- Правда? Не надуешь?
- Честное пионерское, - усмехнулась я, помахав перед ведьмой кошельком.
- Мамой клянешься? - вдруг поинтересовались из квартиры.
- Обойдетесь!
- Тогда ступай, откуда пришла! Кыш! Брысь! Фу! Убирайся!
Сумасшедшая! Впрочем, всем бабулькам позволительны милые шалости. Да и не собираюсь я ее надувать, значит, никто не пострадает.
- Хорошо. Клянусь золотой медалью Ульяны Сушкиной, что расплачусь с вами без обмана. Довольны?
Бабуся потерла сухонькие ладошки.
- Довольна, ой как довольна! Заходи, девонька, не стой на пороге!
Куртку, шапку и сапожки с меня буквально сдернули и, не позволяя осмотреться, потянули вглубь квартиры. С неожиданной для пожилого человека силой ведьма втолкнула меня в комнату, вошла следом и заперла за собой дверь.
- Это чтоб не убежала не заплативши! - пояснила старуха, скаля в улыбке беззубый рот. - Я женщина старая, догнать не смогу, так что сама понимаешь!
Кивнула, памятуя о милых шалостях. Пока бабулька плясала рядом, я успела осмотреть гостиную. Скромная, даже бедная обстановка: древние обои с какими-то цветочками, на полу - вылинявший, кое-где проеденный ковер, из мебели - диван, пара кресел, кофейный столик, шифоньер и советский телевизор на тумбочке. Забытые в кресле клубок и спицы, вышитые салфеточки, фотографии в рамках. Никаких трав, склянок с зельями и прочих магических прибамбасов в поле зрения не наблюдалось. От квартиры колдуньи, пусть и пенсионного возраста, волей-неволей ожидаешь большего.
- Не дворец, как видишь, но живем, - угадала мои мысли ведьма. - Ты не стесняйся, милая, садись. Я пока приготовлю всё.
Я послушно опустилась в кресло, не сводя глаз с суетящейся хозяйки. Бабушка - божий одуванчик, таким сразу уступают места в автобусах и пропускают вперед в очереди. Платочек на голове, кофта крупной вязки и цветастая юбка из лоскутков - точно с картинки сошла. Общее впечатление портили глаза - черные, цепкие, до невозможности хитрые, - и будто примерзшая к сухим губам ухмылочка.
Горка предметов на столе тем временем росла: колода карт, лист бумаги и ручка, подушечка с иголками, зеркало, кинжал с чеканной рукояткой, пучок остро пахнущих трав...
- Вот и все, пожалуй, - старуха чинно уселась в кресло, расправила юбку. - А теперь, девонька, расскажи-ка бабе Клаве, зачем ты к ней пожаловала?
- Если вы та, за кого себя выдаете, то должны знать это сами, - с вызовом ответила я.
- Знаю, милая, все знаю, - хихикнула колдунья. - И про ведьмака твоего знаю, и про любовь неудержимую, и про соперницу поганую, чтоб ей пусто, гадюке, было! Ничего от бабы Клавы не скроешь. Желанье твое заветное, пустое, глупое, тоже знаю... Вот только сказочку-то приятней из первых уст послушать, как считаешь?
Не обманула Крамолова, толковая бабуся. Только фиг я ей что расскажу, пусть обломается!
- Раз уж я плач у, то и условия диктовать мне, как считаете?
- Кто ж спорит, голуба моя, кто ж спорит? Не хочешь говорить, так не надо! - чересчур поспешно сказала старуха.
- Я рада, что мы поняли друг друга. А теперь, дорогая Клавдия... э-э-э...
- Можно просто баба Клава!
- Дорогая баба Клава, вы сможете мне помочь?
Ведунья вздохнула, извлекая из воздуха вставную челюсть, ловко приладила ее на место, причмокнула и только потом кивнула.
- Я-то могу, вот только понравится ли тебе жизнь такая?
Не обращая внимания на затопившую сердце радость, грустно улыбнулась:
- Какая? Не таскать продукты из супермаркета? - воровство среди магов идет по отдельной статье. - Людям помогать?
- Ага, и еще минутки считать да от анализов всю жизнь прятаться! - бабуля тактично умолчала о самом главном. - Только ничего не выйдет у тебя, зайка моя!
- П-почему? Вы же сами сказали...
