долину, почва была каменистой. Когда мы пришли на это место, Робин опустил голову и тщательно обнюхал камни, а по моему сигналу повернулся и отправился по тропе. По его поведению я мог заключить, что он почуял тигра и что запах был свежий. Через сто ярдов дорога пошла по ровному месту у подножия горы; почва была мягкой. Здесь я увидел отпечатки лап тигра, и один взгляд на них показал, что мы идем по пятам «холостяка» и что он прошел перед нами за минуту или две.

За участком с мягкой почвой дорога на протяжении трехсот ярдов проходила по камням, а потом круто спускалась вниз к открытой равнине. Если тигр шел по тропе, мы должны были увидеть его на этом ровном месте. Мы прошли еще пять — десять ярдов, Робин остановился, обнюхал сверху и снизу куртину травы слева от тропы, повернул и вошел в траву, высота которой была около двух футов. По ту сторону от травы были заросли клеродендрона, имевшие в поперечнике примерно сорок ярдов. Этот кустарник растет густыми группами, бывает высотой в пять футов, имеет обильную листву и большие шапки цветов, напоминающих цветы конского каштана. Тень, даваемая кустарником, делает его привлекательным для тигров, замбаров и кабанов. Подойдя к клеродендрону, Робин остановился и вернулся обратно ко мне, сообщая этим, что он увидел в кустах что-то страшное и просит взять его на руки.

Подняв Робина с земли, я засунул его задние лапы в левый карман, он зацепился передними лапами за мою левую руку и находился в безопасности: у меня при этом обе руки были свободны для пользования ружьем. В таких случаях Робин бывает абсолютно неподвижным: что бы он ни увидел, как бы себя ни вел зверь перед моим выстрелом или после выстрела, Робин не двигался и не мешал мне стрелять или смотреть.

Медленно продвигаясь, мы прошли полпути через кусты клеродендрона, и тогда я заметил, что кусты перед нами шевелятся. Подождав, пока тигр не выйдет из кустов, я пошел вперед в надежде увидеть его среди более или менее густых зарослей, но тигра нигде не было видно. Тогда я опустил Робина на землю, он повернул влево, я понял, что тигр ушел в близлежащий узкий и глубокий овраг. Этот овраг вел к подножию одиноко стоявшей горы, пещеры которой посещались тиграми. Мое ружье не подходило для встречи с тигром на короткой дистанции, к тому же было время завтракать. Мы с Робином повернули домой.

После завтрака я вернулся один, вооружившись тяжелым штуцером. Когда я приближался к горе, служившей в давно прошедшие времена местом сбора здешнего населения при нападениях гурков, я услышал звон большого бубенца, который привязывают на шею буйволов, и крики человека. Звуки доносились с плоской вершины горы, имевшей величину в пол-акра. Я поднялся туда и увидел кричавшего человека; он сидел на дереве и сбивал обухом сухие ветви. Под деревом собралось несколько буйволов. Заметив меня, человек стал звать и кричать, что я пришел как раз вовремя, чтобы спасти его и его буйволов от шайтана в образе тигра величиной с верблюда, угрожавшего ему в течение нескольких часов.

Из рассказа человека я узнал, что он пришел на гору вскоре после того, как мы с Робином отправились домой. Только что человек стал резать листья бамбука для буйволов, как увидел, что к нему приближается тигр. Пастух стал кричать, чтобы прогнать зверя, как он не раз делал при встрече с другими тиграми, но этот тигр, вместо того чтобы уйти, зарычал. Пастух побежал, за ним буйволы, он влез на ближайшее дерево. Тигр, не обращая внимания на крики, стал ходить кругом, а буйволы повернулись к нему рогами. Вероятно, тигр, услышав мое приближение, ушел только за мгновение до моего прихода.

Сидевший на дереве человек был моим старым приятелем, он изрядное время занимался браконьерством — до своей ссоры с деревенским старостой — в джунглях с ружьем этого самого старосты. Он стал умолять меня вывести его со стадом из джунглей. Поручив ему указывать дорогу, я пошел сзади и следил, нет ли здесь кого-нибудь. Вначале буйволы склонны были продолжать держаться вместе, но после некоторых убеждений мы заставили их идти по одному. Когда мы прошли полпути по открытому месту, нам послышался голос тигра в джунглях справа от нас. Человек ускорил шаг, а я стал торопить буйволов, так как нам оставалось пройти еще милю по густым джунглям, перед тем как выйти к широкому руслу, за которым находилась деревня моего приятеля и где его буйволы были бы уже в безопасности.

Я заслужил репутацию человека, более интересующегося фотографированием зверей, чем их уничтожением. Перед расставанием мой друг умолял меня отложить на этот раз фотографию в сторону и убить тигра. Он говорил, что тигр такой большой, что может за один раз съесть буйвола. Я обещал сделать, что могу, и пошел обратно своим прежним путем по открытым местам навстречу случаю, каждая деталь которого глубоко врезалась в мою память.

Дойдя до развалин, я сел, ожидая, что тигр сам выдаст себя или что животное население джунглей сообщит мне, где он находится. Было около трех часов пополудни, и, так как солнце приятно грело, я положил шляпу на колени и задремал; через несколько минут я был разбужен ревом тигра.

Между равниной и горами был расположен участок в полмили шириной, поросший необычайно густыми кустарниками. Я определил, что тигр находится в горах на той стороне кустарниковых зарослей, примерно в трех четвертях мили от меня, а характер его рева показывал, что он ищет себе пару.

Вблизи от того места, где я сидел, проходила заброшенная гужевая дорога, по которой несколько лет тому назад возили лес. Она почти прямо вела к месту, где ревел тигр. Я мог бы пойти по этой дороге к зверю, но тут на горах росла густая трава, и у меня было мало шансов увидеть зверя без помощи Робина. Поэтому я решил заставить тигра самого прийти ко мне. Я был слишком далеко, чтобы он мог меня услышать; мне пришлось пробежать по заброшенной дороге несколько сотен ярдов, положить штуцер на землю, влезть на высокое дерево, откуда я три раза подал голос.[23] Тигр немедленно ответил. Я слез с дерева, побежал обратно, подманивая тигра голосом, и добежал до равнины, не найдя по пути подходящего места, где можно было засесть в ожидании тигра. Надо было что-то предпринять и предпринять быстро, потому что тигр поспешно приближался. Отвергнув мысль воспользоваться небольшой впадиной, полной черной вонючей воды, я лег на открытом месте в двадцати ярдах оттуда, где дорога углублялась в кустарники. Отсюда мне открывался вид на дорогу на протяжении пятидесяти ярдов, но далее перспективу закрывал окаймлявший дорогу кустарник. Если бы тигр пошел по дороге, я стал бы стрелять при первом его появлении на открытом месте.