Мы видим, таким образом, что мыслители, предположившие, что и в человеке существует нематериальная, отличная от тела субстанция, сами не поняли смысла своего утверждения и придумали лишь некоторое отрицательное качество, о котором у них не было сколько-нибудь отчетливого представления. Только материя может действовать на наши чувства, без которых невозможно познать что бы то ни было. Сторонники существования души не поняли, что существо, лишенное протяжения, не может ни двигаться само, ни сообщать движение телам, потому что подобное существа, не имея частей, не может ни изменить свое местоположение по отношению к другим предметам, ни вызвать движение в человеческом теле, которое материально. То, что называют нашей душой, движется вместе с нами, но движение есть свойство материи. Эта душа движет нашу руку, но наша рука, приводимая ею в движение, производит давление, или толчок, подчиняющийся общему закону движения. Так, если сила останется неизменной, а масса удвоится, то и толчок удвоится. Эта душа проявляет себя как нечто материальное также и перед лицом тех неодолимых препятствий, которые она испытывает со стороны тел. Если душа приводит в движение мою руку, когда ничто не препятствует этому, то она не сможет двигать этой рукой, если обременить последнюю слишком большой тяжестью. Итак, материальная масса уничтожает импульс, исходящий от духовной причины, не имеющей никакого сходства с материей, в то время как для духовной субстанции привести в движение весь мир должно быть не труднее, чем какой-нибудь атом, а какой-нибудь атом - не труднее, чем весь мир. Отсюда можно заключить, что подобное существо есть химера, фикция, вымысел разума. И, однако, из такого простого существа, из подобного духа сделали двигатель всей природы! По образцу человеческой души выдумали универсальный дух, по образцу конечного разума - бесконечный разум. Потом воспользовались этим бесконечным разумом, чтобы объяснить связь человеческой души с телом. При этом не заметили порочного круга и не учли, что дух или разум, предполагаемые конечными или бесконечными, все равно не в состоянии привести в движение материю.

Замечая или испытывая движение, я вынужден признать протяжение, твердость, плотность, непроницаемость в субстанции, которая движется или от которой я получаю движение. Поэтому, приписывая действие какой-нибудь причине, я вынужден считать ее материальной. Я могу не знать ее особенной природы и ее способа действия, но не могу ошибиться относительно общих свойств, присущих всякой материи. К тому же, это незнание только увеличилось бы, если бы я приписал исследуемой мной причине такую природу, о которой не могу составить себе никакого представления и которая, сверх того, совершенно лишает эту причину способности двигаться и действовать. Таким образом, предположение о движущейся и действующей духовной субстанции содержит в себе противоречие; отсюда я заключаю, что она совершенно невозможна.

Сторонники духовной субстанции полагают, что все эти затруднения отпадают, если сказать, что душа целиком находится в каждой точке своего протяжения. Но легко понять, что это нелепый ответ, нисколько не снимающий наших затруднений. Ведь в конце концов эта точка, какой бы незаметной и малой ее ни предположить, все же остается чем-то протяженным. Если согласиться с этим ответом, то бесконечное множество разных лишенных протяжения точек или одна и та же лишенная протяжения точка, повторенная бесконечное количество раз, дает протяжение, что, очевидно, нелепо. Кроме того, исходя из этого принципа легко доказать, что человеческая душа так же бесконечна, как бог: ведь бог - непротяженное существо, которое подобно человеческой душе бесконечное множество раз находится целиком в каждой части вселенной или ее протяжения; отсюда неизбежно следует, что бог и человеческая душа одинаково бесконечны, если только не допустить, что лишенные протяженности существа могут иметь различное протяжение или что непротяженный бог более протяжен, чем человеческая душа. И подобные бессмыслицы желают навязать разумным существам! В своем стремлении сделать человеческую душу бессмертной теологи сделали из нее какое-то духовное и непонятное существо. Почему они не сделали из нее конечного предела деления материи! В этом случае она была бы по крайней мере понятной и, кроме того, бессмертной, будучи атомом, то есть неразрушимым элементом.

Однако, если даже признать этот ответ правильным, каково бы ни было отношение моего духа, или души, к протяжению, но когда мое тело движется, моя душа отнюдь не остается позади. Следовательно, душа имеет некоторое свойство, общее ей с телом и с материей вообще, поскольку она перемещается в пространстве вместе с телом. Таким образом, если бы даже душа была нематериальной, что можно было бы заключить из этого? Будучи целиком подчинена движениям тела, она оказалась бы без него мертвой и инертной. Она была бы каким-то двойником тела, неизбежно увлекаемым последним в силу своего сцепления с ним; она походила бы на птичку, которую ребенок тащит куда ему угодно, прикрепленной на нитке.

Пренебрегая указаниями опыта и разума, люди пришли к каким-то туманным представлениям о скрытом принципе своих движений. Но если мы освободимся от ига предрассудков и станем без предубеждения изучать нашу душу, или действующий в нас двигатель, то убедимся, что эта душа составляет часть нашего тела и ее можно отличить от него лишь в абстракции, что она есть то же тело, только рассматриваемое в отношении некоторых функций, или способностей, которыми наделила человека особенная природа его организации. Мы увидим, что эта душа вынуждена претерпевать такие же изменения, как и тело, что она рождается и развивается вместе с последним, проходит подобно ему через состояние детства, слабости, неопытности, растет и крепнет по мере его роста, становясь способной исполнять известные функции, проявлять разум, в большей или меньшей степени обнаруживать рассудительность, ум, активность. Подобно телу душа подвержена влияниям внешних причин; она наслаждается и страдает вместе с ним, разделяет его удовольствия и муки; она здорова, когда тело здорово, и больна, когда тело болеет; как и тело, она испытывает непрерывные воздействия различного давления воздуха, времен года, поступающей в желудок пищи. Наконец, мы не можем не признать, что в известное время душа обнаруживает явные признаки притупления чувствительности, одряхления и смерти.

Но, несмотря на эту аналогию или, точнее, это постоянное тождество состояний души и тела, люди все же хотят сохранить существенное различие между ними. Из души сделали какое-то непонятное существо, причем, чтобы составить себе хоть какое-то представление о нем, пришлось все же прибегнуть к материальным существам и их способу действия. Действительно, слово дух содержит в себе просто идею дуновения, дыхания, ветра. Поэтому, когда нам говорят, что душа есть дух, это означает, что ее способ действия похож на способ действия дыхания, которое, будучи само невидимым, производит видимые действия, или действует видимым образом. Но дыхание есть материальная причина, это измененный воздух, это вовсе не простая субстанция вроде той, которую современные мыслители обозначают словом дух.

Хотя употребляемое людьми слово дух очень древнего происхождения, но связываемый с ним смысл нов и общепринятая теперь идея духовности совсем недавний плод воображения. Действительно, ни Пифагор, ни Платон при всей разгоряченности их мозга и при всей их склонности к чудесному никогда, кажется, не понимали под духом нематериальную, или лишенную протяжения, субстанцию, подобную той, из которой современные философы сделали человеческую душу и скрытый двигатель вселенной. В древности словом дух обозначали очень тонкое вещество, более чистое, чем то, которое грубо действует на наши чувства. Поэтому одни считали душу воздушной субстанцией, другие делали из нее огненное вещество, третьи сравнивали ее со светом. Демокрит сводил ее к движению и, следовательно, видел в ней некий модус. Аристоксен2, будучи музыкантом, считал ее гармонией. Аристотель рассматривал душу как некую движущую силу, от которой зависят движения живых тел.