- Знаю я, чего сказала! - рявкнула ведьма на притихшую меня. - Но ты ж как он хочешь быть, Светленькой, а я могу сделать только Темненькой! Как тебе такой вариант, лапушка? Запретов меньше, зато за каждую капельку глотки перегрызать придется. Это я, конечно, утрирую, но поверь: подпитка нужна постоянная, а с каждым днем аппетиты всё больше и больше становятся.
Вот тебе и раз! Я недоверчиво уставилась на бабу Клаву, но та лишь скромно поигрывала ножичком.
- Заруби на носу, девонька: принимаю я один раз и на всю жизнь. Если счас откажешься, а потом раздумаешь, не отыскать тебе боле моей квартирки, так и знай! - промурлыкала она, поглаживая чеканную рукоятку.
Снежинка в дрожащих пальцах оставалась холодной: либо ведьма говорит правду, либо просто не желает мне зла. На мой карман она косилась с подозрением, сопела, но молчала.
- Ты думай, рыбонька, думай, а я пока карты кину, - подмигнула баба Клава. - Может, и надумаешь чего.
- Погодите! Разве вы не можете просто объяснить способ - за отдельную плату?
- Ишь чаго удумала! - сердито фыркнула старуха. Ее настроение менялось с удивительной скоростью. - Профсекретов не раскрываю, даже не проси!
- Только не говорите, что вы единственная, кто знает...
- Единственная, - отрезала она. - Не веришь - как знаешь, удерживать не буду.
Баба Клава освободила место на столе и принялась тасовать колоду, бормоча сквозь искусственные зубы. Карты как птички порхали в кривых пальцах, менялись местами; дама червей была выловлена из общей кучи и продемонстрирована мне.
- Вот она, красавица! Вокруг нее, непутевой, всё вертится!
На первую карту легло еще три. Колдунья перевернула их: три вальта - червей, треф и бубен.
- Эти голубчики рядом с тобой крутились, потому и выскочили, лишь мешают и путают. Одну лямку вчетвером тянули, только каждый - по свою душу да своими средствами. Этот, - ткнула она в вальта червей, - никак места найти не может, все на родню оглядывается. Много имеет - еще больше посеет. Люба ты ему, только не по пути вам, не встретитесь боле. Этот, бубновый, сам себе на уме, лезет везде, но с его стороны не жди беды. Ну а этот, - валет треф ухмылялся в черные усы, - как был дурак дураком, так всю жизнь и останется. Добрый, правда, но проста-а-ак.... Зря мамка молодца Ванькой не назвала, в самый раз было б, - рассмеялась старуха. - В случае несчастья какого зови их, помогут и много не возьмут.
Теперь вальты лежали в ряд, слева от червовой дамы. Колода продолжала мелькать, выпуская на волю еще три карты: дамы треф, пик и бубен. Баба Клава взяла бубновую.
- Соперница твоя, змеюка подколодная. Мечется чего-то, мечется, было счастье - ушло счастье, была любовь - завяли помидоры! Даром своим тяготится, вот и кровь портит. Выскочит она, девонька, когда ждать не будешь, укусит пребольно. Только кто из вас вверх возьмет, не знаю, молчат карты - я молчать буду.
Дама треф выше вас всех стоит, царицей величается. Такая же царица, как я - гусь лапчатый! Собака на сене, сама не ест и другим не дает. Думает, обхитрила, но не тут-то было. Что посеешь, то и пожнешь, в нужный час не отыскать ей защитника. Яблоко от яблони недалеко катится.
Дама пик - черная душа, враг ваш заклятый. Семь бед - один ответ. Во мраке, как рыба в синем море, плавает, окроме себя никого не признает. Козни строит, замысел черный лелеет. Люди ей - мошкара, прихлопнет и не обернется. Не связывайтесь с ней, лапушка, целее будете!
"Мы еще посмотрим, кто кого прихлопнет" - я без восторга взглянула на пиковую даму, олицетворявшую, без сомнения, Крамолову. Мысль стать Темной колдуньей на миг показалась очень даже соблазнительной.
- Первый сброс был на друзей, - бормотала старуха, - второй - на врагов, третий будет на любовь. Р-р-раз!
На столик посыпались шестерки, семерки, восьмерки, десятки... Баба Клава охнула.
- А ну брысь отсюдова! Кыш, кому сказала! Дармоеды! Красивая ты, девка, вот и повылезали. Пшли отсюдова, пшли!
Куда там! Карты бестолково ползали по столешнице, падали на пол, спеша забиться в укромные щелки. Я успела ухватить за краешек бубновую десятку.