Приняв такое решение, я как-то разом потяжелел, как будто притяжение земли вдруг увеличилось вдвое. Мои ноги и задница сразу налились свинцом. Куда подевался тот жизнерадостный утренний «стрекозел», готовый порхать по воздуху от избытка оптимизма?

Я придвинул к себе телефон, который весил не менее тонны.

Клод Романель не был похож на человека, в которого трижды стреляли всего неделю назад. Голос его был тверд, уверен, немного хрипловат.

Скучающей телефонистке, соединившей меня с палатой 608 в западном крыле Скоттсдейлского Мемориального госпиталя, я представился как Вильям В. Вильямс, и через несколько секунд в трубке раздался бодрый громкий голос моего клиента:

— Вильямс?

— Он самый. Мне бы хотелось…

— Так значит это ты тот решительный и способный частный детектив Шелдон Скотт, которого…

— Да… это я. И я бы хотел…

— Выдумка с Вильямсом — это так, для подстраховки, чтобы не оставлять следов на случай, если…

— Не оставлять следов? Но кому?

— Наш общий друг Уортингтон расхваливал тебя как самого подходящего для этой работенки человека. Обещал, что ты выполнишь ее точно в самый близкий срок, и я не буду разочарован. Так что вам лучше меня не разочаровывать. Если же этот болтливый сивый мерин надул меня, то я натравлю на него пару моих парней из Техаса, которые кастрируют его без наркоза, а тебя нашинкуют, как для салата. Это так, к слову. Но даже если ты хоть наполовину так хорош, в чем я очень сомневаюсь, даю член на отсечение, ты не нашел еще мою Мишель. Ведь я не ошибаюсь?

— Если ты не захлопнешь пасть, то будешь разыскивать ее сам.

Мне показалось, что на другом конце провода довольно захихикали. Осадив таким образом бесцеремонного клиента, я ответил:

— Нет, Мишель я еще не нашел, так что можешь быть спокоен за свой член. Я даже еще не начал ее искать.

— Так начинай. Чесаться нет времени, а то…

— Может быть, ты в конце концов заткнешься и дашь мне возможность кое-что уточнить?

На этот раз я точно расслышал смешок. Однако Романель замолчал, и я продолжил:

— Я только что разговаривал с Уортингтоном. Теперь мне нужно узнать кое-что от тебя, если ты действительно хочешь, чтобы я занялся этим делом. Прежде всего я бы хотел уточнить, что от меня требуется. Во-первых, ты хочешь, чтобы я разыскал твою дочь. Во-вторых, позаботился о том, чтобы она встретилась с Уортингтоном и поставила свою подпись под документом, который он для тебя подготовил. И, в-третьих, после выполнения первых двух условий мне необходимо доставить твою дочь к тебе домой в Парадайз Вэлли. Я правильно все понял?

— Точно в яблочко. Только из всех твоих «если» и «когда», давай оставим только «когда». И, в-четвертых, усеки, что все это нужно сделать срочно.

— Нет. В-четвертых, предполагается, что я должен выполнить три первых условия за час-полтора, вслепую и со связанными руками.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Только то, что я должен буду искать не Мишель Романель, поскольку твоя дочь наверняка проживает сейчас под другой фамилией, и ты не можешь сказать под какой. Более того, ни при каких обстоятельствах я не должен упоминать фамилию «Романель», или даже имя «Клод» по не известной мне причине. Далее, ты полагаешь, что твоя дочь должна быть где-то в Лос-Анджелесе, а может и не быть. Итак, все, что я имею — это имя Мишель и несколько «может быть». Согласись, не густо для выполнения твоего задания. А ждать у тебя нет времени.

— Совершенно нет — это факт. Если тебе понадобится неделя-другая, то забудь об этом. Ты должен провернуть все это за несколько дней. Однако в твоих словах есть резон. Я расскажу тебе все, что смогу. Но это будет не много. — Он замолчал, и я услышал сдержанный кашель. Потом он хрипло спросил: — Так что ты хотел узнать?

— Начни хотя бы с того с чего ты взял, что твоя дочь может быть в Лос-Анджелесе или поблизости от него? И почему она, возможно, живет здесь под именем Мишель Ветч?

