При звуках гимнов радостно текли

В надзвёздной сфере, в Небесах, часы

Благие. Той порою Сатана

Ступил на твёрдый, мрачный, полый шар,

Что меньшие, лучистые вмещал

Шары, от Ночи древней оградив

И Хаоса. Издалека округла

Поверхность шара внешнего, вблизи

Предстала плоской сумрачной страной,

Пустынной, дикой ширью, без границ,

Затерянной в ночной, беззвёздной тьме

И окружённой завываньем бурь

Неистового Хаоса; таков

Был негостеприимный материк.

Лишь с краю одного едва сквозил

Далёкий отблеск от Небесных стен,

И вихрь не столь свирепо там ревел.

Здесь Враг шагал привольно, словно гриф

Имауса, чьи снежные хребты

Стоят преградой на стезе татар

Кочующих; от скудных скал родных,

Где нет поживы, хищник прочь летит

На поиски барашков и козлят,

К верховьям Ганга и Гидаспа — рек

Индийских, где пасутся их стада,

В нагорьях, но садится отдохнуть

Среди пути, на степи Сериканы,

Где лёгкий, тростниковый свой возок

Китаец, парусами оснастив,

По ветру мчится. Так скитался Враг

Совсем один, в пустыне, что была,

Как море, ветром вздыблена, ища

Добычи; одиноко он шагал,

Затем что не было ещё в ту пору

Ни мёртвых, ни живых созданий здесь.

Впоследствии, когда насытил грех

Тщеславием деяния людей,

Проникли, как воздушные пары,

Сюда — все воплощенья суеты,

Все временные, бренные свершенья,

А заодно — и те, кто возлагал

На них надежду: славу обрести

Бессмертную и счастье, в бытии

Земном и замогильном, кто хвалу

Снискать людскую тщился, кто сполна

Награду в здешней жизни одержал -

Прискорбных предрассудков порожденья

И рвения слепого; все они

Теперь стяжают подлинную мзду

Пустую, по деяньям их пустым.

То, что Природой не завершено

И создано нескладно: недоноски,

Ублюдки и уродцы, на Земле

Излишние, слетаются сюда

И своего уничтоженья ждут,

Бродя бесцельно здесь, не на Луне,

Как некоторым грезилось порой;

Нет, лунные поля из серебра -

Жилище тварей более достойных,

Верней всего, — убежище святых

И Духов, чей состав переходной

Меж Ангельским составом и людским.

Сначала в этот край перенеслись

От брака сыновей и дочерей

Неравного рождённые сыны -

Гиганты древности, в былых веках

Прославленные за напрасный труд;

Явились те, что в суетной тщете

В долине Сеннаарской возвели

Близ Вавилона башню и теперь

Готовы снова башни воздвигать,

Когда бы строить было из чего.

Врозь, чередом являлись: Эмпедокл,

Что в кратер Этны прыгнул, божеством

Желая почитаться; Клеомброт,

В морскую глубь нырнувший, чтоб скорей

В Платоновский Элизиум попасть.

Но долго было б всех перечислять

Зародышей, кретинов, дурачков,

Отшельников, монахов — белых, чёрных

И серых — лицемеров и святош,

Со всею их обманной мишурой;

Паломники забрались в эту даль,

Что мёртвого искали на Голгофе

Христа, живущего на Небесах;

Здесь те, кто в смертный час напялил рясу,

Мечтая в рай попасть наверняка,

В сутане Доминика, в клобуке

Франциска. Вот круги семи планет

Они минуют, круг недвижных звёзд

И свод кристальный, чей противовес

Попятный ход планет определяет,

Своим вращеньем равновесье тверди,

Как судят многие; и наконец,-

Круг перводвигателя; мнится им,

Что у калитки Врат Небесных ждёт

Их сам Апостол Пётр с ключом в руке.

Они заносят ногу на ступень

Небесной лестницы, но встречный вихрь

Могущественный их сдувает прочь

В пустынный мрак, на десять тысяч лиг.

