Паника началась несусветная. Вместо организованной эвакуации фруктовиков сплошное бегство во все стороны. А уж о спасении урожая, похоже, вообще не думал никто. Особо послушные, пытавшиеся покидать плантацию вместе с корзинами, просто отставали от общей массы бегущих, мешали всем и в итоге оказывались затоптанными своими же собратьями. Или их забивали кусачими палками разъяренные десятники.

"Идиоты! - думал Фуруху. - На что они тратят время? Лучше бы сами ноги уносили!"

Да и фруктовикам не мешало бы помочь спастись. Все-таки при таких потерях в живой силе ценность жизни любого работника резко возрастает: не будет сборщиков - не будет и урожая. Надо же и об этом подумать. И Фуруху некоторое время еще пытался отдавать десятникам приказы, отчаянно вопя в свой крикунец. Но куда там! Разве возможно хоть что-то услышать? А тем более, услышав, воспринять? Уже через каких-нибудь полминуты нереально было разобрать, где его собственные подчиненные, а где совсем левые бойцы, забежавшие с сопредельных территорий. А после стало трудно даже углядеть своих среди сотен шерстяных. Ведь в этой обезумевшей толпе внизу люди и фруктовики перемешались, спины их теперь через одного были исполосованы колючками кустарника, палками и когтями, одежда перепачкана в грязи и разодрана, лица и морды перекошены от ужаса.

Фуруху затравленно озирался по сторонам и ждал приказов. С вышки он слезать боялся, но и оставаться на ней было бессмысленно и даже страшновато. Жидкое пламя со склонов гор неотвратимо приближалось. Фуруху не знал, что это такое, но догадывался, что опоры вышки, хоть и сделаны из самой прочной сарателлы, а сгорят все равно за одну секунду, охваченные этим кошмаром. А значит... смерть? Ему не хотелось умирать. И он сказал себе, что будет ждать приказа еще минуту, а затем просто ринется вниз и побежит вместе с толпой по плантациям, наискосок, к ближайшим баракам и стоянкам терренгбилей.

Про терренгбили Фуруху вовремя вспомнил. Он, как сотник, имел право пользоваться ими даже в обычное время, а уж в такой экстренной ситуации... Ну вот, слава эмир-шаху! О нем не забыли. Начальство прислало терренгбили на гусеничном ходу - целая колонна двигалась со стороны поселка. Ему не придется бежать по грязи вместе с этой ужасной толпой. Терренгбили, которые иногда в разговоре называли просто билями, перемещались лихо, потому что они специально были предназначены для движения по любому бездорожью. Вот только какой же жуткий урон наносят они плантации!

Фуруху сам удивился, о чем он думает в подобную минуту, ведь жидкий огонь был уже совсем близко. Ах, если бы начальство умело читать его мысли! Именно сейчас. Наверно, сразу произвели бы в персональные охранники. Впрочем, далеко не все свои мысли Фуруху готов был доверить начальству. Так что пусть лучше не умеют их читать.

А в терренгбили уже грузились десятники, и очумевшие фруктовики пытались залезать туда же, цепляясь за любые выступы и ручки, и некоторым удавалось уезжать вместе с машинами. Однако десятники злобно отпихивали их руками и палками, скидывали под колеса и давили лязгающими гусеницами. И кровь фруктовиков смешивалась с грязью, водой и ярко-алым соком айдын-чумры. Это было не то чтобы красиво, но очень эффектно. Фуруху даже засмотрелся, даже забыл, что и ему пора торопиться. Жидкое пламя подползло уже настолько близко, что стала ощутимой исходившая от него жара.

И тут наконец ожил его переговорник, лежавший в кармане форменных штанов. - Сотник Фуруху, погляди налево. Мы приехали за тобой. Ты удостоен быть спасенным на особом транспорте, предназначенном только для доверенных сотников и прочих избранных категорий населения.

Персональный охранник султана Азбая выражался необычайно длинно, но Фуруху и не собирался дослушивать его до конца, он уже торопливо спускался вниз, держась за перекладины своей ставшей совсем неуютной вышки. Спускался быстро, потому что слева, куда его попросили посмотреть, стоял подъехавший со всей мыслимой стремительностью снаббус - большой, красивый, на воздушном ходу.

Такой экипаж Фуруху видел лишь однажды в своей жизни. Давно. Он был тогда еще совсем мальчишкой, и друзья рассказывали ему, что на снаббусах ездят только султаны, да и то не все, а лишь самые-самые приближенные к эмир-шаху. Видно, многое изменилось с тех пор на планете, или многое изменилось в жизни самого Фуруху. Именно теперь, в этот страшный и прекрасный день.

Он уже слышал, как раскаленная жижа, стекавшая с гор, шипит в воде. Он уже задыхался от страшного чада, ведь горело все: трава, деревья, люди, песок. Казалось, даже вода горит. И в горах снова громыхнуло, как будто еще сильнее, чем в прежний раз, и за каких-нибудь несколько секунд до посадки в снаббус Фуруху увидал то, чего, наверное, ему не полагалось видеть.

В раскаленной, светящейся и дымящейся жиже, уползавшей с вершины горы, что-то... Да нет, не что-то, а КТО-ТО шевелился. Золотистооранжевые существа, похожие на людей, махали руками (клешнями? лапами?), разевали рты (пасти? клювы?) в бессильной попытке что-то сказать, сообщить, выкрикнуть. И в тот же миг их поразил яркий голубой луч, ударивший сверху. Фуруху успел проследить за направлением луча и заметил над горами необычного вида парящий в воздухе биль. Он был похож на слегка вытянутый шарик айдын-чумры, только со странным сверкающим диском сверху.

Золотисто-оранжевые монстры, барахтающиеся в раскаленной жиже, остались явно недовольны проявлением такого внимания к себе. Они все будто съежились, напряглись и, словно удержав голубой луч в своих невероятных лапищах, перекрасили его в желто-зеленый цвет, с тем чтобы отпустить потом, как натянутую резинку, и выстрелить обратно, по летающему билю. Выстрел удался. Летающее устройство в одну секунду охватило такое же в точности пламя, какое по-прежнему без устали вытекало из горы. А потом биль почернел и начал стремительно падать, по пути разваливаясь на кусочки.

Дальнейшего Фуруху не видел, потому что сильные руки одного из персональных охранников султана Азбая решительно втянули его в снаббус, где царили полумрак, прохлада и дурманяще-приятные незнакомые ароматы. Перед глазами сотника запрыгали разноцветные огоньки, запахи сделались еще сильнее, еще приятнее, ноги его подкосились, и...


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: