На Восточном фронте к концу 1918 г. красные армии продолжали теснить на путях к Уралу остатки «народной армии» Комуча [9], поддержанные на некоторых участках чешскими и белогвардейскими войсками. Но на фронте оставался еще целый ряд неразрешенных задач: весь Урал и Уфа (вся Башкирия) оставались в руках белых, левый фланг фронта был еще в 20 км от Екатеринбурга, правому флангу угрожали уральские и оренбургские казачьи войска, преграждая в то же время путь на Туркестан. В этот период произошло выступление на сцену Колчака (18 ноября 1918 г.), которому с первых же дней понадобились громкие военные успехи.

Несмотря на это, обстановка на других фронтах (в особенности на Западном и на Южном) вынуждала черпать силы с Восточного фронта за недостатком готовых стратегических резервов. Так, в первой половине ноября были предположения о переброске на Южный фронт сперва 1-й, а затем 2-й армии; в действительности были взяты Ин-зенская дивизия из 5-й армии, Уральская из 4-й армии и, кроме того, отряд Кожевникова и латышские полки. В то же время на Восточный фронт подкрепления подавались с трудом. Уже со второй половины ноября обнаружилась неустойчивость 3-й армии: для ликвидации так называемой Осинской впадины на правом фланге этой армии было приказано наступать на Красноуфимск, но с 9 декабря противник начал теснить левый фланг 3-й армии. В середине декабря 1918 г., после временной потери 5-й армией Белебея, положение здесь было восстановлено и было развернуто наступление на Оренбург. Пермь в это время продолжала требовать срочной помощи. Помощь эта, в виде одной бригады 7-й стрелковой дивизии, запоздала, и 25 декабря Пермь была захвачена частями Средне-Сибирского корпуса генерала Пепеляева. К середине января 1919 г. противник был уже в 100 км западнее Перми. Тем временем 2-я армия, захватив станцию Щучье Озеро Казанской железной дороги и выдвинув заслон в сторону Красноуфимска, продолжала обеспечивать вывоз по Ка-занбургской железной дороге значительных хлебных и иных грузов и в то же время развивать наступление на Кунгур, в тыл противнику, действовавшему на Пермском направлении. Одновременно 5-я армия 31 декабря заняла Уфу. В последних числах декабря было получено радио из Ташкента о движении Туркестанской армии товарища Зиновьева на Актюбинск, что вызвало распоряжение об ускорении наступления 4-й и 1-й армий на Уральск и Оренбург. В двадцатых числах января очерченная выше обстановка изменилась в том смысле, что на левом фланге противник путем перегруппировки ослабил нажим на Пермском направлении против 3-й армии, но обрушился на левый фланг 2-й армии, которая, находясь на расстоянии около 50 км от Кунгура, вынуждена была начать отход на линию Оса - Щучье Озеро. Зато на правом фланге красные 22 января овладели Оренбургом, а 24 января - Уральском; в Оренбурге произошло соединение с туркестанскими войсками и на некоторое время открылась связь с Туркестаном.

К концу 1917 г. страна переживала три грозных кризиса - транспортный, топливный и продовольственный. Запасов угля на железных дорогах к моменту Октябрьской революции было только на 10 дней [10]. Движение по железным дорогам должно было остановиться. В свою очередь, замирала вся промышленная жизнь страны. Крупные предприятия консервировались. Рабочие покидали остановившиеся заводы и расходились по деревням. В деревне положение было не лучше, ибо за период с начала Мировой войны интенсивность сельского хозяйства безудержно падала и доходила до минимума.

Наконец, жесточайшая блокада Советской России со стороны капиталистических государств усугубляла разруху и определяла неслыханно тяжелые условия создания первой пролетарской республики.

Таково было экономическое положение, которое не могло не отразиться на строительстве Красной армии и на ходе гражданской войны.

Рассмотрим теперь экономическое состояние страны в динамике его изменений за период 1918 и 1919 гг. Нам представляется, что некоторые этапы и явления в жизни Красной армии могут быть поняты только после выяснения, хотя бы вкратце, этой стороны вопроса.

