Я, обоснованно или нет, но истолковал такое умолчание Службы безопасности как недостаток доверия к моей надежности и способности сохранить информацию в тайне от моих связей среди коммунистов. Особенно меня разозлила мысль о том, что они, вероятно, полагают меня неспособным сыграть предназначенную мне роль, если я заранее буду располагать такой информацией. А ведь я почти три года готовил себя как раз к такой роли.

С самого начала моего сотрудничества со Службой безопасности я пришел к выводу, что агент не сможет должным образом выполнить порученную ему задачу, если не живет постоянно в этой роли даже в отношениях со своими близкими друзьями и нейтральными связями, не имеющими к этому отношения. Практика показала, что я был прав. Никакой агент не добьется успеха, если он пытается выступать в одном обличье перед друзьями и в другом - перед врагами. И когда друзья консервативных убеждений стали покидать меня, это послужило для меня лишь мне лишь доказательством того, что я успешно воплощаю мою теорию в жизнь.

Появившиеся публикации о запрете Мензиса на поездку вызвали невероятный ажиотаж в кругах коммунистов. Уже через пару часов после заявления премьер-министра организаторы поездки стали искать возможности обойти этот запрет.

Тем членам делегации, у кого были британские паспорта, порекомендовали уезжать независимо от остальных, и правительство ничего не могло с этим поделать. Среди тех, кто уехал, были священник Алэн Брэнд и Алек Робертсон. Брэнд, который не был коммунистом, но чье имя с тех пор часто мелькало в организациях, связанных с коммунистами, был просто известным человеком; Робертсон был активистом, имевшим за плечами годы работы в различных организациях, на которых коммунисты могли оказывать влияние.

Тем членам делегации, кому не выдали паспорта, было рекомендовано ожидать указаний. Среди них был и я, хотя я продолжал утверждать, что все ещё пытаюсь добиться от налогового ведомства снятия претензий ко мне. В это время ко мне обратился Леонард Лэмборн, которого исключили из лейбористской партии за участие в делегации.

- Вы едете сегодня с нами? - спросил Лэмборн.

Один мой приятель из числа коммунистов позвонил мне в то утро и сообщил, что готовится некий план. Мне не сообщили никаких подробностей, но я умолчал об этом в разговоре с Лэмборном. Я лишь сказал ему, что слышал о некоем плане и пытаюсь урегулировать мои отношения с налоговым ведомством.

Лэмборн понизил голос: - Мы отправимся с Центрального вокзала в 18 45, - произнес он.

Я сделал вид, что очень удручен. - Если бы мне только удалось добиться этого проклятого согласия налоговиков, - сказал я. Лэмборн обменялся со мноей ещё несколькими словами и уехал.

Теперь я знал, что делегация уезжала в Брисбен, но мне не было известно, что планировалось дальше. Я немедленно связался с Нортом и люди из Службы безопасности бросились на поиски по всему штату Куинсленд. Все это закончилось в Северном Куинсленде, где делегаты окончательно признали свою неудачу и отправились по домам.

Осталось неясным, что они надеялись достичь своими действиями и каким путем надеялись выехать из Австралии. Я тоже недоумевал, пока через несколько недель не встретил Джофа Андерсона, активиста Австралийского общества дружбы с Советским Союзом, который рассказал мне о том, что на самом деле произошло.

Мы договорились с пилотом самолета, что он доставит нас в Китай, рассказал он. - Собирались взлететь со взлетной полосы на Северной Территории. Но нам не было известно, что именно это место было объявлено зоной повышенной безопасности из-за того, что там был обнаружен уран. По этой причине пилот не смог посадить туда самолет.

Глава тринадцатая

Возможно, это было и к лучшему, что я не уехал делегатом на конференцию сторонников мира, так как вскоре произошли события, которые показали, что я, наконец, достиг своей цели и стал настоящим участником советской шпионской сети, по крайней мере вторым человеком в глазах Петрова.

Все началось с того, что в тот вечер Петров позвонил мне по телефону и предложил встретиться в семь часов на Кингс Кросс. Мы с ним перекусили, и затем я повез его на машине к гаражу Сент Джеймс на Краун стрит, чтобы заправиться бензином.

