Ей стало гораздо легче, хотя она до сих пор еще не наладила отношения с Альбертом. Несмотря на ее жест в отношении аболиционистов, он не был до конца счастливым. Виктория отказывалась признать, что, отчитав его по поводу Португалии, тем самым все испортила. Она же была вынуждена указать ему на ошибку! Он неопытен, и она не имела права позволить ему совершать ошибки от ее имени и, кроме того, не раз уже ему объясняла: к его поступкам отношение особое, потому что он муж королевы Англии.

Виктория сидела очень прямо в карете, пока они ехали на скачки, и убеждала себя, что быть королевой – самое главное для нее и ей вполне достаточно того, что народ любит ее.

Однако через несколько дней ее уверенность в любви подданных потерпела фиаско, от которого она никогда не оправилась.

Когда они с Альбертом ехали из Букингемского дворца, чтобы навестить ее мать, произошло покушение на ее жизнь.

Виктория смотрела в другую сторону, и именно Альберт первым обратил внимание на человека, облокотившегося на ограду Грин-парка. Он направил на них какой-то предмет. В ранних сумерках сверкнул яркий свет, и через мгновение что-то пролетело мимо них. Испуганные лошади заржали и остановились. Легкая карета, сопровождаемая двоими форейторами, застыла на месте. Виктория повернулась и увидела человека с дымящимся пистолетом в руке.

В следующий момент она почувствовала, как Альберт обхватил ее руками и попытался пригнуть вниз. Она услышала его дрожащий от волнения голос – принц спрашивал, не ранена ли она. В этот жуткий момент она посмотрела на него и засмеялась. Она ничего не боялась, ситуация казалась ей неправдоподобной. Ее, беременную женщину, какой-то человек пытался убить. Другая бы на ее месте непременно упала в обморок. У Альберта не было времени подумать о характере женщины, на которой он женился. Стокмар говорил ему, что Виктория менее умна, чем он сам. Но в эти секунды он видел только одно. У убийцы было два пистолета.

– Виктория… умоляю тебя, ложись!

Ему уже не оставалось ничего иного, как только попытаться прикрыть жену собственным телом. Когда он это сделал, то почувствовал, как она сопротивлялась ему, отказываясь искать спасения на полу кареты. Прогремел второй, и последний выстрел, и пуля ударилась в стенку кареты прямо над головой Виктории.

Вокруг собиралась толпа народу, многие хотели увидеть королевскую карету, а если повезет, то посмотреть, как она прогуливается по Грин-парку. На миг собравшиеся остолбенели, придя в ужас от увиденного. Но когда звук последнего выстрела раскатился в воздухе, они очнулись от кошмара. Люди побежали к убийце, который, не трогаясь с места, медленно опустил пистолет. Он не отводил взгляда от лица королевы, которую пытался убить. Человек не изменил положения, и глаза у него остановились, как у лунатика, когда раздались крики:

– Убить его! Убить его!

Виктория медленно повернулась к мужу. Люди бежали к мужчине – кто с палкой, а кто просто сжав кулаки. Вот теперь она и в самом деле испугалась.

– О Альберт, – шепнула она и прижалась к его плечу.

Принц увидел, что нападавшего окружила разъяренная толпа и понял: в следующий момент они станут свидетелями самовольной расправы над потенциальным убийцей.

– Гони! – крикнул он кучеру. – Бей лошадей кнутом, но только поскорей увези отсюда королеву!

Карета дернулась и покатилась по дороге. Когда они немного отъехали, Виктория осторожно освободилась от объятий Альберта и села прямо.

– Виктория, с тобой все в порядке?

Дорогой Альберт, как он волновался! Он прикрыл ее своим телом от убийцы. Чтобы увидеть его взволнованный взгляд, пожалуй, стоило пережить риск быть убитой.

– Все нормально, только меня немного пробирает дрожь. Не волнуйся, дорогой Альберт, на мне нет никаких ран. Я больше всего испугалась, что этого несчастного у нас на глазах разорвут на куски. Дай мне нормально сесть. Люди не должны думать, что я пострадала.

Королева села очень прямо и приказала, чтобы кучер ехал с обычной скоростью. Но она крепко держалась за руку мужа под прикрытием полости кареты. А Альберт успокаивал себя мыслью, что она боялась, как самая обыкновенная женщина, несмотря на этот странный нелепый смех в тот миг, который мог оказаться последним в ее земной жизни. Казалось, что характер ее смелых и неординарных предков проявился в том смехе.

«Бедная малышка, – нежно подумал он, стараясь забыть, что в тот роковой момент был испуган гораздо сильнее ее. – Бедная маленькая Виктория, такая крохотная и хрупкая, и это несчастное еще не рожденное дитя…» Ему пришлось прикусить губу, чтобы не разрыдаться от волнения. К его переживаниям примешивалось еще и чувство вины из-за того, как бессердечно он относился к ней в последнее время. Весь вечер и всю последующую неделю он пренебрегал советами барона Стокмара, и Виктория купалась в волнах счастья.

Они посетили оперу. Все присутствующие встали и устроили им длительную овацию. Послышались выкрики, прославляющие смелость принца. Его поступок, когда он прикрыл своим телом королеву, широко обсуждался. Увидев Викторию, такую крохотную, но весьма торжественную и важную, которая раскланивалась с публикой из королевской ложи, все захлопали и начали петь гимн.

Прежняя непопулярность королевы была забыта. Бессердечная маленькая автократка, какой она предстала перед всеми после случая с Флорой Гастингс, монарх-партизанка, которая оставила у власти вигов, потому что ей нравилось видеть рядом с собой их лидера во время приемов, сразу превратилась в национальную героиню. В течение некоторого короткого времени Альберт грелся в отраженных лучах ее славы.

Для иностранца он с честью вышел из ужасного положения. Даже представители аристократии признавали это, хотя несколько кислых голосов заявили, что, будь они на его месте, расправились бы с насильником еще до того, как он попытался выстрелить во второй раз.

На некоторое время для них снова засияло солнце. Им было хорошо вместе и когда они были наедине, и когда представали перед публикой.

Виктория пребывала в отличном настроении, была со всеми добра, и окружающие вздохнули с облегчением. Она, как прежде, верила, что Альберт ее любит. Он вновь стал ей милым и хорошим компаньоном. С ним все было в порядке, и королева решила, что предыдущее его к себе охлаждение она просто придумала. Виктория снова проводила каждый день совещания с Мельбурном и с министрами, занималась обширной корреспонденцией и, как раньше, полностью исключила своего мужа из общественной жизни.

Стокмар заметил Альберту, что королева пришла к выводу, будто снова одержала над ним победу. Конечно, она поступает бессознательно и принцу боже упаси думать, что его жена все специально рассчитывает. Но его малодушное послабление дало ей возможность решить, будто его устраивает подачка, вроде председательства в Обществе аболиционистов и всплеск аплодисментов в опере, вполне, кстати, заслуженный им потому, что он не позволил убить в своем присутствии жену.

Альберт постепенно вновь замкнулся в себе, и Виктория даже не сразу поняла, что между ними возникла напряженность. Чтобы доставить ему удовольствие, она часто ездила в Виндзор и оставалась там на длительное время.

В один из июньских дней, когда они были в Виндзоре, Мельбурн попросил разрешения поговорить с королевой по личному вопросу.