Руководящему центру остается ввести это стихийное стремление масс к вновь образовавшемуся очагу гражданской войны в определенное организационное русло.

Одним из первых мероприятий в этом отношении является стремление установить единство командования на Восточном фронте, и первым его главнокомандующим назначается известный по своим операциям на Украине, Муравьев, в распоряжение которого центральная власть начинает направлять подкрепления как с других фронтов, так и из своих тыловых формирований.

Пока главное командование успело проявить свое влияние на общий ход военных действий, местные военные командования задавались целями местного значения, в общем правильными по существу. Они, опираясь на местные силы, стремились положить предел распространению чехов в пространстве. Намечались уже рубежи сопротивления в виде Златоуст-Челябинского фронта и отдельные очаги сопротивления в виде районов Уфы и Оренбурга.

Однако, Златоуст-Челябинская группа в конце июня, действуя обособленно и не получая ни откуда поддержки, истощила свои боевые усилия и в начале июля, распылившись на мелкие отряды, открыла путь на Екатеринбург, а Уфимский центр, несмотря на довольно значительное насыщение его войсками (в одной Уфе до 5 тыс. человек), проявил малую активность и под влиянием угрозы наступления чехов со стороны Самары очистил Уфу 3 июля. Уфимская группа советских войск, на судах отплыла по р. Белой и обосновалась в районе Сарапуль — Николо — Березовка, послужив основанием второй Красной армии. Таким образом, уже 8 июля Сибирская и Самарская группы чехов установили между собою связь в г. Уфе, закрепив этим за собой участок Сибирской магистрали.

Непосредственными результатами выступления чехо-словаков явилось усиление существовавших и взрыв новых контрреволюционных выступлений в районах, прилегающих к образованному их выступлением обширному контрреволюционному очагу.

При первых известиях о чехо-словацком мятеже началось массовое выступление оренбургских казаков, объявивших у себя общую мобилизацию. Воспользовавшись этим, загнанный в течение зимы вглубь Тургайских степей Оренбургский атаман Дутов с небольшим отрядом явился вновь в окрестностях Оренбурга; советские отряды, действовавшие в Оренбургских степях (Блюхера, Каширина и др.), оказавшись в кольце восставших казаков, вынуждены были оставить область и направились частью в Туркестан, Верхнеуральск и на Орск, окопавшись в котором в течение нескольких месяцев, выдерживали осаду, пока не получили возможности вновь перейти в наступление против Оренбурга уже осенью 1918 г. Следуя за отступающими советскими отрядами, Дутов 3 июля вновь занял Оренбург, после чего начал операции местного значения в пределах своей области. Еще большее значение выступление чехов имело для контрреволюционных сил Сибири. Приведенные этим выступлением и действенное состояние, они быстро утвердились почти на всей огромной территории Западной Сибири, после чего при поддержке небольших чехо-словацких отрядов, действуя вдоль железной дороги Омск — Тюмень, они стремились продвинуться к Екатеринбургу и, с другой стороны, продвигаясь по направлению к Владивостоку, распространяли свое влияние вдоль Сибирской ж. д. магистрали.

Под знаком столь успешных начинаний закладывалось второе основное звено интервенции.

27 июня 1918 г. в Мурманске высадился английский десант в количестве 2 тысяч человек. Совнарком предложил наркому по военным делам «направить необходимые силы для защиты беломорского побережья от захватов со стороны иностранных империалистов».

Высадкой своего десанта державы Антанты шли на открытый разрыв с Советской Россией. Тотчас после высадки своих войск представители Антанты склонили к явной измене президиум Мурманского Совета, который за денежную поддержку и доставку продовольствия и мануфактуры обещал не препятствовать формированию белогвардейских отрядов и фактически содействовать занятию края войсками Антанты. Итак, к началу июля отчетливо наметились основные линии плана интервенции. Оставалось связать в пространстве два основных звена противосоветского фронта.

