Позднее, более двухсот лет спустя, великий таджикский поэт Фирдоуси в своей исторической поэме «Шахнамэ» очень образно описал подвиги легендарного героя Согдианы:
В 1955 году, во время раскопок одного из кварталов древнего Пенджикента, было открыто помещение с превосходными росписями, сделанными в четыре яруса. В этом большом квадратном зале, площадью более 60 квадратных метров, высотой около четырёх метров, сохранилась живопись, повествующая о подвигах легендарного Рустама.
К счастью, многие сцены, изображающие борьбу героев с чудовищами, хорошо сохранились. Здесь можно увидеть «аждахо» — дэва, или дракона, в виде сказочного существа с головой льва, человеческой половиной туловища и хвостом змеи.
Здесь много отважных воинов, но главное место в этих подвигах отводится предводителю. (Может быть, это и есть сказочный Рустам?) В четырёх эпизодах он один вступает в единоборство со своими противниками. Он отличается от других воинов своей одеждой, головным убором, богатым вооружением.
У него красная лошадь, и на ней превосходная сбруя. У него кафтан жёлтого цвета, украшенный мелкими чёрными пятнами. Может быть, герой одет в шкуру хищного животного? Трое из его спутников одеты в кольчуги и шлемы.
В одном из эпизодов сражения герой бросает лассо, в другом — настигает дракона. Опутав своим хвостом все четыре ноги лошади, чудовище схватило руками плечи всадника, разинув свою страшную пасть над его головой. Всадник оборонялся, он нанёс чудовищу раны, из которых вырываются языки пламени. Но уцелеет ли отважный герой? Глядя на эту картину, кажется, что человек бессилен перед страшным дэвом. Но уже в следующей сцене мы видим героя едущим во главе своих спутников, а у ног лошадей лежит поверженное чудовище.
Так перекликаются устные предания с художественным вымыслом древних согдийцев.
Яркие краски поблёкли, но всё же они удивительно хороши. И так страшно подумать, что это сокровище может погибнуть, что стена осыплется и навсегда исчезнет прекрасное творение. Этого нельзя допустить. Надо найти средство сохранить эту живопись. А пока художница экспедиции Гремячинская копирует ещё не снятые со стен росписи древнего Пенджикента. Она делает акварельные зарисовки, стараясь возможно более точно передать и рисунок и цвет. Ей надо торопиться, потому что яркое солнце портит эту красочную картину. Буквально на глазах она блёкнет и теряет яркость.
Мечта археологов — узнать о том, какими были древние согдийцы, — осуществилась. То, что рассказали картины, — об этом не смог бы написать самый талантливый летописец древности. Кому бы пришло в голову дать описание лиц, одежды, убранства домов? Кто бы смог так подробно, так образно рассказать о том, какие были обряды, как происходили жертвоприношения, как веселились и как оплакивали умерших?
Как сохранить росписи?
Штукатурка среднеазиатских стен состоит из лёсса с примесью небольшого количества мелко нарубленной соломы. За долгие столетия солома истлела, и от этого штукатурка стала ещё менее прочной. Когда-то в давние времена художники использовали растительный клей, который примешивался к краскам и придавал прочность стене, не давал ей осыпаться. С тех пор прошли столетия, и то, что прежде было прочным, рассыпалось. К тому же засоленность почвы и вместе с ней стен разрушенных домов портила яркие естественные краски, которыми пользовались древние художники. Реставраторам пришлось разработать целую систему обработки стен, которая бы позволила сохранить росписи и перенести их из раскопов в музеи, где их могут увидеть многочисленные посетители.
Реставраторы Эрмитажа, во главе с П. И. Костровым, долго подбирали специальные химические смолы, разрабатывали способ удаления солей. Нужно было также очень хорошо подумать о том, как закрепить росписи, чтобы снять их со стены. И вот сейчас можно увидеть, как это делают реставраторы, ставшие непременными участниками археологической экспедиции в Пенджикенте.
Можно увидеть, как тщательно и бережно реставратор очищает скальпелем и кистью картину на стене. Как он вначале переносит рисунок на лист ватмана. Как делает зарисовки красками, тщательно повторяя всё, что есть на стене. А затем он начинает терпеливо закреплять очень хрупкий, осыпающийся грунт. 18–20 раз наносит он мягкой кистью специальный раствор прозрачной смолы, которая должна закрепить поверхность. Потом проходит 7—10 дней, когда стена сохнет и уже перестаёт осыпаться. Затем громадную роспись, которая иной раз покрывает площадь в несколько десятков метров, разрезают на квадраты, прикрепляют к каждому квадрату доску, обтянутую материей, и затем тихо и осторожно начинают надрезать стену так, чтобы к доске прикрепился слой толщиной в 5–6 миллиметров. Теперь уже нужно закрепить только тыльную сторону. Её тоже нужно пропитать этой чудодейственной смолой не менее 15–18 раз. И тогда роспись, прикреплённая к деревянному щиту, станет крепкой и нерушимой и даже выдержит очень сложный химический процесс удаления солей при помощи электролиза.
Прежде чем пенджикентские росписи попали в залы среднеазиатского искусства Эрмитажа, прошли годы упорной и кропотливой работы в мастерских реставраторов. Небольшие куски росписи были собраны на стенах. Их можно увидеть. Стены рухнувших дворцов и храмов совершили путешествие к берегам Невы.
Они воскресили перед нами жизнь целого народа. Они рассказали о событиях, давно забытых и никому неведомых в наши дни. Они сохранили для нас творческое вдохновение художников. Эти поблёкшие картины ещё дороже и милее нам. И ещё нам дорого сознание, что все эти сокровища долго будут служить людям, рассказывая о великом прошлом одного из многочисленных народов нашей Родины, рассказывая о днях, забытых на многие столетия и так чудесно воскрешённых благодаря трудам археологов, востоковедов и реставраторов.
Огнём и мечом были уничтожены города и селения согдийцев. И если на стенах многие фрески повреждены мечами врагов, то здания — все деревянные перекрытия, все резные колонны, все скульптуры и фризы, которые дошли до нас, — сохранились только потому, что они были обуглены. В дыму пожарищ рухнули стены, но среди обвалившихся стен сохранились обугленные статуи, колонны и карнизы. Эти обломки археологи долго собирали среди осыпавшихся стен.
Трудно передать, каких трудов стоило археологам и реставраторам восстановить статуи танцовщиц, которые сейчас можно увидеть в Ленинграде в залах Государственного Эрмитажа. В первый момент можно подумать, что они сделаны из тёмной бронзы. А когда посмотришь внимательно, то кажется, что они доставлены из Хиросимы после трагической бомбардировки атомными бомбами. Но эти статуи сгорели в то время, когда был разрушен древний Пенджикент. Обломки скульптур, бережно собранные археологами, а затем склеенные реставраторами специальными смолами, стали достоянием музея. И мы видим изящных и красивых женщин, украшенных бусами и амулетами, в причудливых причёсках. Мы видим их словно в движении, в плавном и ритмичном танце. И несмотря на то что они очень повреждены, — они прекрасны. Они говорят нам не только о мастерстве резчика по дереву, который это сделал, но также и о том, как умели танцевать согдианки, как красиво они одевались. И ещё они говорят нам о жестокости врагов, стремящихся уничтожить древнюю культуру согдийцев.