- Леша, смотри внимательнее!
- Блин, а я думал - кабель! Что там?
- Хрен его знает, - гранатометчик переполз на метр вперед. - Вроде какое-то шевеление...
- Так вдарь туда.
- Щас! А если это наши?
Алексей про себя выругался.
В пылу ночного боя у него как-то вылетело из головы, что требуется соблюдать осторожность и не палить направо и налево. После прошествия двух с половиной часов передвижений по аулу точное местоположение групп определить было затруднительно.
Влад специально и неоднократно объяснял казакам, что на войне от своих пуль и снарядов гибнет до десяти процентов личного состава. А из оставшихся девяноста процентов половина кладет головы зазря, по собственной глупости или неосторожности, а этого небольшой отряд позволить себе не мог.
В зондеркоманде каждый человек на вес золота.
Рокотов любил копаться в архивах, связанных с историей второй мировой войны, и делать копии с наиболее интересных документов. Так, например, он случайно обнаружил поразительный факт, напрочь переворачивающий представления о нацистах и их отношении к евреям. Оказывается, в финской армии тех времен существовали не только полковые капелланы, вдохновлявшие перед боем солдат, исповедовавших христианство, но имелось несколько раввинов, передвигавшихся по фронтам с небольшими сборными синагогами. Одно такое сооружение случайно откопали члены клуба "Память" на Карельском перешейке в середине восьмидесятых годов, а потом долго ломали головы, что же с ним делать. С одной стороны, объявление о находке вызвало бы скандал и обвинения в подтасовке истории, с другой - было столь удивительным, что умолчать об этом не представлялось возможным. В результате поисковики избрали компромиссный вариант - о хорошо сохранившейся синагоге и могилах, расположенных неподалеку, сообщили куда следует и указали в сопроводительной записке, что, по их мнению, культовое сооружение принадлежало непонятному подразделению, накрытому советской артиллерией зимой тысяча девятьсот тридцать девятого года*.
* Полностью соответствует действительности. Автор лично побывал на раскопках и видел собранный материал.
В тех же архивах Владислав нашел несколько брошюрок, являвших собой нечто вроде инструкций-памяток для диверсионных групп СС и подразделений альпийских стрелков. Советы полувековой давности ничуть не устарели, и биолог пользовался ими при планировании нынешней операции. Особенно актуальные рекомендации он перевел на русский язык, распечатал и заставил казаков их вызубрить.
Правда, большинство из выученного материала сразу вылетело из голов доморощенных диверсантов, как только начался реальный бой. Однако и оставшегося хватило, чтобы действовать осторожно и не подставляться под пули.
На большее Владислав и не рассчитывал.
- Не наши, - уверенно заявил Янут. - Таскают какие-то ящики...
Веселовский на корточках перебрался поближе и из-за спины товарища посмотрел сквозь маленькую подзорную трубку четырехкратного увеличения.
Прямо перед казаками расстилался выжженный солнцем пустырь, за которым в полупустом гараже суетилось несколько боевиков, переставлявших из угла в угол квадратные коробки.
- Что они делают? - удивился Алексей.
- Черт их знает, - Янут загнал в патронник фугасную гранату.- Сейчас увидим...
Четыреста граммов взрывчатки шарахнули точно по центру гаража, когда граната стукнулась о двухсотлитровую железную бочку. На улицу вырвался могучий язык синеватого пламени. Вслед за ним в воздух взлетело горящее и размахивающее всеми четырьмя конечностями тело.
Живой факел пронесся добрый десяток метров и застрял в кроне дикой груши, росшей рядом с гаражом.
- Низко пошел, - хмыкнул Виталий. - К дождю...
Внутри железного параллелепипеда что-то бухнуло, и наружу выплеснулся поток полыхающей жидкости. Остро запахло химикатами.
- Растворитель. - Веселовский шмыгнул носом. - Наркоту бананили.
- Очень может быть, - согласился Янут.
* * *
Когда в разговоре с Виталием Гришечкиным Дмитрий Чернов отрицал свою причастность к написанию критических статей о "современном классике" Верескове, он не врал. Журналист действительно не имел никакого отношения к этим публикациям и впервые услышал фамилию автора мистических романов "Белый какаду", "Черный краковяк" и "Второе дно Ганга" от главного редактора "Невы".
Однако то, чем занимался Гоблин последние полтора месяца, вызвало бы у издателя гораздо больший шок, чем соучастие Чернова в "замачивании" Верескова на разворотах питерских газет.
Димон писал детективные повести, объединенные единым товарным знаком "Убогая сила" и являющиеся гнусным пасквилем на произведения Андрея Кивинова.
По страницам "альтернативных" повестушек бегали вечно пьяные и тупые "мусора": начальник убойного отдела майор Соплевец, капитан Харин, старшие лейтенанты Фекалис и Болонкин. Время от времени к ним присоединялись коллеги обмотанный длинным красным шарфом дегенерат по кличке Мастур-батор и двое уродцев из соседнего РУВД - Плюхин и Рогачев. Руководил всей этой безумной сворой подполковник с прикольным погонялом Мухожор.
"Мусора" избивали ни в чем неповинных граждан, пили изъятый при обысках самопальный коньяк, вымогали мзду у окрестных торгашей-ларечников, растаскивали вверенное им имущество, получали в рыло от грозных крепких "братков", подбрасывали задержанным спичечные коробки с анашой, регулярно ночевали в вытрезвителях, мухлевали с материалами уголовных дел, подтасовывали доказательства, домогались потасканных привокзальных проституток и пытались все время прогнуться перед начальством. В общем, вели себя так, как, по мнению Гоблина, и поступают стражи порядка в реальной, не приукрашенной "проментовскими" писателями жизни.
Единственная закавыка начинающего романиста заключалась в том, что он еще не определился с издательством, должным ощутить безмерное счастье от подписания авторского договора со столь солидным и многоопытным в вопросах взаимоотношений "мусора-население" мастером слова, коим почитал себя Чернов. После долгих размышлений Димон все больше и больше начал склоняться к идее аукциона, на который он желал бы выставить свои повести...