Но как за днем приходит ночь, а жизнь заканчивается смертью, так и за хорошим всегда приползает плохое. Спокойствие за столом прекратилось внезапно.

Бывает, ловишь себя на мысли, что все происходящее – поставленная на театральных подмостках пьеса, и люди, находящиеся рядом, лишь актеры. А после финала представления все снимут маски, смоют грим, переоденутся в серую повседневную одежду и расползутся по скучным и унылым квартиркам. Но не сегодня. Сегодня я жила настоящей жизнью, чувствовала каждой клеточкой своего мозга, что все сигналы принимаю в реальности, а не с экрана телевизора или со сцены театра. Что-то важнее, чем я сама, внедрялось в подсознание, постороннее ощущение доводило до эйфории, как музыка, которую слушала на пороге этого дома. Я словила на себе пристальный взгляд серых глаз и не смогла отвернуться. Алекс рассматривал меня так, будто видел впервые, и это слегка… даже не знаю, как описать. Смущало? Удивляло? Пытаясь справиться с незнакомыми ощущениями, я опустила голову, делая вид, что нет ничего важнее тарелки с остатками еды.

Но не от всех можно скрыть притворство, и Мари заметила, что я не участвую в разговоре, не смеюсь над шутками, и вообще не реагирую на присутствующих.

- Аврора, ты чего примолкла? Все нормально?

- Да. Задумалась о предстоящем походе.

Надо было сказать что-нибудь другое. Не знаю, почему подумала именно о нем, но, как говорят в народе: «Слово не воробей, вылетит - не поймаешь». Так и произошло.

- Не переживай. Идти не так далеко, как думаешь. И Алекс поможет. Да, братец?

- Я-то помогу, но не понимаю, зачем ее туда вести. Наши предки из поколения в поколение охраняли дорогу в верхнее поселение от чужаков, а мы нарушаем запрет. Что дальше? Устроим платные экскурсии?– в его голосе засквозило негодование.

- Ты не прав. Никто ничего не нарушает. Гостей и раньше приглашали и есть разрешение старейшин. А вот почему ты так упрямишься приходу Авроры, я не понимаю. Ты же сам недавно говорил, что возможно бабушка права, и легенды рассказывают нам многое.

- Я переживаю.

- За кого?

- За всех. И за нее тоже.

Брат и сестра не повышали друг на друга голос, но в них бушевал протест и каждый отстаивал свою сторону, позабыв о «причине» перепалки, сидящей с ними за одним столом. Меня это удивило, затем разозлило.

- Хватит говорить обо мне без меня! Я все еще в комнате. И кто-нибудь объяснит о каких легендах идет речь?

Мари бросила на брата недовольный взгляд и произнесла:

- Позже расскажу, а то этот упрямец не угомонится, - под словом «упрямец» явно значился не ее муж.

Алекс же в долгу не остался, подтверждая определение, которым наградила его сестра:

- Я спокоен. Можешь рассказать. Но учти! Аврора делает выбор, не зная правды, и это приведет к непоправимому.

Меня снова позабыли, и я вознамерилась напомнить о своем присутствие, но Леран прекратил спор. У любого терпения есть предел: о стол ударилась ложка и стул с грохотом отодвинулся в сторону. Я и раньше наблюдала, как всегда спокойный, молчаливый и уравновешенный парень неожиданно преображается, превращаясь в сильного хозяина жизни. В Леране чувствовалась та же агрессия, что и в Алексе, но он высвобождал ее так редко, что многие забывали об этом.

- Хватит! Я устал слушать ваши споры. Мари беспокоиться сейчас вредно. Аврора давно решила, чего хочет, а тебе остается смириться.

Алекс не согласился со словами друга и не собирался спокойно наблюдать за происходящим. Он промолчал, но, выходя из дома, хлопнул дверью так сильно, что стаканы зашатались на столе. Как мать защищает дитя, так он защищал какую-то тайну. А я почувствовала не испуг или удивление, а злость, с которой с трудом справилась. Но эмоции, словно не принадлежали мне и были частью кого-то другого, кого я не контролирую.