Сознание еще не успело подсказать, что пробуждение наступило, а безупречно натренированные рефлексы уже взяли тело под контроль. Медленный и ровный ритм дыхания остался неизменным; ни один мускул не дрогнул. Внешне он так и остался крепко спящим, но полностью проснувшийся мозг уже методично просеивал информацию, потоком струящуюся в него через органы чувств.

В голове не звенели сигналы тревоги — память подсказывала, что в полусне перед пробуждением ему не послышался скрип чужого ботинка; ни шуршание материи, ни еле различимое затаенное дыхание не выдавали присутствие в помещении кого-либо чужого. Не смог он обнаружить и любых, даже мельчайших изменений в звуковом и обонятельном фоне, который систематически запоминал перед тем, как уснуть.

Значит, все в порядке. Рутинное начало очередного дня.

Он открыл глаза, позволил им инстинктивно пробежаться по темной комнате отеля в поисках чего-либо необычного, потом перекатился на бок и протянул руку к выключателю прикроватной лампы. Зевнул, наполняя первым чистым дыханием нового дня легкие и расправляя мельчайшие их складочки, затем долго и с наслаждением потянулся, направляя скопившуюся за восемь часов полного отдыха энергию на подзарядку каждого нерва и мышечного волоконца. Секунд через десять человек, ныне называющий себя Хэдли Крассеном, расслабился и окончательно проснулся.

Часы подсказали, что сейчас шесть часов тридцать пять минут утра. Крассен потянулся к консоли возле кровати и включил голосовой канал гостиничного компьютера.

— Доброе утро, — послышался синтетический бас-баритон из-за решетки в верхней части консоли. — Чем могу служить?

— Дайте мне службу сервиса, — ответил Крассен.

— Служба сервиса. — Теперь машина говорила звучным женским голосом с интонациями жительницы Новой Англии.

— Отмените заказ разбудить меня в семь утра. Примите заказ на завтрак в номер к семи тридцати — два яйца, бекон, томаты, тост, кофе.

— Принято.

Пауза.

— Это все.

— Спасибо.

Щелчок.

Крассен выключил консоль, сплел на затылке пальцы и откинулся на подушку, вспоминая события последних десяти дней. Долгий опыт подсказал ему, что сейчас самый подходящий момент для улавливания любых сигналов опасности, которые может выдать подсознание, все ночь обрабатывавшее скопившуюся за день информацию. Как только начнут разворачиваться события нового дня, эти сигналы — если они существуют — будут утрачены навсегда.

Перелет с Марса под видом обычного пассажира на борту «Персиваля Лоуэлла», фотонного корабля класса «Сириус», прошел без происшествий. До появления на обращающемся вокруг Земли промежуточном спутнике, по паспорту и прочим документам он значился Полом Лэнгли, инженером по структурному дизайну, гражданином Федерации марсианских городов-государств, прилетевшим на Землю на время двухнедельного отпуска. Документы не вызвали у иммиграционных чиновников никаких подозрений. Значит, и беспокоиться на этот счет нечего; все прошло гладко.

Челнок с промежуточного спутника высадил его в космопорту имени Рузвельта в тридцати милях севернее Оклахома-Сити, где, как и предполагалось, он забрал пакет у клерка справочной стойки в восточном конце терминала. В пакете лежал ключ от ячейки камеры хранения, а в ячейке он нашел черный дипломат, содержимое которого снабдило его всем необходимым для выполнения миссии, включая полный набор личных документов на имя доктора Хэдли Б.Крассена, чью легенду он уже давно и тщательно выучил. В дипломате лежали и ключи от личного аэромобиля Крассена, который, как он уже знал, находился в трехстах милях отсюда на публичной стоянке возле международного аэропорта Канзас-Сити.

Кем был «настоящий» Хэдли Крассен, Убийца не знал, и, вероятно, никогда не узнает. Хэдли Крассен был «кротом» — агентом, тихо и незаметно внедренным на роль обычного американца, которую он играл уже много лет, и за это время обзавелся банковским и кредитным счетами, приобрел права на управление автомашиной и аэромобилем, и в целом выполнял все функции, ожидаемые от статистической единицы, числящейся в Федеральном информационном банке. Крассен, таким образом, был одной из тайных личностей, заранее внедренных Федерацией на Землю на случай, если понадобится прикрытие. Теперь такая нужда возникла. Тот, кто был известен под именем Крассена, уже успел тихо и незаметно испариться, сменив одно фальшивое существование на другое, еще более неприметное. И если теперь власти сумеют проследить цепочку событий назад и выйдут на Хэдли Крассена, это уже не будет иметь большого значения: к тому времени «Хэдли Крассен» попросту перестанет существовать.

