– Мадам, вы находитесь в опасности. Вы сами разрешили мне говорить вам правду. И я скажу все, если даже мне придется причинить вам боль. Все дело в принце Альберте. Вам уже, наверно, говорили, как он несчастлив. Ну так они правы. Это и в самом деле так. Поймите, он утратил уважение к себе. Он чисто формально является мужем королевы, а на самом деле – он никто. Мадам, возродить его к жизни в ваших силах, и он это прекрасно понимает. Он знает, что вы способны помочь ему вести полезную жизнь и только вы обладаете достаточной властью, чтобы превратить его способности и энергию в добрые дела. Если вы откажете ему в этом праве, в неотъемлемом праве каждого мужчины проявить себя', а не жить в тени своей жены, то мне кажется, когда-нибудь он придет к вам и объявит, что отправляется домой в Кобург.

– В Кобург?!

Королева побледнела. Лорду Мельбурну показалось, что она упадет в обморок и свалится с кресла. Он приподнялся и быстро схватил ее за руку.

– Мадам…

– Вы хотите сказать, что Альберт может покинуть меня?

– Если на чаше весов будет лежать его самоуважение – да, мне кажется, что он именно так и сделает, – тихо ответил Мельбурн. – Другой завел бы любовницу, но он покинет вас.

Виктория вырвала у лорда свою руку, встала и отвернулась от него. Помолчав, она сказала:

– Благодарю вас за совет, лорд М. Вы можете идти. Увидимся за ужином.

Мельбурн низко поклонился и пошел к двери. Виктория не повернулась к нему и молча смотрела из окна на тот вид, который так нравился Альберту. Закрыв за собой дверь, лорд внезапно подумал о том, простит ли его королева за дерзкий совет, даже если она им и воспользуется.

– По моему мнению, Турецкая империя является внушительным противовесом амбициям Франции и России в восточном Средиземноморье.

Лорд Пальмерстон стоял спиной к камину в Зеленой гостиной Букингемского дворца. Он был высоким мужчиной с хорошим цветом лица, ярко-синими глазами, бакенбарды были покрашены в вызывающе красный цвет. Его манеры позволяли предположить, что, не будь рядом с ним королевы, он бы с удовольствием засунул руки в карманы. Народу в гостиной было много. Альберт стоял рядом с креслом Виктории. Мистер Гревилль и лорд Грей нависали над маленькой фигурой лорда Джона Рассела. Присутствовали камергеры и многие высокопоставленные виги из окружения королевы.

Пальмерстон им всем улыбнулся. Ему уже надоели светские разговоры, а холодность ее величества раздражала его. Он повернулся к маленькой фигурке в огромном синем кринолине, которая походила на подушечг ку для булавок – была такой же колючей, – и поклонился ей.

– Мадам, вы хорошо разбираетесь во внешней политике. Как вы считаете, прав ли я?

– Если это даже и так, то я не стану выражать здесь свои соображения по таким секретным политическим проблемам, лорд Пальмерстон. Кроме того, как мне кажется, лорд Мельбурн уже объяснил вам мое мнение.

Королева была вне себя от того, что этот бесцеремонный человек посмел рассуждать о политике в ее гостиной. Когда она посмотрела на него, выражения ее липа испугался бы любой другой человек, но Пальмерстон только еще шире улыбнулся, как будто был рад ее реакции.

– Лорд Мельбурн считает, что не стоит заводить дружбы с турецким султаном, что Оттоманская империя совершенно прогнила и развалится при первых признаках неповиновения. Мадам, в этом я с ним согласен, но нельзя принижать роль Турции именно по тем причинам, о которых я только что говорил.

– Мне кажется, что вы имеете в виду слухи о том, что ожидается восстание паши Египта?! – неожиданно заметил принц Альберт.

Пальмерстон лучился улыбкой, когда с презрением обратился к Альберту:

– Сэр, как вы великолепно информированы! Может, вам удастся убедить ее величество, чтобы она сама сообщила мне свое мнение? Или вы ее переубедите, и она присоединится к моему мнению?

Альберт почувствовал, как у него сжимаются кулаки. Он покраснел от негодования.

– Я не могу говорить от имени лорда Мельбурна, но будучи правящим сувереном, королева, вероятно, не станет одобрять восстание, направленное против власти другого правящего суверена, даже если он безбожник и если это восстание в наших интересах. Этого требуют моральные принципы…

– Альберт!!!

Виктория выкрикнула его имя, и ее голос прозвучал, как свист кнута. Он не смог закончить фразу. Пальмерстон поменял позу и теперь не отрываясь смотрел на мысы своих прекрасно начищенных башмаков, как будто он был где-то в тысяче миль отсюда.

– Альберт, дорогой, я очень устала. А вам, лорд Пальмерстон, должна напомнить, что мне не нравится обсуждать политику во время отдыха. Если вас интересует мое мнение, то вы можете узнать его в надлежащее время.

– Ради бога, извините меня, мадам, клянусь, я не подумал, что надоедаю вам в часы досуга. От вас ждешь многого, порой слишком многого. Я много раз повторял это Мельбурну…

Она подумала, что этот человек не замолчит никогда. Правила протокола, команды, то, что его время от времени осаживают, – все, что так хорошо действовало на других, ему нипочем, он все отметает, как тонкую паутинку. Если его отчитаешь при всех, как она только что это сделала, он сразу же скажет что-то еще более раздражающее.

Она уже возмущалась Альбертом, что он от ее имени высказал мнение о турецком султане. Она не говорила с ним на эту тему. И сведения о намерениях египетского паши пока всего лишь слухи. Конечно, Англия станет поддерживать султана против паши Египта. Как посмел Альберт заявить, что она против этого. Он выражал свое мнение так уверенно, как будто оно принадлежало ей. И как посмел Пальмерстон так провоцировать его. Он это сделал специально, чтобы ее муж выглядел идиотом. Ей придется раз и навсегда предупредить Альберта, чтобы он был поосторожнее, и не выставлял себя дураком принародно. Виктория собиралась поговорить с мужем очень тактично – пока они дошли до своих покоев, ее гнев немного поулегся. Совершенно спокойно она попросила принца зайти к ней в будуар и отослала своих фрейлин, даже Лизен, которая пыталась остаться, и начала говорить, что он не смеет рассуждать о вещах, в которых не разбирается.

Ни один из них не мог потом вспомнить, как разгорелась ссора. В конце концов Виктория не сдержалась и начала кричать резким голосом. Она чувствовала, как у мужа были натянуты нервы из-за невыносимого напряжения последних недель, но уже не контролировала себя. А сначала все вроде бы шло спокойно. С чего это она принялась вопить на Альберта, что не потерпит его вмешательства в ее дела и чтобы он не забывал, кто она такая?

Альберт стоял белый от сдерживаемой ярости и смотрел на нее с потрясенным и обиженным выражением, как будто она его ударила. А потом он выскочил из комнаты, захлопнув дверь с таким треском, что задрожали все настенные украшения. Он ушел в свои апартаменты, а Виктория осталась в комнате, дрожа от злости. Он посмел уйти от нее! Он ушел, когда она еще не закончила его отчитывать! И теперь она должна лечь спать, когда ссора еще не закончилась?! Не отдавая себе отчета, королева вылетела из комнаты и побежала по коридору к его покоям.

Сквозь слезы она увидела камердинера в другом конце коридора, но тут же забыла о нем и о всех других, кто мог ее увидеть. Она остановилась у двери покоев Альберта и повернула ручку. Дверь была заперта. Виктория принялась колотить в дверь.

– Сейчас же открой!

Последовала пауза, потом голос Альберта спросил:

– Кто это?

– Королева!

Секунды казались ей часами. Внутри ни звука. Виктория ухватилась за ручку и начала ее бешено трясти. Голос у нее дрожал и был хриплым.

– Открой дверь! Я тебе приказываю!!! Через секунду опять послышался его голос.

– Кто тут?

Она заколотила кулачком по двери.

– Королева! Королева Англии!

Виктории показалось, что она кричит изо всех сил. Ей мерещилось, будто она пытается спрятать собственный ужас под прикрытием слов. Она – королева! Никакой муж не смеет запирать от нее дверь. Муж не смеет перестать ее любить и пожелать оставить ее, как предупредил ее Мельбурн…