Петров вытащил из кармана помятый листок бумаги и показал мне какую-то фамилию и номер телефона.

- Мне нужен адрес этого человека, - сказал он.

Я взял у него листок. - Сейчас добуду вам его, - сказал я и пошел к телефону, чтобы отыскать адрес в телефонной книге.

После того, как я нашел адрес и передал его Петрову, он позвонил, коротко переговорил и вернулся ко мне.

- Мне необходимо увидеться с этим человеком, но, по-видимому, придется взять такси, - сказал он. - Думаю, что это довольно далеко от города.

Он произнес это таким тоном, который давал основания предположить, что он просто проявлял деликатность и не отклонил бы моего предложения отвезти его туда, если бы я его высказал.

- Я отвезу вас, - сказал я. - Меня это не затруднит.

Когда мы приехали на место, я сказал ему, что подожду его в машине. Я всегда старался создать у Петрова впечатление, что не намерен вмешиваться в его дела, и что в любой ситуации инициатива принадлежит ему.

Петров отсутствовал несколько минут, а затем вновь появился и окликнул меня:

_ Заходите, доктор, заходите.

Хотя в то время мы называли друг друга по фамилии, он всегда в присутствии посторонних людей называл меня "доктор". Очевидно, он считал это хорошим тоном.

Когда я вошел, Петров представил меня находившемуся в комнате высокому мужчине, а тот, в свою очередь, познакомил меня со своей женой и детьми. Я буду называть этого мужчину мистер Икс.

Они произвели на меня впечатление очень приятной семьи. Интеллигентность и ум мистера Х были видны сразу же, несмотря на его застенчивую манеру поведения Его жена выглядела привлекательной и образованной, а дети - милыми и хорошо воспитанными. Но они явно контрастировали с окружающей их обстановкой. Их жилище было бедным, а мебель-простоватой. Произнеся несколько вежливых слов, миссис Х и её дочери покинули комнату.

Петров сразу же приступил к делу. Это свойственно советским людям они не тратят времени на пустяки.

- Я уже направил ваше предложение в советскую Академию наук, - сказал он мистеру Х, - и получил оттуда ответ, в котором говорится, что там им очень заинтересовались и рассмотрят его. Но, естественно, вначале им нужно получить детальную информацию о вашем изобретении.

Я был удивлен и не мог понять, что человек, живущий в таких посредственных условиях, мог предложить такого, что заинтересовало бы советских ученых. И только когда Петров и мистер Х начали обсуждать детали ситуации, я понял, что мистер Х тоже ученый.

- Завтра я собираюсь отправиться в Канберру, и мне к этой поездке нужна от вас подробная информация, - сказал Петров. - Иначе со следующей дипломатической почтой мы ответа не получим.

Мистер Х согласился с тем, что все нужно подготовить к следующему дню. Он показал несколько страниц рукописного текста с диаграммами и сказал: Вот тут у меня все, и я вечером это напечатаю, чтобы подготовить к завтрашнему дню.

Петров настойчиво уверял мистера Х, что если его изобретение примут, то ему очень хорошо заплатят.

- Поверьте мне. Нет сомнений в том, что вам заплатят крупную сумму денег. Вы вполне можете доверять мне.

Мистер Х заверил Петрова, что он доверяет как ему, так и советским ученым. Затем он неоднократно подчеркнул, что материальное вознаграждение для него - не главное.

_ Но вам обязательно заплатят, - запротестовал Петров. - Вы можете быть в этом абсолютно уверены.

Он явно не мог понять другого мотива заинтересованности, кроме материального. Ему трудно было воспринять идеализм мистера Х.

Мистер Х больше не протестовал, хотя было очевидно, что он был искренен, когда говорил о том, что финансовый аспект изобретения для него не главное. Он пояснил, что мог предложить свое изобретение Соединенным Штатам, но предпочел не делать этого по принципиальным соображениям. Для него лучше безвозмездно передать изобретение Советскому Союзу, чем согласиться принять за него деньги от Соединенных Штатов. Мистер Х предложил передать рукопись Петрову на следующий день на улице недалеко от его офиса.