Л и д и я. А - на другие темы?

С о м о в. Вообще я прошу тебя держаться с ней осторожно, особенно в тех случаях, если она начнёт что-нибудь выспрашивать. Она выспрашивает?

Л и д и я. Она рассказывает, выспрашиваю я.

С о м о в. О чём?

Л и д и я. О пионерах, комсомольцах, о ликвидации безграмотности...

С о м о в. Тебе это интересно?

Л и д и я. Я не понимаю - какие радости находит в этом молодая, красивая женщина? Арсеньева - находит.

С о м о в. Это - радость нищих духом, Лида.

Л и д и я. А я - не нищая?

С о м о в. Что за вопрос? Конечно - нет!

Л и д и я. Приятно знать. Но - каким скучным голосом сказал ты это!

С о м о в. Оставь этот... нелепый тон!

А н н а (из комнат). Коля, ты не помнишь кличку собаки вице-губернатора?..

С о м о в. Что такое?

А н н а [входит]. Ах, прости! Как ты кричишь! Я забыла кличку собаки Туманова, которую ты так любил.

С о м о в. Джальма! Джальма...

А н н а. Мерси. Вы, кажется, ссоритесь?

С о м о в. Ничуть. С чего ты взяла?

А н н а. Очень рада, если ошибаюсь. Вы оба так нервничаете последнее время. Это - нездорово. (Ушла.)

(Сомов сердито закуривает.)

Л и д и я. Продолжай.

С о м о в. Да. Так вот - неизбежны крупные события...

Л и д и я. Война?

С о м о в. Может быть...

Л и д и я. И - снова революция?

С о м о в. Почему - революция? Переворот, хочешь ты сказать...

Л и д и я. Ну да, - революция назад. Контрреволюция?

С о м о в. Это пустое слово - контрреволюция. Я говорил тебе: жизнь борьба за власть... за прогресс, культуру...

Л и д и я. Да, да, я помню. Ты говорил это, когда мы были близки...

С о м о в. Не выдумывай! Ты мне всё так же близка.

Л и д и я. В спальне.

С о м о в. Ты хочешь понять меня?

Л и д и я. О, давно хочу!

С о м о в. Ну, так - пойми! Рабочие захватили власть, но - они не умеют хозяйничать. Их партия разваливается, массы не понимают её задач, крестьянство - против рабочих. Вообще - диктатура рабочих, социализм - это фантастика, иллюзии, - иллюзии, которые невольно работой нашей поддерживаем мы, интеллигенты. Мы - единственная сила, которая умеет, может работать и должна строить государство по-европейски, - могучее, промышленное государство на основах вековой культуры. Ты - слушаешь?

Л и д и я. Конечно.

С о м о в. Власть - не по силам слесарям, малярам, ткачам, её должны взять учёные, инженеры. Жизнь требует не маляров, а - героев. Понимаешь?

Л и д и я. Это - фашизм?

С о м о в. Кто тебе сказал? Это... государственный социализм.

Л и д и я. Фашизм - это когда у власти маленькие звери, чтоб ими питались крупные? Нужно, чтоб мелкие звери были жирные?..

С о м о в. Что за чепуха! Откуда это?

Л и д и я. Виктор сказал.

С о м о в. Виктор? Чёрт... Но - ты же видишь: он - человек пьяный, он морально разрушается, он уже ничего не понимает в действительности...

Л и д и я. Ты - крупный?

С о м о в. Что?

Л и д и я. Ты - крупный зверь?

С о м о в. Послушай, Лидия, - что ты говоришь? Что с тобой?

Л и д и я. Я - не знаю. Как ты побледнел, и какие злые глаза у тебя...

С о м о в. Я спрашиваю... Я должен знать - что с тобой?

Л и д и я. Я - сказала: не знаю. Но мне кажется, что ты... двоедушен и что этот противный старик, и волосатый Изотов, и горбун - вы все двоедушные... Подожди, не хватай меня. Я должна бы говорить иначе, но у меня нет сильных слов, нет сильных чувств.

С о м о в. Ты становишься истеричкой - вот что! Это - потому, что у тебя нет детей.

Л и д и я. Детей не хочешь ты...

С о м о в. И потому, что ты уже не любишь меня... я - знаю!

Л и д и я. Ничего не знаешь! Ни-че-го! Всегда бывает так: когда я говорю с тобой как с человеком - ты ведёшь меня в спальню.

С о м о в. Неправда!

Л и д и я. И во всех романах - так: она заговорила с ним как с другом, а он сказал: раздевайся!..