Забрав дипломат, Убийца взял напрокат аэромобиль — все еще по документам Пола Лэнгли — и прилетел на нем в аэропорт Канзас-Сити. Прибыв туда, он подтвердил бронирование уже заказанного билета на суборбитальный рейс до Лондона через две недели. И сменил свою личность.

Он запер все бумаги Лэнгли, включая билет до Лондона, во взятом напрокат аэромобиле, а ключи от него спрятал внутри стойки шасси. Затем, имея при себе только бумаги Крассена и полностью избавившись от всего, что могло связать его с Полом Лэнгли, он спустился на два этажа многоэтажной стоянки, отыскал аэромобиль Крассена и отправился в десятидневное турне по Северной Америке, ежедневно ночуя в новом отеле. Все это время он убедительно играл роль отпускника, у которого в избытке денег и времени, но не хватает идей, как их с толком потратить. С точки зрения «его» нанимателей, «Лонг-Айлендской химической компании Феллермана», доктор Крассен уехал в двухнедельный отпуск, и любая связь с ним невозможна. Всякий, позвонивший бы ему домой, сразу обнаружил бы, что Крассен не запрограммировал домашний терминал инфосети переадресовывать ему звонки.

За эти десять дней он не заметил ничего подозрительного. Методичное петляние по десятку городов, прогулки по рампам, террасам и тротуарам пешеходных зон, чередующиеся с поездками в автотакси, не выявили никаких признаков слежки. Не заметил он и маловероятных совпадений — вроде одного и того же лица, мелькнувшего в двух разных ресторанах в миле друг от друга, или знакомого из отеля, который «случайно» выбрал тот же бар на другом конце города, чтобы пропустить вечером стаканчик. Крассен не любил совпадений. За его приходами и уходами не наблюдали любопытные глаза, выглядывающие из-за газеты в вестибюле отеля; ни одна из комнат, где он останавливался, не было обыскана; его машину тайком не вскрывали. И поэтому Крассен позволил себе заключить, что он с высокой степенью вероятности «чист».

Он встал, принял душ и побрился, двигаясь с неторопливой легкостью человека, давно обдумавшего каждое свое движение и инстинктивно убежденного, что торопливость и неудача всегда следуют рука об руку. Покончив с этим, он выбрал одежду из аккуратных стопок, разложенных еще с вечера на покрывале второй, неиспользованной кровати. Почти невесомое белье, сделанное из ячеек упрочненной нейлоновой сетки, наполненных специальной пеной, могло остановить пулю тридцать восьмого калибра, выпущенную с расстояния более двадцати футов. Брюки, сшитые из прочного, но эластичного материала, были просторны в бедрах, но сужались к лодыжкам, обеспечивая максимальную свободу движений; к ним он выбрал рубашку с короткими рукавами, неброский галстук и удобный пиджак. Туфли были мягкими, легкими и нескользящими, и позволяли умелому владельцу бесшумно перемещаться практически по любой поверхности.

Оставив свой единственный чемоданчик раскрытым на кровати, он сел за письменный стол и выложил на него содержимое карманов и бумажника. Сперва он проверил документы Крассена, методично, один за другим, переправляя их обратно в бумажник. Последним из них стал пропуск с высокой категорией допуска размером примерно с половину почтовой открытки, содержащий его фотографию и отпечатки пальцев, и который, судя по вытисненной на обложке надписи, был выдан Департаментом обороны (СЕВ-АМ) Соединенных Западных Демократий, и подписан Джеймсом С. Ворнером, заместителем директора военной разведки. Затем положил бумажник во внутренний карман пиджака, а ключи от аэромобиля и носовой платок в боковые, оставив карманы брюк пустыми для лучшей мобильности. Все остальное, включая запасную одежду, отправилось обратно в чемоданчик.