И здесь узнали его. Приходилось сводить игру непосильную, себе в убыток.

Капитан после случайного крупного выигрыша бежал из столицы на юг и начал гастролировать по биллиардным. Лет в семь он объездил всю Россию и, наконец, снова появился в столице.

Но уж не тот, что прежде: состарился.

От прежнего джентльмена-капитана остались гордая, военная осанка, седая роскошная шевелюра, поношенный, но прекрасно сидевший черный сюртук.

Вот каким он явился в биллиардную бульварного трактира.

Играли на деньги два известные столичные игрока: тарик, подслеповатый, лысый, и молодой маркер из соседнего трактира.

Маркер проигрывал и горячился, старик хладнокровно выигрывал партию за партией и с каждым ударом жаловался на свою старость и немощь.

Ничего, голубушки мои, господа почтенные, не

вижу, ста-арость пришла! -- вздыхает старик и с треском "делает" трудный шар.

-- Старый черт, кроме лузы ничего не видит! -- сердится партнер.

-- Подрезаю красненького.

Тридцать пять, и очень досадно!-- считаетмаркер.

В угол.

Не было. Никого играют, тридцать пять дожидают!

Батюшки мои светы! Кого это я вижу, сколько лет, сколько зим, голубушка Василий Яковлевич! Какими судьбами-с?

На твою игру, Прохорыч, посмотреть приехал; из Нижнего теперь...

Прохорыч, живо кончив партию, бросил кий, и два старика, "собратья по оружию", жарко обнялись, а потом уселись за чай.

Где побывал, Василий Яковлевич?

-- Дурно кончил. Теперь из Нижнего, в больнице лежал месяца три, правая рука сломана, сам развинтился... Все болит, Прохорыч!

Прохорыч вздохнул и погладил бороду.

-- Руку-то где повредил? -- спросил он, помолчавши. --В Нижнем, с татарином играл. Прикинулся, подлец. неумелым. Деньжат у меня а-ни-ни. Думал -- наверно выиграю, как и всегда, а тут вышло иначе. Три их стало за мной, да за партии четыре с полтиной.

Татарин положил кий: дошлите, говорит, деньги! Так и так, говорю, повремените: я, мол, такой-то. Назвал себя. А татарин-то себя назвал: а я, говорит, Садык... И руки у меня опустились...

Садык, Садычка? -- Ну, на черта, Василий Яковлевич, налетел.

Да, Садык. Деньги, кричит, мне подавай. Маркерза партии требует. Я было и наутек, да нет...

Ну, что дальше, что?

Избили, Прохорыч, да в окно выкинули... Со второго этажа в окно, на мощеный двор... Руку сломали...

И надо же было!.. Н-да. Полежал я в больнице, вышел -- вот один этот сюртучок на мне да узелочек с бельем. Собрали кое-что маркеры в Нижнем, отправили по железной дороге, билет купили. Дорогой же -- другая беда, указ об отставке потерял -- и теперь на бродяжном положении.

Капитан, за несколько минут перед тем гордо державший по военной привычке свою голову и стан, как-то осунулся.

-- Ну, а игра, Василь Яковлевич, все та же? Капитан встрепенулся.

Не знаю; из больницы вышел, еще не пробовал. Недели две только руку с перевязки снял.

Поди, похуже стала.

А может, отстоялась. Когда я долго не играю -- лучше игра. Думаю свести.

Своди, что же -- на красненькую...-- Прохорыч незаметно сунул под блюдечко десятирублевку.

Спасибо, старый друг, спасибо,-- выручаешь в тяжкую минуту.

-- Мы старую хлеб-соль не забываем! Капитан взял кий в руки.

-- За капитана держанье, держу за капитана красный билет! -послышалось во всех углах. Посыпались на столы кредитки...

Капитан гордо выпрямился.

Его партнер, известный игрок Свистун, молодой мальчик, начал партию. Ловко, "тонким зефиром"" его шар скользнул по боку пирамидки и вернулся назад.

Капитан оперся на борт, красиво согнул свой тонкий, стройный стан, долго целился и необычайно сильным шаром "в лоб" первого шара пирамиды разбил все

У ары, а своего красного вернул на прежнее место. Удар был поразительный.

Браво, капитан, браво! -- аплодировала, восхищаясь, биллиардная.

Но капитану было не до того. Он схватился левой рукой за правую и бледный, как мертвец, со стоном опустился на стул.

Свистун сделал удар -- и не отыгрался. Его шар встал посередине биллиарда, как раз под всей партией. Стоило положить одного шара и выиграть все.

А капитан, удививший минуту тому назад биллиардную своим былым знаменитым "капитанским" ударом, продолжал стонать, сидя на стуле.

Вся биллиардная столпилась около него.

-- Рука моя... рука... Умираю... Она сломана! --стонал капитан.

Ему дали воды. Он немного оправился и помутившимися глазами смотрел на окружающих.

Играйте, играйте, ваш удар!--требовал Свистун и державшие за него.

Пусть другой играет, он не может, видите, болен! -- говорили противники.

А болен, не берись! Мы тоже деньги ставили.

Послушай, Свистун, я стою подо всей партией,разойдемся! -- посмотрев на биллиард, промолвил капитан.

Играйте-с!

Капитан, бледный, с туманным взором, закусив от боли губу, положил правую руку за борт сюртука, встал, взял в левую руку кий и промахнулся.

Свистун с удара сделал партию и получил деньги. Капитан без чувств лежал на стуле и стонал. а.то-то, уплачивая проигрыш, обругал его "старым вором, бродягой".

его выгнали, больного, измученного, из биллиардной и отобрали у него последние деньги. На улице бед-родняли Дворники и отправили в приемный по-Прошло несколько месяцев; о капитане никто ни- чего не слыхал, и его почти забыли. Прошло еще около года. До биллиардной стали достигать слухи о капитане будто он живет где-то в ночлежном доме и питается милостыней.

Это было верно: капитан действительно жил в ночлежном приюте, а по утрам становился на паперть вместе с нищими, между которыми он известен за "безрукого барина". По вечерам его видали сидящим в биллиардных грязных трактиров.

Он поседел, осунулся, стан его согнулся, а жалкие лохмотья и ампутированная рука сделали его совсем непохожим на былого щеголя-капитана.

НЕУДАЧНИК

Вы, батенька мой, зачем пожаловали?--Этими словами в прихожей классической гимназии остановил инспектор Тыква входившего гимназиста Корпелкина.

Как, куда? В классы, Евдоким Леонидович!

Зачем это?

Как зачем? На переэкзаменовку!

Поздно-с! Вчера совет вас исключил, переэкзаменовка вам не разрешена, можете завтра прийти за получением бумаг...