Черное полотно безоблачного неба было усеяно россыпями сияющих звезд. Время близилось к полуночи, когда Хьяртан — один из оставшихся в Этельруги воинов, закричал:

— Вульф вернулся! Вульф вернулся!!

Вальхтеов и Сигни выбежали из дома и вместе с другими женщинами заспешили к пограничным кострам, тянувшимся по периметру деревни, встречать князя и дружину.

Волчьи глазницы сверкнули в свете костров, когда Вульф неспешно въехал верхом в гарт. За ним появились его братья и товарищи, за которыми следовали чужие воины, в которых Сигни узнала хордлингов и самого Фолькхари. В седлах перед многими их них сидели женщины — видимо их жены или невесты. Процессию завершали несколько телег и повозок, некоторые из которых были загружены провизией и всякой утварью, на других сидели дети и престарелые, на оставшихся были сложены тела погибших из обоих кланов.

Сигни была слегка удивлена приходу нежданных гостей. Она вопросительно подняла седоватые брови, когда сын подошел к ней.

— Мы победили! — провозгласил Вульф, обращаясь ко всем собравшимся здесь людям. Воины, что остались охранять гарт, а также многие из женщин, отозвались ликующим воплем. — С кланом хордлингов заключен мир, теперь они наши союзники! Принимайте их, как наших добрых гостей.

Он повернулся к матери. Ее тонкие губы дрогнули в едва заметной улыбке, когда она протянула руки, чтобы обнять Вульфа.

— Ты настоящий молодец, Вульф! — прошептала Вальхтеов, прильнув к груди брата. Она не была уверена, услышал ли он ее слова, но ее переполняло чувство гордости за него и за весь род ильвингов. Они удержали свой гарт, они помогли соседям и победили. Теперь два рода в мире друг с другом и надежд на спасение от орд троллей стало гораздо больше.

Вокруг также царило веселье, вернувшиеся с битвы воины обнимали близких и родных. Но их смех и радостные голоса вскоре сменились плачем и проклятьями тех, кто нашел своих близких в повозке среди тел погибших от оружия турсов.

— Пойдем в дом, отдохнете с дороги, — сказала Сигни. Она распорядилась разместить гостей в сохранившихся строениях, дать им еды и питья и, убедившись, что слуги отправились выполнять поручение, направилась к княжьему чертогу.

Войдя в дом, Вульф опустился на правое колено перед одним из столбов, подпиравших крышу. На нем было вырезано изображение бога войны — Тиваза.

— О, Небесный Отец, благодарю тебя за победу, дарованную тобой, — прошептал Вульф, — Всю убитую нечисть посвятил я тебе. Вепрь будет в жертву тебе принесен!

Вульф встал и, сделав несколько шагов влево к стоящему рядом столбу, вновь опустился на колено.

— О, Воданаз, кудесник искусный, я славлю имя твое, ибо принес ты мне удачу. Твои воинственные девы хранили меня от вражьего оружия. Я жертвую тебе быка.

Вульф встал и подошел к столбу, что стоял ближе всех к возвышающемуся на помосте столу. Склонив голову в благодарном поклоне, Вульф произнес:

— Древнейший Из Волков, зачавший наш род! Я славлю тебя за удачу и победу, которую ты дал своим отпрыскам. Я — Вульф Ильвинг приношу тебе в жертву то, до чего ты всего более жаден.

Вульф вытащил из-за пояса кинжал и медленно провел лезвием по своему левому предплечью. Остро заточенный клинок с едва слышным шелестом рассек плоть, капельки крови неторопливо набухли на краях раны и, слившись в единый поток, потекли вниз к кисти, к пальцам, и закапали на землю у подножья столба. Вульф тронул кровавый поток пальцем правой руки и окрасил в алый цвет вырезанные на дереве линии, изображающие священный дух ильвингов.

Сигни смотрела, как ее сын совершает древний обряд посвящения, и в ее памяти всплыл образ Хрейтмара — много лет прошло с тех пор, как молодой Хрейтмар, получив Кормителя Воронов от своего отца, впервые окровавил его в битве. Позже, стоя перед родовым столбом, он совершил обряд посвящения, и Древнейший Ильвинг, испив его крови, признал в нем нового вождя клана. Тогда его алая влага также стекала на землю, утоляя жажду Древнейшего Из Волков.

