Пред песнопевцем взор склоните,

И, этой грезы слыша звон,

Сомкнемся тесным хороводом,

Затем, что он воскормлен медом

И млеком рая напоен!

[Ст.Кольридж "Кубла-Хан"]

С ним разговаривал сам лорд Байрон.

Совсем недавно Халдан считал, что ему повезло, раз Китс умер так рано. Теперь в полутемной аудитории он оплакивал смерть поэта, который мог с такси красочностью и точностью передать портрет Прекрасной Дамы.

Шелли пел для него. Вордсворт успокаивал его. Сердце Халдана пускалось в пляс под пискливые звуки шотландских волынок Бернса.

Когда в зале зажегся свет и толпа начала расходиться, он все еще пребывал во власти этого воодушевления. Не слышно было ни возбужденных голосов, ни аплодисментов. Халдан быстро вышел в вестибюль, чтобы там дождаться Хиликс.

В глазах, с которыми сталкивался его взгляд, таилась та же легкая грусть, что испытывал он сам, но глаз Хиликс он так и не встретил.

Халдан повернулся и вышел на улицу; вечер был холодным, а под ногами шелестели сухие листья. Остановившись перед фонтаном посреди университетского двора, он тихо проговорил:

Зачем, о рыцарь, бродишь ты,

Печален, бледен, одинок?

Поник тростник, не слышно птиц,

И поздний лист поблек.

[Дж.Китс "La belle dame sans merci"]

Юноша плотнее закутался в плащ и поднял воротник. На гранитных плитах тротуара лежала его удлиненная тень.

Тень не без основания напоминала Байрона. Халдан чувствовал духовную связь с Шелли, Китсом и Байроном. Он искал возлюбленную, а оказался один на один со своей любовью к древним поэтам.

С щемящей болью в сердце, уставший от жизни юноша брел по жухлой траве под голыми ветвями деревьев, жалующихся на холодный ноябрьский ветер. Сейчас он был не самим собой, а лишь призраком, блуждающим среди таких же призраков. Хиликс только познакомила его с бессмертными мастерами, Моран же связал его с ними навсегда. Утратившее душу тело Халдана шагало по опустевшему дворику, в то время как душа танцевала менуэт в салонах восемнадцатого века.

Он нашел свою машину и поехал к отцу.

Халдан-3 еще не возвратился. Полный раскаяния оттого, что огорчил отца, Халдан достал из стола шахматы и расставил фигуры.

Грейстоун не мог читать свою лекцию бесконечно. После возвращения отца должно хватить времени на одну партию. Чувствуя себя виноватым, Халдан заранее решил, что сегодня отец выиграет.

Халдан-3 вошел, потирая руки от вечернего холода. Его глаза просияли, когда он увидел шахматную доску.

- Хочешь проиграть?

- Скорее ты проиграешь.

- Посмотрим. Как доклад?

- Так себе, - ответил Халдан. - А как лекция?

- Великолепно. Теперь я отлично знаю, что такое эффект Файрватера. Налей-ка мне стаканчик, пока я раздеваюсь.

Халдан подошел к бару и налил два бокала.

Отец, сняв пальто, вернулся и пододвинул стул к шахматному столику.

- Значит, тебе доклад не особенно понравился? А вот Грейстоун был хорош, просто великолепен.

За игрой Халдан был молчалив и рассеян, пока отец не сказал:

- Не понимаю, почему вы, молодые, так легко изменяете своей специальности?

- Хм-м.

- На сегодняшней лекции была одна студентка гуманитарных наук. Перед началом обо мне было объявлено, как о почетном госте; потом она подошла и представилась. Мы даже немного поговорили, и она прислушивалась ко мне, чего я не могу сказать о собственном сыне.

- Х-м. Как она выглядела?.. Тебе шах.

- Какая разница? Девушка как девушка.

- Просто мне интересно, заглядывается ли еще мой старик на молоденьких женщин.

- Как ты не раз мне любезно напоминал, я не очень наблюдателен. Но, насколько я помню, у нее были каштановые волосы, карие, глаза, округлое лицо и волевой подбородок. Немного курносая. Высокие, широко расставленные груди. Она ходит покачивая бедрами, что удвоило бы ее доход, будь она проституткой.