С о м о в. Стой, Лидия! Довольно! Слушай и - пойми. Ты... не глупа, ты должна понять. Молчи!.. Я двоедушен? Да! Иначе - нельзя! Невозможно жить иначе, преследуя ту великую цель, которую я поставил пред собой. Я - это я! Я - человек, уверенный в своей силе, в своём назначении. Я - из племени победителей...

Л и д и я. Крупный зверь?

С о м о в. Роль побеждённого, роль пленника - не моя роль! Богомолов старый идиот...

Л и д и я. Ты хочешь быть вождём, Наполеоном? Очень крупным?

С о м о в. К чёрту...

Л и д и я. Не кричи...

С о м о в. Лидия! То, что ты сказала, имеет для меня... огромное значение... Тебе надули в уши... Тебя хотят сделать врагом твоего мужа...

Л и д и я. Нет, Николай, ты - не крупный...

С о м о в. Не смей шутить!

Л и д и я. Да - не кричи же!

С о м о в. Ты должна подумать... Может быть, эта Арсеньева...

Л и д и я. Тише! Кто-то идёт...

(Пение за сценой. Оба слушают. Сомов закуривает папиросу, дрожат руки. Он отходит от жены, глядя на неё изумлённо и тревожно.)

С о м о в. Как могло случиться, Лидия, что ты, вдруг...

(Слышно, что поют двое, Яропегов и Троеруков, на голос "Интернационала".)

Любовь считал он чистым вздором,

Тра-та-та-та! Тра-та-та-та-а!

Вдруг пред его учёным взором

Она предстала как мечта.

С о м о в. Вот - слышишь? Вот - Виктор...

(Яропегов, Троеруков, за ними - Лисогонов, все трое сильно выпивши.)

Я р о п е г о в. Чета супругов при луне... Учитель - катай!

Т р о е р у к о в. О, как завидно это мне!

(Лисогонов, пытаясь подняться, сел на лестнице.)

Я р о п е г о в. Браво, каналья! Лидочка - извини! Благодаря бога мы выпили! Мы так весело выпили, что... вообще... выпили! Учитель истории... композитор - пой! На третий глас! Никола, слушай! Учитель - раз-два!

Т р о е р у к о в.

Отречёмся от старого мира,

Отряхнём его прах с наших ног.

С о м о в. Прошу прекратить!.. Виктор - ты понимаешь...

Я р о п е г о в. Ни черта не понимаю! Страшно рад! Не хочу понимать!

Л и д и я (смеясь). Виктор! Вы с ума сошли!

Я р о п е г о в. Вот именно! Страшно рад. И почему нельзя петь? Разве кто-нибудь дрыхнет?

С о м о в. Я прошу тебя...

Т р о е р у к о в. Простите... Позвольте мне объяснить, я - учитель пения, пре-пода-ватель! Я говорю молодёжи: слова - чепуха! Смысл всегда в мелодии, в основной музыке души, в милой старинной музыке... бессмертной...

Я р о п е г о в (Сомовым). Это он - ловко! Это - не без ума! Это, брат, такая ракалья...

Т р о е р у к о в. Хорошо, говорю я, церковь мы ликвидируем, но идея церковности, соборности, стадности... она - жива! (Смеётся.) Жива! Я учу владеть голосами... го-ло-совать. Голое - совать, совать голое слово! Я учу молодёжь.

С о м о в. Послушайте! Довольно!

Я р о п е г о в. Нет, он - хитрая бестия! Ты - пойми: совать в жизнь пустое, голое слово, а? Замечательно придумал, негодяй! Учитель! Ты негодяй?

Т р о е р у к о в. Да!

Я р о п е г о в. Видишь - сам понимает! Самосознание, брат... Чёрт знает, как интересно! Лида - интересно?

Л и д и я. Страшно интересно!

Т р о е р у к о в. Я - негодяй, да! Я не гожусь в рабы д-дикарей...

(Лидия хохочет.)

С о м о в (Троерукову). Вон отсюда! Пьяный дурак!

(Анна идёт.)

Т р о е р у к о в. Н-нет, не дурак! И - меня нельзя оскорбить...

А н н а (строго). Господа! Вы слишком шумно веселитесь...

Я р о п е г о в. Одолевает радость бытия...

Т р о е р у к о в. Вот - Анна Николаевна, она знает, что я не оскудел! Троеруков - не оскудел! Он может бороться, он способен мстить... Его стиснули - он стал крепче! Трагическое веселье, Анна Николаевна. Веселье глубокого отчаяния.

А н н а. Я понимаю, но не забывайте, что мы живём в окружении врагов.

С о м о в. Я прошу тебя, Виктор, - уведи этого шута!