Вы видите сами, что, пытаясь разрешить вопрос о связи между отдельным человеком и общественным целым (Gesamtheif), мы неизбежно принимаем следующий вывод: все способности человека происходят из этой связанности. Но именно поэтому этим способностям наносит ущерб всякое нарушение общественных отношений независимо от его причины. Представьте себе ребенка, испытывающего страх перед другим человеком, видящего в нем своего врага: как это может сказаться на его речи? Она не будет протекать просто и беспрепятственно: ребенок может заикаться, робеть. Его речевое развитие будет изначально парализовано, ибо ему недостает импульса, вырастающего из ощущения сопринадлежности (Zusammengehorigkeit).

То же можно сказать и о развитии разума. Если ребенка лишают возможности общения с коллективом и тем самым подрывают его чувство сопринадлежности, то когда такой ребенок идет в школу, он попадает в разряд «неспособных», поскольку ему не под силу элементарная сосредоточенность, необходимая для младшего школьника. В этом состоит важный момент искусства воспитания, и мы придаем особое значение тому, чтобы готовить ребенка к задачам, которые ему предстоит решать в будущем. И если вы представляете себе, насколько недостаточно ведется подготовка детей перед школой, то вас не удивит то, что при поступлении в школу ребенок попадает в трудную ситуацию, в которой этот недостаток подготовки становится очевидным, как и несовершенство жизненного плана в целом. У такого ребенка постепенно обнаруживаются существенные пробелы в мышлении, в моральных качествах, в языке и в чувственном развитии.

Повторю то, что уже как-то говорил: быть человеком — значит обладать чувством неполноценности; давление природы, жизненных тягот, жизни в обществе, бренности человека слишком сильно, чтобы кто бы то ни было сумел избавиться от этого чувства. Однако смотреть на это следует не как на неустранимый порок, а скорее как на залог, начало, стимул к развитию человечества, которое не только само считает себя способным достичь состояния защищенности, но и постоянно побуждаемо к этому. Однако в силу различных моментов это чувство неполноценности иногда может настолько углубляться, что защищенность, столь желанная для ребенка, становится для него недостижимой. Это чрезвычайно важный момент в воспитании детей, которые из-за своей слабости требуют таких условий, какие мы не можем им обеспечить. Дети, которые вдобавок к их изначальному изъяну еще сталкиваются с препятствиями в развитии сознания и самостоятельности, плохо готовы к предстоящим им трудным ситуациям. И в дальнейшем непременно окажется, что школа им еще не по плечу, и необходимы дополнительные усилия для того, чтобы эту неготовность по мере возможности исправить.

И если мы спросим себя теперь, в ком нам видеть важнейшего посредника в решении этих первых жизненных проблем, то наш взор остановится на фигуре матери. Возможность и даже требование социализации (Vergesellschaf-ilichung) присутствует в каждом ребенке, и мать как человек, первым прививающий ребенку чувство общности, должна стать для него таким «Ты», с которым он будет считаться в процессе общения. Ребенок же в своем отношении к матери ощущает ее как часть целого, как сопринадлежность; он переживает мать как первого ближнего. Мы можем констатировать, что эта функция должна принести свои плоды, если только в данном процессе не будут допущены ошибки. Из наших рассуждений становится понятно: если указанная задача по вине матери остается нерешенной, если она формирует у ребенка столь сильное чувство привязанности к себе, что связь с другими людьми и даже с отцом становится невозможной, то мы должны признать роль матери неудачной; у ребенка тогда отсутствует интерес к другим людям и он стремится всегда быть рядом с матерью. Равно невозможно формирование у него мужественности, ибо он всегда нуждается в другом человеке, и эта зависимость ведет к появлению такой черты характера, как трусость. Такие дети должны быть трусоваты. Правда, сами они (если мы зададим им такой вопрос) вряд ли смогут дать нам правильный ответ.

Ребенок всегда будет тянуться к руке матери, показывая тем самым, сколь ненадежно он себя чувствует. Даже отходя ко сну, он не хочет расставаться с матерью, так что она вынуждена находиться рядом с ним и ночью.

Нет необходимости становиться на точку зрения тех, кто считает, что дело здесь в сексуальной связи. Само собой разумеется, что столь сильная связь, когда никто не имеет значения, кроме матери, включает в себя и сексуальное влечение. Но ведь вполне возможно формирование привязанности у ребенка по отношению к животному или другому ребенку. Воспитатель же должен стремиться к тому, чтобы нацелить движение ребенка к «Ты» (Du-Findung), на других людей или на власть.

Такова первейшая жизненная проблема. Теперь мы переходим ко второй. Вопрос о занятии: как ты хочешь стать нужным человеком? — актуален в нашей жизни отнюдь не случайно. И не имеет значения то, что некоторые считают этот вопрос несущественным, как впрочем и первый.

Чрезвычайно редко случается так, что человек, выбрав себе профессию, становится нужным сразу для всего человечества. Для этого необходимо понимание хода развития человечества в целом. Возможно, существуют другие планеты, на которых людям не нужно работать. Но для нас вследствие нашей зависимости от земной коры работа — необходимость и добродетель, поскольку все наши добродетели проистекают из необходимости, из решения жизненных вопросов. И у нас нет никакой другой меры, кроме чувства общности, ибо сохранение этой общности есть задача каждого и одновременно основа для развития каждого.

Рассматривая второй жизненный вопрос, вы также обнаружите многочисленные трудности, связанные с ошибками, допущенными в воспитании ребенка. Эти ошибки заключаются в том, что они ведут к формированию у него чувства неполноценности вследствие того, что тот, кто находится рядом с ребенком, лишает его свободы действий и высказываний и тем самым не позволяет ему осознать свою ценность. Интересно отметить, что как из изнеженных, так и из дерзких детей вырастают взрослые, которые не могут найти себе работу по сердцу. У этих детей отсутствует общественный импульс, — источник сознания собственной ценности для каждого. Они не умеют жить в сообществе. Из этого можно извлечь следующий педагогический вывод: этих детей обязательно нужно ввести в общество, так чтобы устранить у них чувство изолированности, — причем в общество не только детей, но и взрослых. Нужно создать маленький мир вокруг них. Совершенно очевидно, что в школе проявляют себя именно те дети, которые были подготовлены к общению в коллективе, в то время как другие остаются в тени. Теперь мы подходим к третьей жизненной проблеме — любви. В том, что мы говорили выше, уже содержатся указания на пути ее разрешения. Нелепо закрыть глаза на факт существования двух полов. Некоторым это все же удается. Однако их аргументы, направленные против того факта, что наша жизнь возможна только в сообществе, что наши способности реализуются лишь тогда, когда мы мыслим себя частью целого, — несостоятельны.

До сих пор мы говорили только о, так сказать, крайних случаях, но нет сомнений в том, что все нюансы подчиняются указанным нами закономерностям и условиям. Разрешение жизненных вопросов возможно лишь на основе прочных межличностных связей. Всякий иной путь противен природе и — как все противное природе в этой жизни — влечет за собой тяжелые последствия. Правда, благодаря эластичности человеческой души, благодаря запутанности различных жизненных обстоятельств и одновременному действию множества факторов связь между ошибкой и ее следствием часто неочевидна. И вообще нам свойственна некоторая, так сказать, близорукость, и эта связь ускользает от нас, хотя многое, например религия, учит нас распознавать ее. Объяснение неверного решения третьего жизненного вопроса следует искать в том, что здесь преобладают ошибки, для обнаружения которых принятый до сих пор способ рассмотрения был недостаточен.