Вы наблюдать могли бы, как летят,

Вертясь и разрываясь на клочки,

Сутаны, капюшоны заодно

С владельцами; как чётки, буллы, мощи,

Обрывки индульгенций, лоскуты

Помилований мчатся кувырком,

Уносятся в изнанку мира, в Лимб,

В окраину, которая с тех пор

Зовётся «Рай глупцов»; она пока

Безлюдна и безвестна, но поздней

Немногим незнакома. Враг набрёл

На этот шар угрюмый по пути

И долго странствовал; но слабый луч,

Во мгле блеснув, привлёк его, и он,

В ту сторону усталые стопы

Поспешно устремив, издалека

Роскошное строенье увидал,

Ступенчатое, ведшее к стенам

Небес; венчали верхнюю плиту

Как бы врата монаршего дворца;

Над ними раззолоченный фронтон

Алмазами блистал, и был портал

Осыпан самоцветами Востока.

Немыслимо воздвигнуть на Земле

Ни слабого подобья этих врат,

Ни даже кистью их изобразить.

По лестнице такой же, вверх и вниз,

Сновали толпы Ангелов, когда

Иаков от Исава шёл в Харран

И под открытым небом задремал

На поле, возле Луза, и, во сне

Её увидев, молвил, пробудясь:

«— Сие Врата Небесные!» Ступени

Имели, каждая, свой тайный смысл,

А лестница порой скрывалась в Небе.

Под ней — сверкало море цвета яшм

И жидких перлов; праведников сонм,

Покинув здешний мир, переплывал,

Ведомый Ангелами, эту хлябь;

Иных же над поверхностью морской

Несла упряжка огненных коней.

Та лестница опущена теперь,

Чтоб восхожденьем лёгким раздразнить

Врага, иль, может быть, — печаль разжечь

Красою им утраченных навек

Небесных Врат. Проем широкий вёл

От лестницы к Земле, в блаженный край

Эдема; шире много той дороги,

Что на Синай впоследствии вела,

В обетованную страну, Творцом

Возлюбленную; Ангелы не раз

Туда летали, чтоб осведомить

О воле Божьей избранный народ,

А Сам Господь с любовию взирал

На область: от Панеи, где берет

Начало Иордан, до рубежей

Святой Земли, с Аравией, с Египтом,

Вблизи Вирсавии; и тот проем

Тьме полагал предел, как берега

Обуздывают бурный океан.

С подножья лестницы, на Небеса

Ведущей, со ступени золотой,

Ошеломлённый Сатана глядел

На необъятный мир, ему внизу

Представший. Так лазутчик, напролёт

Всю ночь рискуя жизнью, средь глухих

И мрачных троп, с рассветом наконец

Восходит на высокий холм, и вдруг

Его глазам просторы предстают

Цветущие неведомой страны

Иль город многобашенный, в лучах

Восхода, золотящего шпили

И купола сверканьем заревым.

Таким же изумленьем поражён

Был Архивраг, хоть в прошлом созерцал

Величие Небес, но красота

И совершенство мира, что ему

Был явлен, породили в Духе Зла

Не столько удивленье, сколько — зависть.

Всю сферу оглядел он (без труда,-

Поскольку высоко был вознесён

Над медленно кружащимся шатром

Длиннейшей тени Ночи), — от Весов,

От их восточной точки, до Овна,

Что Андромеду за рубеж увлёк

Атлантики, за дальний горизонт.

От полюса до полюса обвёл

Он взором ширь. Внезапно прянул вниз,

К светилам ближним. Быстро и легко

Сквозь чистый воздух мраморный скользнул,

Лавируя среди небесных тел

Несметных. Звёздами издалека

Они ему казались, но вблизи

Явились как миры, как острова

Блаженные, подобные садам

Прекрасным Гесперийским, в старину

Прославленным. О рощи и поля

Приветные! Долины сплошь в цветах!

Вы, острова, блаженные трикраты!

Но Сатана не стал разузнавать,

Что за счастливцы обитают здесь.

Лишь Солнце золотое, из светил

Ярчайшее, влечёт его; к нему

Он мчится, средь вселенской тишины

(От центра или к центру, вверх иль вниз,

Вширь или вдоль, — определить нельзя).

Великого светила он достиг,

Сиянье изливавшего на рой

Обычных звёзд, кружащихся вдали

От взора Властелина. Хоровод

Созвездий отмеряет плавный ритм

Дней, месяцев и лет, вертясь вокруг