За выполнение этой задачи взялся стоявший отдельно от московских контрреволюционных центров и даже своей партии видный эсер Б. Савинков, создавший из части офицерства свою организацию под именем «Союза защиты «Родины и Свободы». Он решил облегчить продвижение войск Антанты от Архангельска к Москве и чехо-словаков, к ней же от Самары контрреволюционным взрывом на верхней Волге. И вот в ночь с 2 на 3 июля в Ярославле вспыхнул мятеж, организованный правыми эсерами и подпольными офицерскими организациями. В связи с ним менее значительные выступления последовали в Муроме и Рыбинске. Последние мятежи были быстро ликвидированы в значительной мере местными советскими силами. Более значительный Ярославский мятеж удалось подавить через две недели при помощи сил, присланных центром. Благодаря быстрому своему подавлению, они не отразились на общем ходе военных действий. После их неудачи Антанте уже не удалось в дальнейшем прочно и надолго связать Северный и Восточный контрреволюционные фронты, что могло бы иметь большое значение для всего хода гражданской войны.

Вне идейной связи с этими мятежами, но, совпадая во времени с ними, стояла попытка левых эсеров к мятежу в Москве. Предпосылкой к нему явилось убийство левыми эсерами в Москве 5 июля германского посла графа Мирбаха, чем левые эсеры думали вызвать возобновление войны между Германией и РСФСР. Ошибившись в расчетах, они 6 июля подняли вооруженное восстание в Москве, которое на другой день, 7 июля, было подавлено.

Предпринимая его, они рассчитывали на помощь главкома Муравьева, который пытался было двинуть войска Восточного фронта на Москву, но эта попытка не удалась, и сам Муравьев пал жертвой своей измены. Мятеж левых эсеров имел косвенное влияние на ход военных действий — смена командования на Восточном фронте на некоторое время оставила войска без оперативного руководства.

На фоне этих событий на Восточном фронте обе стороны продолжили развертывать свои силы: внутренние контрреволюционеры и чехо-словаки путем местных мобилизаций; советское командование путем местных формирований и стягивания значительных подкреплений в том числе первых регулярных формирований Красной армии из различных мест страны. На Восточном фронте намечалось уже; образование первоначально четырех армий, которые в ближайшее время увеличились еще одной[5]

. В это время начала уже вырисовываться и линия боевого соприкосновения, сложившаяся в результате первых случайных столкновений; при чем намечалось глубокое вклинение противника в расположение советского фронта на самарском направлении.

Наступательный почин по прежнему оставался в руках противника. К 25 июля он занимал уже целиком Самарскую, Уфимскую и Екатеринбургскую губернии, овладел г. Симбирском[6]

и в некоторых местах выходил уже на р. Каму.

План противника, насколько можно судить по отрывочным указаниям в белых печатных источниках, заключался в нанесении главного удара в направлении Екатеринбург — Пермь — Вятка, чтобы таким образом установить связь с десантом Антанты, наступающим вглубь советской страны со стороны Беломорского побережья. Он отвечал пожеланиям Антанты, а также интересам чехо-словаков, который теперь с оружием в руках мыслили пробиться в целях скорейшего возвращения на родину к тем самым Беломорским портам, куда им так недавно вполне спокойно, и миролюбиво предлагало направиться советское правительство. Этот план настойчиво проводился командованием противника в последующий период войны. О его недостатках мы уже упоминали. Главным из них являлись то обстоятельство, что операционное направление не было ни кратчайшим, ни ведущим к важным для революции центрам. Выполнение этого плана привело к сильному массированию сил противника в сторону его правого фланга.

28 июля 1918 г. новый командующий советским Восточным фронтом т. Вацетис разработал свой план встречного наступления, сущность которого сводилась к захвату в клещи сил противника, действовавших на фронте Симбирск — Сызрань, двойным ударом по левому берегу реки Волги: с севера со стороны Чистополя на Симбирск и с юга со стороны Урбаха на Самару.