- Не совестно? - наконец спросил старшина.

- Вы о чем, дядя?

- О консервах и колбасе… Знаешь, что это такое?

- Продукты.

- Сколько банок увел?

- Одну, - сказал Юрка, - два круга колбасы и буханку хлеба.

Жорка обалдело захлопал рыжими ресницами, рот его широко раскрылся. Старшина тоже опешил. У него даже икота пропала.

Он застегнул пуговки на воротнике, провел рукой по гимнастерке.

- Это же… форменный грабеж!

- Да нет, - сказал Юрка. - Это в долг.

Старшина побагровел:

- Я тебя к коменданту… Посажу!

Юрка спокойно высморкался. Хотел по привычке вытереть нос рукавом, но раздумал. Достал из кармана большой платок с дыркой посередине и несколько раз провел под носом. Аккуратно сложил платок, спрятал в карман.

- Люблю, чтобы все было по-культурному,- ни к кому не обращаясь, произнес он. И, бросив презрительный взгляд на Жорку, добавил: - Конечно, сопливым никакой платок не поможет…

Жорка растерянно оглянулся на старшину и несколько раз подряд шмыгнул носом. Но это не помогло: под носом еще больше заблестело. Платков у Жорки сроду не водилось, а рукавом вытереть нос не решился. Так и остался сидеть на крыльце с мокрым носом.

- Платком нос вытирает, - сказал Жорка, - а чужую колбасу ворует… Это по-культурному?

- Захлопни свою коробку,- посоветовал Юрка.- С тобой, микроба несчастная, никто разговаривать не желает. Попадись на речке, утоплю!

- Полегче, Гусь, - сказал старшина. - Мне про твои делишки все известно… Да ты и сам не скрываешь. Сознался.

- Вы не разоряйтесь, дядя, - перебил его Юрка.- Сказано, продукты я взял в долг.

- До конца войны? - усмехнулся старшина. - На том свете угольками будешь рассчитываться… Хитер ты, Гусь, да и я не дурак…

- Дурак, - сказал Юрка и, повернувшись к старшине спиной, неторопливо отправился домой.

Вернулся он скоро. Старшина, голый до пояса, стоял у крыльца, а Жорка лил ему из кружки воду на толстую красную шею.

- Эй, дядя! - окликнул Гусь. Старшина фыркал, как боров, хлопал себя ладонями по жирной груди. На Юрку он даже не посмотрел.

- Вот ваши продукты! - крикнул Юрка и перебросил через забор банку с тушенкой.

- А это вместо колбасы и хлеба… - И вторая банка, побольше, мягко шлепнулась в траву.

Жорка бросил кружку в ведро и кинулся подбирать банки.

- Свиная тушенка, - показал он старшине. - Не брешет,..

- Квиты? - спросил Гусь и, не дожидаясь ответа, ушел с огорода.

Случайно на чердаке Юрка наткнулся на сундук. Сверху были навалены старые газеты грязновато-желтого цвета, журналы с выцветшими обложками. А под ними лежали книги. Юрка взял одну, раскрыл: «Герой нашего времени» М. Ю. Лермонтов. Равнодушно полистал, хотел бросить в сундук, но что-то его остановило. Подсел поближе к свету, падавшему через круглое чердачное окошко, стал читать и… очнулся, когда услышал громкий лай Дика.

Книжка была интересная. Прочитав ее, принялся за другую. Юрка читал все подряд, без разбору: «Девяносто третий» и «Человек, который смеется» Гюго, «Выстрел» Пушкина, «Преступление и наказание» Достоевского, «Красное и черное» Стендаля, «Избранное» Чехова и много других. С чердака он перекочевал в амбар. И там один на один с книгой мог проторчать с утра до вечера. Сначала с ним был Дик, но потом собаке надоело валяться в темном амбаре и нюхать сенную труху. Дик ложился на траву у входа в амбар и надежно охранял своего друга. Гусь забывал даже про обед. Зато Дик никогда не забывал. Когда бабка начинала ухватом двигать чугуны в печке, он лапой открывал дверь, подходил к Юрке и носом тыкался в лицо,-дескать, пора, друг: жареным запахло.

Повар Сотник каждое утро выдавал порцию кухонных отходов для Дика. Угощал борщом, кашей и Юрку. Опорожнив миску, Гусь вытирал губы носовым платком, говорил:

- Хорошо быть поваром… Сколько хочешь ешь и никто тебе слова поперек не скажет.

