Не спросив разрешения, Харлоу обшаривал теперь одежду Даннета. Он наконец уложил обратно содержимое карманов, поглядел на Даннета, на его рваную рубаху и на светлую полоску, оставшуюся от часов на запястье.

— Вы не задумывались, Алексис, — наконец сказал он, — что ваша активность кому-то пришлась не по душе, и этот кто-то хочет вас припугнуть, чтобы вперед вы не были таким смелым?

— Любопытно. — Голос Даннета был едва слышен, так что не стоило принимать никакие меры против возможного подслушивания. — Почему же они в таком случае не отбили у меня смелость навсегда?

— Только дурак убивает без необходимости. А мы имеем дело не с дураками. Однако кто знает, что может случиться в один прекрасный день? Они выгребли все: мелочь, часы, запонки, полдюжины авторучек и ключи — абсолютно все. Поглядеть, они работали как профессионалы, по плану, не так ли?

— Черт с ними. — Даннет сплюнул кровью в салфетку. — Что самое плохое, так это пропажа кассеты.

Харлоу как-то непонятно поглядел на него и кашлянул виновато.

— Ладно, ничего страшного.

Единственным здоровым местом на лице Даннета был заплывший правый глаз: его-то после таких слов и обратил он со всей выразительностью и большой долей подозрительности на Харлоу.

— Что вы, дьявол вас побери, хотите этим сказать?

Харлоу с безразличным видом смотрел в сторону.

— Видите ли, Алексис, я немного виноват перед вами. Должен признаться, что кассета, о которой вы сокрушаетесь, находится сейчас в сейфе гостиницы. Та, которую у вас забрали наши приятели, не настоящая, я подменил ее.

Даннет от гнева даже потемнел лицом, насколько это можно было сделать в его положении. Он попытался приподняться, но Харлоу добродушно, но решительно прижал его обратно к кровати.

— Ладно, ладно, Алексис, не волнуйтесь, — сказал он. — Другого выхода не было. За мной следили, и я вынужден был прояснить обстановку, или бы мне пришлось все кончать, но, Бог свидетель, я не мог предположить, чем это обернется для вас. — Он помолчал. — Теперь же мне все ясно.

— В таком деле нельзя быть слишком уверенным, парень, — спокойно отвечал Даннет, хотя гнев его еще не прошел.

— Я надеюсь на то, что когда они проявят пленку, то увидят около сотни микрофотографий с чертежами газотурбинного двигателя и линий тяги. Обнаружив, что я занимаюсь простым промышленным шпионажем и делаю на этом свой бизнес, они решат, что это не противоречит их интересам. И перестанут сильно интересоваться мной.

— Ловкий пройдоха! — Даннет глядел с нескрываемым удивлением.

— Да уж, прыток. — Харлоу прошел к двери, открыл ее и обернулся. — Между прочим, имейте в виду, что это все приписали другим людям.

Спустя некоторое время после бурных событий на станции обслуживания «Коронадо» тяжело дышащий Мак-Элпайн и пострадавший от нападения Даннет вели какую-то конфиденциальную беседу. Лица обоих были взволнованны. Мак-Элпайн не старался даже скрывать владевшего им раздражения.

— Но бутылка оказалась пустой! — в гневе вскричал он. — Выпита полностью, до капли. Я только сейчас проверял. Иисус, не могу я выпустить его, иначе он или сам перевернется или кого другого убьет.

— Если вы его снимете с гонок, то как это вы объясните прессе? Ведь это сенсация, самый крупный международный спортивный скандал за последнюю декаду. Это будет убийственно для Джонни, для его профессионального авторитета.

— Пусть лучше он будет убит как профессионал, нежели дать ему возможность физически убивать других гонщиков.

— Дайте ему два заезда, — попросил Даннет. — И если он выйдет в лидеры, то вы перестанете к нему придираться. Он не сможет никого угробить в этой позиции. Если же не будет лидировать, то спокойно снимайте его. Что-нибудь придумаем тогда для прессы. Между прочим, вспомните, что ему удалось сделать вчера в таком же состоянии?

— Вчера он был удачлив. Сегодня...

— А сегодня слишком поздно.

— Слишком поздно?