Завершив ритуал, Вульф отступил на пару шагов и зажал рукой рану. Вальхтеов подбежала с приготовленными льняными лоскутами и перевязала руку. Поблагодарив сестру, Вульф поднялся на помост и сел на сиденье, которое раньше занимал его отец. Сигни и Вальхтеов сели слева от него, братья справа. Тела Хрейтмара здесь уже не было, Сигни распорядилась отнести его в спальные хоромы. Этой ночью оно должно будет возлечь на погребальный костер.

Слуги разложили на столе еду в деревянных тарелках и пиво в больших глиняных кувшинах. Сигни и Вальхтеов налили всем питья, а Хигелак и Хродгар принялись рассказывать о минувшем сражении.

Когда трапеза подходила к концу, в дверях чертога показался вардлок.

— Приветствую тебя, Хельги! — крикнул Вульф, — Ты уже ел?

Колдун молча кивнул и сел на скамью поближе к помосту. Он откинул капюшон и положил посох себе на колени.

— Как я понял, битва прошла успешно? — спросил он.

— Да, — кивнул Вульф, — если не считать того, что Эйви, Скарпхедин Уродец и еще несколько человек погибли.

— Да, это печальные вести. Я знал Эйви очень хорошо, а его отец был моим другом. Он погиб, сражаясь с хордлингами, а его сын пал, защищая их. Непривычная преемственность, но все меняется рано или поздно.

— Ты прав, мудрый Хельги, — сказала Сигни, — Я считаю, что Вульф поступил правильно, придя на помощь хордлингам. Сейчас это было необходимо.

— Вне всяких сомнений, — твердо сказал Хельги, хлопнув себя по колену. — Я очень рад, что мир между нашими племенами все же состоялся.

— Кстати, — Вульф встал и, держа в руках рог с пивом, спустился с помоста и уселся на скамью рядом с очагом. Все смотрели на него, ожидая продолжения: — Фолькхари сказал, что они не посылали к нам никакого посланника. Они не знают никого по имени Харбард, сын Айвира.

Сигни удивленно переглянулась с Вальхтеов, а Хельги просто покивал головой, устремив взор в горящее пламя. Вульф посмотрел на него, ожидая каких-нибудь замечаний, но колдун молчал и глядел в очаг. Наконец он вздохнул и сказал:

— Нам нужно поговорить, Вульф. С глазу на глаз.

Вульф бросил быстрый взгляд на братьев. На их лицах было одно удивление.

— Лады. Идем.

Ночь была прохладная, небо по-прежнему безоблачно, легкий бриз нес к берегу запахи леса и горных лугов. Серебренный свет полумесяца проложил искрящуюся дорожку по темному морю, чьи бурные волны разбивались о скалистые берега фьорда.

Вульф и Хельги присели на камни рядом с краем невысокого обрыва. Колдун молчал, рассматривая знаки на посохе и размышляя. Холодные брызги волн то и дело долетали до сидящих у берега людей.

— Ну, что ж, Хельги, — начал молодой князь, — Мне кажется, ты что-то хотел сказать мне.

Вардлок посмотрел на юношу и произнес:

— Я собирался поговорить о Харбарде. По правде сказать, я ничуть не удивился, когда узнал, что Фолькхари не посылал никакого посланца. Иногда мне кажется, что я знал это с того самого мгновения, когда впервые увидел Харбарда. Собственно говоря, это никакой не Харбард.

— А кто же это? — спросил с нетерпением Вульф.

— Если б ты побольше слушал сказаний о богах и героях, — с укоризной в голосе сказал Хельги, — тебе бы не составило труда разгадать, что тот, кто выдавал себя за Харбарда, сына Айвира, не кто иной, как бог Воданаз!

Услышав имя темного бога, Вульф невольно прикоснулся пальцами к серебренному амулету на груди. «В самом деле, — подумал он, вспоминая все, что знал о богах, которых чтил его род, — описание в легендах похоже на то, как выглядел Харбард. Но это еще не значит, что этот человек — бог Воданаз. Это мог быть и жрец Воданаза, нарядившийся так, чтобы быть ближе к Одноглазому.» Вульф хотел было сказать это вслух, но его отвлек шум крыльев над головой. Острые когти и изогнутый клюв мелькнули в лунном свете, и птица опустилась на камень у самого края обрыва, сложив широкие крылья. В хищных глазах орла отражалось звездное небо.