Длинный повар сердито гремел кастрюлями, хмурился:

- Хотел бы я посмотреть, сколько ты выдержишь у плиты?

- Только бы кормили, - сказал Гусь. - Выдержал бы…

Сотник поправил на голове пилотку, взял Юрку за руку:

- Пойдем к капитану.

- Зачем?

- Попрошу, чтобы определили тебя ко мне в помощники… Поваренком будешь.

- Поваренком?

- Будешь картошку чистить, воду таскать, плиту разжигать. И есть вдоволь.

- Погоди, дядя! - испугался Юрка. - Не хочу я поваренком. Я летчиком хочу.

Сотник выпустил Юркину руку, грустно улыбнулся.

- Впредь не пузом соображай, а головой… Так-то, брат. А теперь очисти пищеблок.

Юрка пожимал плечами, брал ведро и уходил. Чудной какой-то этот повар…

Один раз Гусь пришел в столовую, - там солдат полно. Сидят за столами и в такт дружно ложками барабанят.

- По-ва-ра! - мощно гремит под сводами столовой. - По-ва-ра!

Лица у солдат усталые, но не очень сердитые. Пришли на обед с полевых учений, а повара на месте не оказалось. Вот и шумят солдаты.

Юрка подошел к двери кухни - закрыта. Отправился искать Сотника. Нашел у оружейного склада. Повар стоял на коленях возле новенького крупнокалиберного пулемета и помогал солдату в зеленом комбинезоне собирать его. Руки у Сотника были по локоть в густом оружейном масле. А лицо… Юрка никогда не видел у него такого довольного, сияющего лица.

- Солдаты ждут, - сказал Гусь. - В столовой.

Сотник с сожалением положил на промасленный брезент пулеметную часть, вытер тряпкой руки.

- Отличная штука, - кивнул он на пулемет. - С такой машинкой черт-те что можно сделать…

- Ложками стучат, - сказал Юрка. - Давно, видно, ждут.

С лица Сотника сползла улыбка.

- Забыл… Будь ты не ладен!

Он проворно поднялся с колен и рысью направился к столовой. Солдат посмотрел ему вслед, улыбнулся:

- Любитель… Даже про кашу забыл.

Стасик вот уже несколько дней нигде не показывается. Даже к Юрке не ходит. У Стасика большая радость- отец с фронта на побывку приехал. Юрка один раз видел его. Стасик зазвал к себе домой и познакомил с отцом.

- Друг мой, Гусь, - сказал Стасик, счастливо улыбаясь.

- Слышал… - медленно произнес отец Стасика, потом крепко пожал Юрке руку, внимательно посмотрел в глаза. - Вы тут не очень чудите, хлопцы, - сказал он. - Что было, то прошло. А больше не надо.

Отец Стасика был майор. Волосы у него такие же, как и у сына, светлые, кудрявые. Лицо хмурое, но доброе. На шее шрам. Майор человек был неразговорчивый. Он ничего не рассказывал и ни о чем не спрашивал. Но когда смотрел на Стасика и Юрку, глаза его становились мягкими, хорошими. Перед самым отъездом он спросил Юрку:

- Как дальше жить думаешь?

Гусь понял, что этому человеку нужно только правду говорить.

- Да вы за Стасика не беспокойтесь, - у него своя голова на плечах, - сказал он.

- А у тебя?

Юрка опустил глаза, помолчал.

- А я… не знаю. На войну не берут.

- Я узнавал… Школа откроется, - помолчав, сказал майор. - Оба осенью сядете за парту. И без всяких дураков.

- Ладно, без дураков, - неохотно ответил Гусь.- Я пойду. Дела.

Юрка рад был за друга. Стасик долгое время не имел от отца никаких вестей. И вот встретились. А Юрка никогда и ни с кем не встретится. Майор где-то раздобыл для Стасика детский матросский костюм: куртку и короткие штаны, и бескозырку с золотой надписью на ленте «Аврора». Костюм был тесноват. Тонкие руки Стасика далеко вылезали из рукавов, а штанишки были намного выше колен. Юрка, увидев друга в этом одеянии, остановился на пороге столбом и долго его разглядывал, а потом спросил:

- Мальчик, ты случайно не из детского садика?

Стасик похлопал себя по голым ногам, вздохнул:

- Штаны коротковаты. Зато бескозырка в самый раз…

Видно было, что Стасик чувствует себя неудобно в новом костюме, но, чтобы не огорчить отца, мужественно носит тесную матроску.

К Юрке зашел Колька Звездочкин.