Покойники были скрюченные, страшные: один лежал ничком, другой - навзничь. В стеклянных ящиках. СТАТУИ покойников. Настоящих мертвецов засыпало пеплом, пепел затвердел, тела разложились - и в окаменевшей массе остались пустоты, идеальные формы для точных слепков, воспроизводящих даже складки одежды и выражения перекореженных судорогой лиц. Выражения, по словам подошедшего с толпой «пингвинов» толстенького англоговорящего гида, свидетельствовали о смерти от асфиксии.

Они тут все задохнулись горячим газом - 24 августа 79 года. А потом город засыпало семи-девятиметровым слоем пепла и вулканических пород. Но лава до него не дошла - потому он так хорошо сохранился и вызывал такое странное чувство. Помпеи совсем не походили на другие археологические раскопы, где видишь в лучшем случае фундаменты да кучки камней, - здесь остались стены, дома, дворы, улицы: город не надо было воображать, додумывать, он пребывал ощутимой убедительной реальностью, «в натуральную величину», разве что без крыш. Хотя здесь, в Стабианских термах, где стояли ящики с этими каменными мертвецами, уцелели даже своды и даже барельефы на сводах - какие-то крылатые игривые тетки-мужики…

Цветные настенные росписи. Очаги, фонтанчики. Колоннады, атриумы. Театры, храмы, бани, бордель. Прямоугольная уличная планировка. Добротное каменное строительство. Экономика, культура, инфраструктура, плоды последовательной антиэнтропийной деятельности поколений… В один день. Горячий газ и девятиметровый слой породы.

Везувий был отлично виден с каждого перекрестка. Он не то чтобы нависал, но поднимался совсем близко - пологий, светло-коричневый, зеленый (лесистый) понизу. Абсолютно мирный - никаких там дымков над кратером…

Впрочем, обнаружилась жизнь и среди здешних девятнадцать с лишним веков как мертвых желтовато-серых стен - помимо теряющих шлепанцы разваренных туристов. Повсюду слонялись бездомные лохматые дворняги; две - рыжая с белыми «носками» и белая с рыжими ушами - резво сношались в хилой древесной тени.

Есть и современный - обок древнего - городок с тем же названием и железнодорожной станцией: полчаса от Неаполя на довольно раздолбанной электричке. На обратном пути, уже почти миновав пригороды (блочные, уродливые, нищие - почти совдеповские), уже на подъезде к неаполитанскому вокзалу поезд надолго встал - пропускали, видимо, кого-то… Я, разложивший на коленях и вытертом сиденье свою технику (вбивал для работодателей впечатления от Помпей), вдруг впал в вязкую прострацию, закончившуюся - синхронно с первым толчком вагона - приходом неожиданной идеи.

Не особо даже рассчитывая на успех (здесь, в Неаполе, сотовая связь довольно херовая), я попытался войти в Net - неожиданно получилось. Тогда я залез в свой электронный почтовый ящик - но не в тот, которым пользовался все время, а в тот, что я завел для служебной переписки, как раз когда начинался «ПолиГраф», и куда по понятным причинам не совался несколько месяцев.

Не могу сказать, что именно я думал там найти. Но я там таки нашел - письмо от Глебова. Пробежав его, я рефлекторно потянулся за сигаретами - но у них тут везде vietato fumare… [2]