— О'кей… — Романель помолчал несколько секунд и сказал: — Время от времени я подкидывал своей кошелке деньжат. Главным образом на… — Он снова утробно откашлялся, и я не расслышал окончания фразы. Что-то вроде «спри» —…на выпивку и жратву.

— Повтори, что ты сказал?

— Деньги посылал, говорю. Чтобы она могла платить за квартиру, покупать одежду и пополнять запас спиртного. Она капитально закладывала. Опрокинет в свою неумолчную глотку пару стаканов, закусит сигаретой и ходит по дому, как огнедышащий дракон, извергая клубы дыма и разбрызгивая капли яда. И без конца пилит меня, пилит. Не женщина, а какая-то пилорама.

— Оставим твои воспоминания о счастливой супружеской жизни столетней давности. Я пытаюсь узнать…

— Хорошо. Николь — моя супруга, горластая стерва с метровым, раздвоенным на конце языком, чтоб ее черти зажарили в аду на гриле… Ну да ладно… Так вот, моя беспардонная бывшая супружница мается дурью, то есть я хотел сказать, страстью к перемене мест. Она прекрасно понимает, что я не смог бы посылать ей башли, если бы не знал, где она находится в данный момент. Поэтому, если я не звонил ей примерно раз в год или всякий раз, когда она переезжала, она сама звонила мне и говорила, куда высылать деньги, с каждым разом требуя все больше, больше, больше…

— Оставим на время финансовые вопросы, — мягко предложил я.

— Оставим… к этому мы еще вернемся… Так вот, последний раз она звонила из Лос-Анджелеса месяцев шесть назад. Николь упомянула, что живет в Монтери Парк, что рядом с Лос-Анджелесом, и недавно развелась с парнем по фамилии Ветч. Еще она сказала, чтобы я выслал ей чек на сумму побольше (так я и разбежался!) на имя Николь Э. Ветч, под которым она временно проживает.

— Временно? Она что, снова собиралась замуж? Впрочем, это не важно. Я начну поиски с адреса, по которому ты отсылал ей бабки. Правильно?

— Неправильно. Я послал ей чек на центральную почту Монтери Парк, до востребования, как она и просила. Видимо, не хотела, чтобы его увидел в почтовом ящике какой-нибудь тип, с которым она в то время жила. Словом, я отослал ей приличную сумму плюс несколько сотен в придачу, чтобы сделать ее счастливее, что так же возможно, как сделать модную прическу из волос медузы Горгоны или приучить ее питаться одной овсянкой…

— Мистер Романель…

— Присылай деньги, да поскорее! — вопила она. — Видите ли, ей вздумалось снова выйти замуж… за, дай Бог памяти, какого-то Чарли Снупа, с которым она в то время жила. Но вообще-то она мне не сказала точно его имя. Наверное, и сама толком не знала, как его звать. Она тогда намылилась в Северную Дакоту. Да… кажется в Северную. А может в Южную. Какая, черт, разница Северная или Южная? Да хоть бы на один из полюсов! Для нее и это было бы недалеко…

— Значит, с известной долей уверенности можно предположить, что полгода назад она проживала в Монтери Парк?

— Да уж наверняка, раз не вернулся посланный мной чек. Это — единственные координаты, которые я знаю. Не жила ж она, в самом деле, на центральной почте! Понимаешь, эта сука постоянно переезжает. Избавляется от старых мужей — подозреваю, убивает их и закапывает ночью на местном кладбище, цепляет свеженького — и фьють!

— О'кей! Пока достаточно о твоей бывшей жене, старой кошелке, спившейся б…ди, брызжущей ядовитой слюной. Ксантиппе — находке для радикулитчика…

— Э… Скотт, постой, погоди. Ты не можешь так говорить о моей бывшей жене. Я могу, но никому другому не позволю…

— Извини, Романель. Я только цитировал тебя.

— Хм… Будем считать, так оно и есть. Так на чем мы остановились?

— На том, что Николь ошивается где-то в районе Лос-Анджелеса. Но почему ты думаешь, что Мишель тоже где-то здесь?

— Николь, моя… моя швабра как-то упомянула, что Спри наведывается к ней каждую неделю или две. Из этого я заключил, что, будучи в Каире или Бомбее, она не смогла так часто наезжать к матери.

— Резонно. Не мог бы ты сузить круг поиска хотя бы наполовину штата Калифорния?