Даже на расстоянии нескольких сотен футов рев моторов двадцати четырех стартовавших на Гран При машин, казалось, разорвал воздух ужасающим по своей ярости звуком. Мак-Элпайн и Даннет переглянулись между собой и одновременно пожали плечами, однозначно выразив тем самым свое отношение к происходящему на треке. Первым гонщиком, обогнавшим шедшего поначалу впереди Николо Траккиа, со всей очевидностью стал Харлоу на своем светло-зеленом «коронадо». Мак-Элпайн повернулся к Даннету и мрачно заметил:

— Одна ласточка еще не делает весны.

Но после восьмого круга Мак-Элпайн не без оснований засомневался в своих орнитологических познаниях. Он мог увидеть, что расслабился и Даннет, — брови его поползли вверх в удивлении. Рори не мог сдержать своей озлобленности. Только Мэри бурно радовалась, открыто высказывая свою доброжелательность.

— Уже три рекордных времени! — словно не доверяя себе, восклицала она. — Три рекордных круга из восьми!

Но к концу девятого круга в настроении присутствующих в этот день на станции обслуживания «Коронадо» произошла резкая перемена. Уже Джекобсон и Рори, стараясь выглядеть безразличными, не могли скрыть радостного возбуждения и блеска в глазах. А Мэри, волнуясь, грызла карандаш. Мак-Элпайн поглядывал мрачно и вместе с тем с глубокой тревогой.

— Сорок секунд опоздания! — восклицал он. — Сорок секунд! Уже все прошли мимо, а его все нет. Что же, Господи, могло произойти с ним?

— Может быть, стоит позвонить на контрольные пункты трассы? — спросил Даннет.

Мак-Элпайн кивнул, и Даннет принялся названивать. Первые два звонка не дали никакой информации. Он звонил уже в третий раз, когда «коронадо» Харлоу подкатил к станции обслуживания. Мотор, судя по всему, был в порядке, чего нельзя было сказать о Харлоу. Когда он вылез из машины и снял очки и шлем, глаза его были налиты кровью, руки явно для всех дрожали.

— Сожалею. Вынужден был остановиться, потому что не видел дороги. Двоится в глазах. Не знаю, как добрался сюда.

— Идите переодеваться, — грозные нотки в голосе Мак-Элпайна заставили бы содрогнуться кого угодно. — Я отвезу вас в госпиталь.

Харлоу хотел было что-то сказать, но, очевидно, передумав, резко повернулся и зашагал прочь.

— Надеюсь, вы доставите его не к нашему врачу? — тихо спросил Даннет,

— Я покажу его своему другу. Он не просто окулист, он хорошо разбирается и во всем остальном. Я потребую общей проверки состояния его организма. У нашего врача такая проверка не осталась бы в секрете даже от механиков.

— Проверка крови на алкоголь? — спросил Даннет как можно тише.

— Сейчас всего один анализ крови и требуется.

— И это будет означать конец пути для суперзвезды гонок на Гран При?

— Да. Конец пути.

Для человека, переживающего сокрушительный крах собственной карьеры, Харлоу выглядел слишком уверенно. Он спокойно расхаживал по госпитальному коридору и был вполне невозмутим. Странным было и то, что он курил сигарету. Рука с сигаретой была тверда, словно высеченная из мрамора. Харлоу задумчиво посматривал на дверь в конце коридора. За этой дверью, он знал, Мак-Элпайн беседовал о нем с доктором, добродушным почтенным бородачом. И то, что говорил врач, Мак-Элпайн воспринимал с недоверием и подозрительностью.

— Невозможно! Совершенно невозможно! Вы хотите убедить меня, что в его крови нет алкоголя? — восклицал он.

— Невозможно или возможно, но я сказал то, что есть. Мой лаборант-коллега проверял дважды. У него в крови нет ни капли алкоголя, так что вы можете не волноваться о его выносливости и долгожительстве.

— Невозможно! — Мак-Элпайн помотал головой. — Но, профессор, у меня имеются свидетельства...

— Для нас, долготерпеливых врачей, не существует ничего невозможного. Усвоение организмом алкоголя происходит с разной степенью скорости. С такой неожиданной скоростью, что для вашего молодого приятеля это...

— Но его глаза! — перебил Мак-Элпайн. — Что с его глазами? Помутневшие, налившиеся кровью...