Я не пью ничего, кроме пива, -- да и пиво у вас какое-то гадкое.

-- Спросим настоящего. Хочешь, с приятелями познакомлю, вон видишь, в углу за бутылкой сидят! лолесов посмотрел, куда указывал ему его товарищ. углу, за столом, сидели три человека, одетые -- пальто, сильно поношенные, а третий в серую подстежку. Одетый в коричневое пальто, был гигантского роста. Он пил водку чайным стаканом и говорил что-то своим собеседникам.

Кто это такие?

Славные люди, промышленники. Посиди, а я кним схожу, надо повидаться! -- шепнул субъект и быстро подошел к столу, за которым сидели трое. С каждым из них он поздоровался за руку, как старый приятель, и начал что-то говорить им, наклонившись к столу, так тихо, что слова лишь изредка долетали до Колесова. Гром че всех говорил гигант. Можно было расслышать у него: "еще не обсосан", "шкура теплая" и "шланбой". Во время разговора трое посмотрели на Колесова, но поди ночке каждый, будто не нарочно. Колесов сам не обращал внимания на них; он сидел, облокотившись одной рукой на стол, и безотчетно смотрел в пространство. Глаза его были полны слез. Он ничего не слышал, ничего не видел вокруг себя.

-- Не вешай голову, не печаль хозяина! -- вдруг раз дался над ухом у него громовой бас, и чья-то тяжелая, как свинец, рука опустилась на него. Колесов встрепенулся. Подле него стоял гигант и смотрел ему в глаза.

-- Что вам угодно? Я не знаю вас! -- проговорил испуганный Колесов.

-- А мы вас знаем; слышали о том, как вас обработатали, и горю вашему помочь возьмемся.

-- Горю помочь? Да неужели? Деньги отдадите| часы?

Часы и деньги -- все достанем, только за труды красненький билет будет да на расход красненький, и все возвратим.

Как же это?

Да так: знаем, кто у вас украл, слышали и предщставим.

Голубчик! как вас и благодарить!

Не меня, вашего приятеля благодарите,-- проговорил гигант, указывая на субъекта, распивавшего водкуза другим столом.

А вы сами кто?

Приказчик; а девчонка, которая была у вас вчера, живет со мной в одном доме, так я подслушал разговор

Ну, так идет?

Век буду благодарен! Только выручите!

Выручим, ну, пойдем сейчас, золотое время терять нечего.

Гигант кивнул своей компании. Колесов расплатился, и все гурьбой вышли из трактира.

Погода была мерзкая. Сырой снег, разносимый холодным резким ветром, слепил глаза. Фонари издавали бледно-желтый свет, который еле освещал на небольшое пространство сырую туманную мглу.

Ну-с, господин почтенный, выручить мы вас выручим, и ваша пропажа найдется, и не дальше как сегодня же, только для этого нужно первым делом десятьрублей денег,-- обратился гигант к Колесову, когда онивышли на улицу.

Денег у меня только полтора рубля! -- ответил тот.

Нужно десять, и ни гроша менее. Да не беспокой тесь, мы вас не обманем, ваших денег в руки не возь мем, сами расплачиваться будете.

Нету у меня.

А без денег ничего не поделаешь, и, значит, не видать вам пропажи, как ушей своих.

Да ведь денег-то нет! Где же взять? Я бы рад.

А вот что, заложим до утра ваше пальто, а деньги достанем, завтра и выкупим,-- предложили ему.

Умно изволите говорить, только до утра, а завтра выкупим! -- подтвердил гигант, шагая по Грачевке. Помилуйте... Как это пальто?! А я в чем же останусь ?

-- Только до утра как-нибудь перебьетесь, ночуем У меня, живу близко. Да не подумайте чего-нибудь Дурного: ведь мы только выручить вас хотим, благосчастливый случай представился, мы люди порядочные, известные. Я приказчик купца Полякова, вот мой товарищ, а они,-- говорил гигант, показывая на поддевку,-- на железной дороге в артельщиках состоят.

--Да я артельщик, артельщик на Николаевской доге, из Кунцева,-подтвердила поддевка.

--Господа, я согласен, я верю вам; где же заложить?

--Найдем такое место пойдем.

--К Воробью пойдемте! -- предложила поддевка.

--Вот сюда! -- сказал гигант и указал на высокий дом.

Вошли все в ворота, кроме субъекта, который остался на улице.

Ну-с, господа, вы погодите тут, а мы наверх пойдем,-- сказал гигант, взяв за руку Колесова.

Держитесь за меня, а то темно.

Начали подниматься по склизкой лестнице, вошли на площадку, темную совершенно.

-- Снимайте пальто и дайте мне, а то двоим входить неловко, а я тем временем постучу.

Колесов повиновался как-то безотчетно, и через минуту пальто уже было у гиганта. Тот продолжал потихоньку стучаться, все далее и далее отодвигаясь от Колесова. Наконец, стук прекратился, раздался скрип половиц.

-- Господин, где вы!-- шепнул Колесов.

Ответа не было. Он сказал громче, еще громче. Ничего! Наконец, отыскал в кармане жилета спичечницу, зажег огня.

-- Что ты тут делаешь, а? Поджигать или воровать пришел? -- раздался громовый голос сзади, затем Колесов почувствовал удар, толчок и полетел с лестницы,сброшенный сильной рукой.

Очнулся он на дворе, в луже, чувствуя боль во всем-теле. Что с ним случилось? Что было? Он не мог отдать себе отчета. Лихорадочная дрожь, боль во всем теле, страшный холод; он понемногу начинал приходить в чувство, соображать, но ум отказывался ему повиноваться. Наконец, спустя несколько минут он начал приходить в себя.

Весь мокрый, встал он на ноги и вышел на улицу-Темно было. Фонари были загашены, улицы совершенно опустели. Не отдавая себе хорошенько отчета, Колесов пустился идти скорым шагом. Прошел одну улицу, другую... Прохожие и дворники смотрели с удивлением и сторонились от него, мокрого, грязного... Он шел быстро, а куда -- сам не знал... Колесил без разбору по Москве... Наконец, дошел до какой-то церкви, где служили заутреню... Он машинально вошел туда и, встав в самый темный угол церкви, упал на колени и зарыдал.

-- Господи!.. Господи!.. Погиб я, погиб...-- молился он вслух, заливаясь слезами.

Церковь была почти пуста. Священник, молодой человек, монотонно, нехотя исполнял службу. Дьячок козлиным голосом вторил ему. С десяток старух и нищих как-то по привычке молились. Никто не обращал внимания на рыдающего Колесова.

Прошедший мимо него солдат-сторож только пробормотал про себя: "Ишь, проклятые, греться сюда повадились, оборванцы, пьянчуги".

Долго и усердно молился Колесов, наконец немного успокоился. Кончилась заутреня, он вместе со всеми вышел. Начало светать. На паперти встретился ему старый нищий в рубище.