Шагнул – и отпрянул назад: прямо к его ногам набежала большая волна мутной вешней воды, а за ней колыхался широкий весенний разлив. Противоположный берег реки или озера – Тимка не мог этого сразу определить – был виден еле заметной темной полоской. По воде кое-где проплывали расколотые и обтаявшие на солнце льдинки; вот проплыла какая-то старая корзина, а за ней – вывороченная с корнем береза. Тимка посмотрел вверх по течению, откуда плыли льдины и деревья, и увидел небольшую лодчонку странной формы. Сначала он ее принял за длинный обрубок ствола большого дерева. Но нет, вот и острый нос, и закругленная корма…

Все ближе и ближе лодка, как будто управляется чьей-то рукой. Вот она тихо закачалась прямо у самого берега, рядом с Тимкой. Не раздумывая, он прыгнул в нее. От толчка, наверное, лодка развернулась носом от берега и снова вошла в поток весенней воды, несущейся куда-то вдаль.

На дне лежало легкое короткое весло. Лодка оказалась очень странной. Вся она была сделана из одного ствола дерева, аккуратно выдолбленного изнутри; только на корме и на носу оставлены деревянные перемычки. Никаких скамеек внутри не было. Таких лодок Тимка еще не видал, но, что такие бывают, слышал. Он хотел было сесть на борт, но лодка так сильно накренилась, что еще одно мгновение – и Тимка оказался бы в воде.

– Так дело не пойдет, – решил он и тихонько уселся на сухое гладкое дно. – Попробую погрести руками! – И Тимка зашлепал ладонями по воде. Через несколько минут он увидел, что толку от такой гребли чуть, и остановился.

Руки онемели и покраснели от ледяной холодной воды. Но теперь им овладело упрямство. Во что бы то ни стало захотелось направить лодку во-о-он к тому далекому низкому островку. А течение, того и гляди, пронесет его дальше. Он взял в руки весло, осмотрел его.

– Разве это весло? Это деревянная лопата какая-то! – бормотал себе под нос Тимка.

Сидя на дне лодки, грести одним веслом то справа, то слева оказалось неудобно. Пришлось подвинуться вперед и встать на колени. Лодка начала крутиться от каждого гребка то вправо, то влево и опять почти не двигалась вперед. Да и корма высоко поднялась над водой. Заметив это, Тимка перебрался поближе к корме, а лотом и просто сел на нее. Лодка выпрямилась. Теперь и грести оказалось удобно: знай себе греби с одной стороны да направляй иногда лопатой, как рулем.

– Так-то лучше, – обрадовался Тимка, обнаружив, что теперь лодка стала совсем послушной. – А ну-ка давай плыви к острову! – И несколькими сильными гребками он повернул свою долбленку к уже близкому островку.

Островок оказался необычным. Весенние воды нанесли сюда много мусора: коряги, небольшие деревья, прошлогодняя трава, пучки водорослей, ворох гнилого сена. Все это зацепилось за стволы старых коряжистых ив, затопленных разлившейся водой.

Лодка ткнулась носом в этот плавучий остров, который казался очень прочным и устойчивым, и замерла. Тимка осторожно встал и шагнул на ближайшую корягу. Островок даже не шелохнулся.

– Вот и хорошо. Отдохну немного на острове, а потом поплыву дальше. Ведь должен же я кого-то встретить здесь, за хрустальной дверкой! – Тимка поднес руку с браслетом к глазам, еще раз посмотрел на горный хрусталь. Искрится, переливается, молчит…

Вскоре Тимка выяснил, что он не один на плоту: на поверхности одного из стволов он увидел следы.

– Наверное, большая птица садилась! – предположил было Тимка, обнаружив на следах ясные отпечатки перепонки, соединяющей все пальцы. – Может быть, утка сидела? Или нет, не сидела, а ходила взад-вперед по бревну. Но откуда тогда этот длинный след, словно черточка от мокрой палки между ногами? Наверное, от хвоста… Длинного хвоста. Ну нет! У наших птиц такого длинного хвоста не бывает. Вот чудеса… – продолжал вслух рассуждать Тимка. – У птиц не может быть такого длинного хвоста, а у зверей с таким хвостом не может быть перепонок на лапах.

Тимка еще раз внимательно осмотрел плот. Цепочка следов шла от толстого ствола ивы. Ива была, видно, очень старая, с треснутой корой и двумя дуплами невысоко над водой. Нарушая закон следопыта – никогда не ходить по следам, а всегда рядом, – Тимка протопал по бревну со следами и подошел вплотную к иве. Чуть ниже его носа, в стволе дерева, виднелось широкое дупло. Тимка, конечно, засунул туда нос и потянул им воздух. На него пахнуло сыростью, прелым листом и еще особым запахом, вроде того, что иногда бывает в закрытых помещениях зоопарка. Тимка замер и прислушался, стараясь разглядеть в кромешной темноте что-нибудь.

«Ничего не видно! Но тут, наверное, кто-нибудь живет! Надо на всякий случай поздороваться!» – решил он, наученный вороном, и вслух громко произнес:

– Здравствуйте! Я Тимка, пришел из Пещеры Времен Года от Хранителя Вита!

Ответа не было, только какое-то шевеление послышалось в глубине дупла.

«Отойду и подожду! – решил Тимка. – Если никто не появится, сяду в лодку и поплыву дальше. Кого-то ведь должен я встретить в этом путешествии!»

– Вот меня ты и должен встретить! – не то профыркал, не то прочмокал какой-то длинный-длинный и волосатый нос, показавшийся из дупла.

На конце этого носа, вытянутого в настоящий хоботок, виднелись две маленькие ноздри. Нос беспрестанно шевелился, поворачиваясь из стороны в сторону, и потихоньку выдвигался из дупла. Вот уже появилась пушистая, волосатая голова с еле видными глазками, вот за край дупла зацепились передние маленькие лапы с коготками и натянутой между пальцами перепонкой, и вот, наконец, на краю дупла сидит небольшой серовато-бурый зверек с необыкновенно красивой шкуркой. Спинка у него темная, серовато-бурая с серебром, а все брюшко совершенно белое, чистенькое.

Зверь ловко спрыгнул на бревно к ногам Тимки.

– Ха-ха-ха! Так вот какой хвост оставлял эти мокрые следы! – не выдержал и расхохотался Тимка. – Ха-ха-ха!

Хвост и в самом деле был необыкновенный. Большой, во всю длину тела зверя, гладкий, у основания очень толстый, а к концу плоский, сжатый с боков и покрытый крупными чешуйками.

– Ты чего смеешься?

– Ты меня, конечно, извини, я не знаю, как тебя звать, но очень уж ты смешной: лапы как у утки, морда с хоботом как у слоненка, а сзади к тебе, наверное, приклеили раздавленную автомобилем змею? Ха-ха-ха! – надрывался Тимка.

– Хи-хи-хи! – вдруг услышал Тимка и увидел, как зверек присел на широкие задние лапы, поднял передние и замахал ими. – Посмотрите на это чучело! Кто это его так аккуратно выщипал? Почему он такой голый? И что это за нелепые выросты сверху и снизу? Зачем ему четыре хвоста? Представляю, как он барахтается в воде!

Тимка в первый момент решил, что за ним стоит кто-то такой нелепый и нескладный, над кем смеется зверек. Но в следующий же момент он понял, что зверь издевается над ним самим, и густо покраснел.

– Я никогда раньше не видал таких зверей, как ты, – стал было оправдываться Тимка.

– А я никогда раньше не разговаривала с такими влюбленными в себя Тимками, которые считают, что все должны быть устроены так, как они сами, – сердито перебил его тоненький голосок. – Я выхухоль, и меня зовут Хохуля, – продолжал зверек более мягко, – и нет ничего удивительного, что ты не видел выхухолей раньше. Мы стараемся не показываться на поверхности.

– Вы живете, как кроты, под землей?

– Нет! – пронзительно крикнула Хохуля и даже топнула от злости лапкой. – Кроты маленькие, а мы большие, кроты тонут, а мы любим плавать, кроты слепые, а мы с глазами, да и что тут объяснять без толку! – все более сердился маленький зверек. – Эй! Хох! Вылезай! Посмотри, до чего бывают глупые Тимки на свете.

– Я человек, а Тимка – мое имя, – наконец-то вставил Тимка словечко.

– Все равно глупые, если могут спутать нас с кротами! – откликнулся второй зверек, вылезая из дупла. – Здравствуй, Тимка, меня зовут Хох.

– Здравствуй, Хох! Почему вы здесь все такие сердитые?

– Здорово живем! Приходишь к нам, начинаешь над нами смеяться, потом не можешь даже узнать, кто мы и чем отличаемся от кротов, а еще спрашиваешь!