Я посмотрел на ноги Малера. Он медленно, с некоторым даже усилием, ступал в своих желтых, до блеска начищенных ботинках, как бы рассчитывая, куда безболезненнее поставить ногу.
Узник № 11081.
Кристиан Малер - коммунист, был арестован в 1934 году. Семь лет он провел в тюрьмах и четыре года - здесь, в Заксенхаузене. Таким образом, из двенадцати фашистских лет одиннадцать он жил в неволе. Если бы "тысячелетняя империя" просуществовала дольше, Малер оставался бы в лагере, и это продолжалось бы до тех пор, пока кто-нибудь из них двоих не погиб - Малер или "тысячелетняя империя", так как мирно сотрудничать друг с другом они бы все равно никогда не смогли.
Всяких людей знал Заксенхаузен. Были среди его узников не только герои, но и трусы, приспособленцы, предатели. Сидели в особом бараке арестованные фальшивомонетчики, "искупали вину": по заказу гестапо изготовляли фальшивую валюту чуть ли не всех стран Европы. Выслуживались уголовники - работали надсмотрщиками, старостами блоков. Писаря из заключенных встречали новичков побоями и окриками. Ловкачи устраивались на "теплых местечках" - состояли при крематории, в похоронных командах. Для "активистов" - в порядке поощрения - открыли публичный дом, свезли туда девушек из других лагерей. По вечерам отличившимся выдавали талоны - разовые пропуска "на одно посещение".
Эсэсовцы, лагерное начальство, хмыкали:
- Разве мы имеем дело с людьми? Фюрер очищает человечество от подонков...
По щебенке, по адскому кругу, гнали узников с красными треугольниками "винкелями" - на груди. 11081-й бежал в паре со стариком заключенным. Старик шепнул:
- Сегодня день партийной учебы, ты помнишь?
- Да...
- Вечером, на прогулке, пойдешь рядом с тем дрезденским архитектором, а я возьму на себя Хорста. Тема: "Капитал", земельная рента...
Старика звали Макс Опиц. Это один из ближайших сотрудников Вильгельма Пика. Он жив, сейчас ему семьдесят один год. Я читал его статью воспоминания о Заксенхаузене. Он мало говорит о себе, но я нашел в его воспоминаниях строки о других, может быть и о моем друге, следы которого я искал в Заксенхаузене:
"Первыми, кого комендант Кайндл, выполняя приказ Гиммлера от 1 февраля 1945 года о всеобщей ликвидации лагерей, послал на смерть, были, помимо евреев, советские интеллигенты и советские офицеры. Мы знаем, что они оказали своим палачам такое сопротивление, что эсэсовцы вынуждены были вызвать подкрепление... Героизм советских граждан напоминает о том, что даже в этом "автоматизированном" комбинате небывалых пыток и бесконечных убийств, среди голода и смерти, люди различных рас и мировоззрений, сплотившись в "молчаливом товариществе", боролись за освобождение народов от фашизма".
Об этом товариществе рассказывал и Кристиан Малер.
Содержалась в его рассказе рождественская новелла о семерых повешенных, рождественская потому, что, когда тех семерых вешали, было рождество и на том месте, где обычно стояла виселица, возвышалась в этот день зажженная елка. И все же елку пришлось временно убрать - привезли семерых русских, доставили из Берлина, из тюрьмы Плецензее. Видимо, их в плен взяли не так давно, они еще были в своем обмундировании - только погоны спороты, - в шинелях, в ушанках: летчики. Летчиков поставили на табуреты, надели им на шею петлю. И тогда они, словно сговорившись заранее, как по команде, сорвали со своих голов ушанки, ударили ими палачей по лицу и с криком "Да здравствует Советская Родина!" сами выбили из-под себя табуреты.
Маляр сказал:
- Коммунисты в лагере жили единой боевой семьей. Единой, но не изолированной от внешнего мира. Сюда, в лагерь, поступали директивы, боевые приказы Центрального Комитета Коммунистической партии Германии, была установлена связь с Национальным комитетом "Свободная Германия".
Что значит интернационализм, проверка интернационалистических убеждений?
Одетых в одинаковую полосатую одежду узников нацисты лишили имен, фамилий, стерли "индивидуальность", одно только оставили: национальную принадлежность. Это подчеркивалось всячески, каждый день напоминали: ты полячишка, ты - чешская свинья, ты - еврейский выродок. Узник № 11081 Кристиан Малер - не был ни "чешской свиньей", ни "итальянской обезьяной": немцем. И № 1300 - старый коммунист Эрих Шмидт - тоже был немцем. Немцами были Макс Опиц, Эрнст Шнеллер, Фриц Эйкемейер, Петер Эдель, Матиас Тезен тысячи... Но они были прежде всего коммунистами и, как немецкие коммунисты, чувствовали особую ответственность, особую свою задачу - доказать зарубежным товарищам, что помимо всех этих комендантов, палачей и карателей существуют еще и другие немцы.
Прибыли в лагерь чешские студенты - немцы устроили демонстрацию солидарности с ними, приветствовал их Хорст Зиндерман - их сверстник. Курт Юнгханс провел диспут о социалистическом планировании. Чехи тоже не остались в долгу. Узник Заксенхаузена Антонин Запотоцкий организовал семинар по вопросам международного рабочего движения. Все это - с соблюдением строжайшей конспирации, под угрозой смерти.
Сотрудничали с поляками, с русскими, старались помочь евреям.
Сохранилась небольшая пейзажная зарисовка. Ее подарил дрезденский художник Ганс Грундиг молодому советскому военнопленному. Был у парня день рождения, Грундиг подумал: как его поздравить, порадовать? Нашел карандаш, лист картона: держи, товарищ, на память...
Малер усмехнулся:
- Вот вам основа будущего культурного и делового сотрудничества, обмен мыслями, опытом, произведениями искусства даже.
Я подумал о моем друге. Он не дожил до лучших времен, не видел ни победы, ни всего, что пришло, стало обычным после войны: фестивалей, международных выставок, делегаций. Но он присутствовал при самом начале "сотрудничества", когда в лагере смерти люди из различных стран обсуждали, как планировать при социализме хозяйство, как действовать сообща, в рамках социалистического содружества. Он учился в международном семинаре у Запотоцкого...
Интересно, кто тот военнопленный, кому Грундиг подарил свою картину?