Он посмотрел на сына со снисходительной усмешкой.

- Ты ждешь, что я буду описывать тебе родинку на ее левой груди или шрам от аппендицита в нижней части живота?

Халдан посмотрел на него без тени улыбки.

- Отец, прости! Я просто недооценивал твое чувство юмора.

- Удивительная девушка! Как будто красота только отражает ее ум. Во время нашей беседы у меня возникло ощущение, что я разговариваю с женщиной много старше. Она пишет эссе о поэзии Файрватера, и я рассказал ей о тебе.

- Она, наверное, действительно произвела на тебя огромное впечатление, если ты решился ей поведать о проклятии рода.

- Бесспорно. Я пригласил ее завтра на обед. Она живет и учится рядом в Золотых Воротах. К и пообещал уговорить тебя пообедать с нами, если ты, конечно, снова не умчишься на какой-нибудь литературный доклад.

- Постараюсь быть дома, - вздохнул Халдан.

Она была прекрасна и холодна как Полярная звезда, и глаза, улыбающиеся отцу, отчужденно взирали на Халдана.

- Гражданин, если ваш Компьютер будет действовать, то достаточно поменять "вход" и "выход", чтобы получить электронного поэта. Такое изобретение делало бы нецелесообразным само существование моей специальности. По логике вещей следующим шагом должна стать машина, создающая другие машины, и тогда отпадет социальная необходимость в живых людях. Вы согласны, сэр?

- Конечно, Хиликс. Я уже говорил ему, что это абсолютная чушь.

Халдан не мог припомнить, чтобы еще когда-нибудь отец так охотно соглашался с чьим-нибудь мнением, чтобы он был таким обаятельным и оживленным, как сегодня. Блеск в глазах старика чуть ли не освещал комнату. Поверженный, Халдан погрузился в молчание и занялся десертом, в то время как его отец развивал свою мысль.

- То, о чем вы говорите, напоминает дело, которое мы рассматривали у себя в Министерстве; тогда мы признали нецелесообразным абсолютное отчуждение человека от процесса производства. Для оценки было представлено одно изобретение...

Халдан обратил внимание ка фразу "у себя в Министерстве". Отец явно распускал перья. Обычно он говорил просто "в Министерстве".

Когда он представлял их друг другу в гостиной, Хиликс сказала:

- Гражданин, ваш отец сообщил мне, что вас интересует поэзия.

- Настолько, насколько это связано с моей работой.

- А я думала, вы ходите только на лекции по математике.

В столовую он вошел с ноющим сердцем и возродившейся верой в теорию вероятностей. Девушка искала его на лекциях по математике, пока он разыскивал ее среди гуманитариев.

Сейчас, когда отец продолжал монолог, Халдан метался где-то между математикой и аналитикой. В Хиликс была какая-то эфемерная и одновременно почти материальная свежесть, напоминавшая о весенней траве, пробивающейся среди островков талого снега.

Она была логически невозможной. Он знал, что у нее точно такой же живот, легкие и грудная клетка, как у других девушек, но целое было несравненно прекрасней деталей. Он наклонился через стол, чтобы подлить отцу вина.

Халдан-3 оторвался от беседы и спросил:

- Уж не собираешься ли ты споить меня и обольстить нашу гостью при помощи своего недюжинного интеллекта и остроумия, пока я буду спать?

- Может, добавить воды?

Вода была предложена только затем, чтобы оправиться от случайного близкого попадания. Его мало волновало, что пьет отец, лишь бы был занят.

Пока старик следил, как наполняется его бокал, Хиликс обратилась к Халдану:

- Гражданин, раз вы решили заняться вивисекцией поэзии, вас должен заинтересовать процесс рождения стиха. Для практики, я пишу стихотворение о Файрватере-1, и мне потребуется помощь в переложении его математики на слова. Ваш отец говорил, что вы, как никто другой, разбираетесь в его творчестве.

- Гражданка, - ответил Халдан, - дабы не обмануть доверия своего отца, сразу после обедая побегу в библиотеку, напишу краткое изложение теории одновременности и нарисую диаграмму, иллюстрирующую эффект Файрватера. Эффект этот действительно невероятно прост. Файрватер использовал кварки, чтобы пробиться сквозь волну времени.