Усвоив чтение и письмо по-английски, мальчик поступал в школу. Туда принимали начиная с семи лет и обучали лет до четырнадцати.

Школьный день начинался весной и летом в шесть часов утра, зимой — в семь часов. В девять часов был короткий перерыв для завтрака, после которого ученики занимались до одиннадцати часов. Затем они на два часа расходились по домам для обеда, а в час дня возвращались в школу и занимались до трех. После короткого перерыва был последний урок, длившийся до 5 часов вечера. По четвергам и субботам занимались только до полудня. Каникулы были три раза в год: на рождество, пасху и троицын день, всего сорок дней в году.

На всю школу был один учитель. Да и сама школа помещалась в одной большой комнате. Ученики рассаживались за разными столами соответственно возрасту. С одной из групп занимался сам учитель, другие в это время выполняли его задания — писали что-нибудь или читали. К младшим ученикам приставляли кого-нибудь из старших, который следил за порядком и помогал малышам в изучении первых школьных премудростей.

В годы детства Шекспира в Стратфордской школе сменились три учителя. До 1571 года школой руководил бакалавр Оксфордского университета Уолтер Роч. С 1571 года по 1575 год, в те годы, когда Шекспир обучался в школе, учителем был Саймон Хант, также получивший образование в Оксфорде.

Даже в такой провинциальной школе, как эта, иногда происходили события, связанные с тем, что волновало весь тогдашний европейский мир. До Стратфордской школы дошла весть о знаменитой варфоломеевской ночи (23/24 августа 1572 года), когда католики устроили в Париже резню гугенотов. Как известно, это событие произвело огромное впечатление на всю Европу. В протестантских странах и, в частности, в Англии усилилось преследование католиков. Учителя Стратфордской школы Саймона Ханта не без основания подозревали в симпатиях католицизму. Вскоре после варфоломеевской ночи между ним и частью учеников произошла потасовка, во время которой горячие молодые протестанты пустили в ход камни и выбили окна в школе. В счетных книгах стратфордской корпорации записан расход на вставку стекол и ремонт помещения, пострадавшего от юных врагов католицизма. Деньги на ремонт были собраны у родителей учеников.

Шекспиру в то время шел девятый год, и он по меньшей мере уже два года был учеником школы.

Саймон Хант продержался учителем еще два года. Его сменил на посту учителя Томас Дженкинс, тоже бакалавр и тоже из Оксфорда. Мы упоминаем об этом не из педантизма, а для того, чтобы показать, что руководителями Стратфордской грамматической школы были люди с хорошим образованием. Дженкинс происходил из Уэльса, как и школьный учитель Хью Эванс в комедии Шекспира "Виндзорские насмешницы". Подобно ему, он отличался воинственным нравом и участвовал в каких-то городских беспорядках, о чем имеется запись в книгах стратфордской корпорации. Вероятно, и произношение Дженкинса было похоже на уэльское произношение учителя Эванса в комедии Шекспира. Он руководил школой до 1579 года, когда Шекспиру исполнилось пятнадцать лет — возраст, когда обычно заканчивали обучение.

В Стратфордской грамматической школе, как и во всех других учебных заведениях этого рода, главным предметом изучения была латынь. Мы можем не сомневаться, что с начатками латыни Шекспир знакомился по "Латинской грамматике" Колета и Лили, так как существовал специальный королевский указ о том, чтобы этой книгой пользовались во всех английских школах как пособием в изучении латыни.

Первым текстом, с которым знакомились ученики, были "Изречения для мальчиков". Эти изречения были извлечены из сочинений лучших античных авторов и носили нравоучительный характер. Затем читали по-латыни басни Эзопа и "Эклоги" итальянского гуманиста Баптисты Мантуанского.

В комедии Шекспира "Бесплодные усилия любви" учитель и священник в беседе пользуются выражениями из различных книг, входивших в программу тогдашнего школьного обучения. Мы не совершим ошибки, если скажем, что, создавая эти речи, Шекспир использовал фразы и выражения, запомнившиеся ему еще со времени школьной зубрежки. В частности, учитель Олоферн в этой комедии с похвалой отзывается о Баптисте Мантуанском и цитирует его.

После освоения основ латинского языка школьники переходили к чтению более сложных текстов. Много места в программе занимало изучение избранных отрывков из писем, речей и трактатов великого римского оратора Цицерона. Помимо его сочинений, в круг школьного обучения входило чтение отрывков, а иногда целых произведений римских поэтов Вергилия и Овидия и драматургов Плавта, Теренция и Сенеки. Самым любимым автором из древних был для Шекспира Овидий. В сочинениях великого драматурга встречается большое количество мест, свидетельствующих о его хорошем знании книги поэтических рассказов Овидия "Метаморфозы".

Ученики не только читали изречения и афоризмы древних авторов. Их заставляли переводить такие изречения с латыни на английский и с английского на латынь. "Метод, которым учили писать по-латыни, имел основополагающее значение для формирования стиля Шекспира, — пишет Уитекер. — Шекспир изобилует цитатными изречениями, и это благодаря тому, что он научился думать сентенциями, когда потел над переводами с латыни на английский или с английского на латынь, стремясь в каждом заданном упражнении достичь максимальной краткости и наибольшей остроты выражения"3 .

Насколько часто цитируют Шекспира, можно судить хотя бы по тому, что в "Оксфордском словаре цитат" ему отведено шестьдесят пять страниц убористого текста в две колонки.

Второй вид упражнений, имевший большое значение для Шекспира, был связан с риторикой, которую изучали в старших классах школы. Ученикам излагались правила красивого построения речи, прививались навыки логического развития мысли, построения системы доказательств. В школе проводились упражнения в риторике, устраивались диспуты и давались задания составлять речи на различные темы.

Кто читавший Шекспира не заметил блестящей риторичности монологов его героев? Рассказ Отелло в сенате, речь Марка Антония над трупом Цезаря — эти и другие монологи написаны автором, который до тонкости знал риторику. В его пьесах не одни государственные деятели, но почти все персонажи произносят речи, построенные по всем правилам риторики. Не только римские трибуны, но и юная Джульетта владеет приемами правильного построения ораторской речи. Даже в самые лирические моменты персонажи Шекспира говорят, как люди, натренированные в приемах риторики. Нередко Шекспир комически обыгрывает ее правила в речах шутов.