Из всех основных отраслей промышленности - горной, металлообрабатывающей, текстильной и по обработке питательных веществ - первая и вторая находились в наиболее плохом положении. Для армии состояние металлообрабатывающей промышленности имело прямое и решающее значение и прежде всего отражалось на характере ведения борьбы на вооруженном фронте. Поэтому наше краткое описание экономики страны мы и начинаем именно с этой отрасли.

Данная отрасль промышленности и в мирное время более других нуждалась в весьма значительном подкреплении за счет ввоза из-за границы. Это характеризуется следующими цифрами: стоимость производства оборудования для транспорта составляла в 1912 г. 97 млн руб., стоимость производства сельскохозяйственных машин - 67 млн руб. при дополнительном заграничном ввозе изделий на сумму 65 млн руб., стоимость производства прочих металлических изделий (кроме военных) - 90 млн руб. при ввозе на сумму 107 млн руб. и, наконец, стоимость производства предметов военной промышленности - 249 млн руб. при заграничном ввозе на сумму в 110 млн руб. Отсюда - два основных вывода:

1) из всей металлообрабатывающей промышленности первое место по стоимости внутреннего производства занимает военная промышленность;

2) громадная зависимость всего производства этой отрасли, и больше всего военной промышленности, от заграничного ввоза.

Следует отметить, что именно здесь острее всего - для армии - сказывалась та жесточайшая блокада, которая железным кольцом сжимала Советскую республику и лишала ее самого необходимого, самого насущного для поддержания экономики страны хотя бы на полуголодном уровне.

По своему состоянию и техническому оборудованию русские заводы имели возможность производить в год до 1500 паровозов и 67 000 вагонов [11]. В 1919 г. на территории Великоруссии было произведено всего 94 паровоза и 1900 вагонов. Разница между возможностями по техническому оборудованию и фактически произведенным весьма разительна и красноречиво свидетельствует о том низком экономическом уровне, в каком страна находилась в результате империалистической войны, и о той исключительно тяжелой обстановке, в которой молодая республика вынуждена была вести борьбу с контрреволюционными армиями.

Производство сельскохозяйственных машин начало свертываться еще с самого начала империалистической войны: из 43 крупных заводов к октябрю 1914 г. вследствие мобилизации рабочих закрылось 15 заводов, а прочие постепенно переходили на выработку снарядов; а так как с 1915 г. уже окончательно прекратился ввоз сельскохозяйственных орудий из-за границы, то можно считать эту отрасль металлообрабатывающей промышленности к моменту Октябрьской революции уже не существующей. Только в 1918 г. советская власть приступила к возобновлению деятельности этих заводов под влиянием настоятельных требований нашего сельского хозяйства, и в 1919 г., в этот год величайшей разрухи, было произведено 160000 плугов ОД годовой потребности последующего периода), 12000 уборочных машин, свыше 200 000 кос, 700 000 серпов, была удовлетворена потребность в веялках и молотилках и т.д.

Что касается военной промышленности, то мы должны указать на высокую работоспособность всех заводов и на использование всех возможностей производства; и если вся боевая потребность Красной армии не могла быть покрыта полностью, то причины этого лежали за пределами технических возможностей данной отрасли промышленности.

Переходим теперь к горной промышленности. В дореволюционной России первое место занимала добыча угля (174 тысячи рабочих в 1909 г.), затем шла добыча нефти (47 тысяч рабочих), руды, золота и соли. В мирное время ежегодно добывалось около 1800 млн пудов [12] угля, причем на Донецкий бассейн падало до 1 500 млн пудов и на Сибирь до 150 млн. Поэтому, лишившись Урала, Сибири, Донецкого бассейна [13], Советская Россия в 1919 г. добыла только 13,2 млн пудов в первом полугодии и 23,7 млн во втором, что, при отсутствии нефтяных источников и незначительности нефтяных запасов, питать транспорт, промышленность и обслуживать прочие потребности государства в минеральном топливе, конечно, не могло. Об этом было уже упомянуто выше.