Впоследствии, уже после оформления договора руководство отказало в субсидии без всяких объяснений, и я остался с дорогостоящей квартирой, которую бы никогда не стал арендовать, если бы не стояла задача создания более благоприятных условий для работы в интересах Службы безопасности.

Были и другие причины, по которым Службе следовало бы помочь мне в оплате квартиры. Одна из них состояла в том, что даже если Петров и не перейдет на Запад, то он уже стал источником такой ценной информации, что я вполне мог рассчитывать на готовность Службы пойти на существенные затраты, чтобы получать от него и в дальнейшем подобного рода информацию.

Мое финансовое положение ухудшалось так быстро, что я попросил руководство Службы пересмотреть свое решение. И вновь оно отказало и опять без объяснений.

Последовавшее за этим нервное расстройство, не способствовало появлению желания решать сложные проблемы, возникающие в ходе моего общения с Петровым. Для меня Служба безопасности была символом государства, для которого я работал, жертвуя многим и в личном плане, и в финансовом отношении. Я считал, что заслужил положительной оценки, какого-то поощрения, и если люди, которые должны были оценить мою деятельность, оказались не готовы сделать это, тогда у меня, по-видимому, больше не оставалось стимулов для продолжения этой деятельности.

- Ради чего, черт побери, я занимаюсь всем этим? - часто спрашивал я себя. И, отвечая себе, вынужден был признать, что для тех, кто глубоко втянулся в эту игру, она представляет интерес сама по себе.

А потом снова вопрос к себе: Вношу ли я какой-нибудь вклад в те усилия, которые имеют целью остановить распространение тирании?

Не знаю, можно ли было ответить на этот вопрос положительно, но мне казалось, что я, хоть в небольшой степени, но способствовал облегчению страданий угнетенных, в том числе и угнетенных советских людей. Я также считал, что помогаю, может быть и в небольшой мере, поставить барьер против коммунизма в самой Австралии, и утешал себя мыслью о том, что, в конечном счете, правительственное ведомство не обязательно отражает чувства народа.

Несмотря на все это, я испытывал определенное чувство обиды из-за того, что Служба безопасности, которая должна была оказывать мне содействие, на самом деле сознательно отбивала у меня желание к работе. Я пришел к выводу, что мне необходимо поставить вопрос ребром и прояснить ситуацию.

Для ускорения прямого обмена мнениями я встретился с Нортом и продиктовал ему мое заявление об отказе от сотрудничества. В пылу раздражения я не слишком заботился о стиле, но в моем письме я сказал именно то, что хотел:

Генеральному Директору Службы безопасности.

Уважаемый сэр,

Я хочу представить Вам мое заявление о прекращении сотрудничества с даты, которая будет нами совместно согласована позднее.

В этом отношении дата предстоящего отъезда Петрова меня вполне устроит.

Причины моего отказа от сотрудничества, о котором я заявляю с сожалением, следующие:

(1) Я считаю, что форма Вашего отказа компенсировать мне оплату за арендованную мною квартиру, была неподобающей и оскорбительной для меня, особенно с учетом того, что я направил мою просьбу о финансовом содействии несколько месяцев назад (и до сих пор не получил на неё ответа).

В этой связи я хотел бы пояснить, что при аренде этой квартиры я руководствовался соображениями развития моих отношений с Петровым, что, как я понимаю, впоследствии оправдалось, а также тем, что наличие у меня этой квартиры снизит расходы по другим статьям.

(2) Затяжки в рассмотрении моей просьбы (как последней, так и до этого других) обычно создавали для меня затруднения, так как в ряде ситуаций в ходе моего сотрудничества с Вами, мне приходилось принимать немедленные решения.

Едва ли стоит объяснять, что если, прежде чем принять решение, я вынужден долго ожидать мнения Службы в отношении дальнейших действий, то мои возможности вести работу сильно сокращаются.

(3) Вашу настойчивость в проведении осмотра моей квартиры в мое отсутствие я расцениваю как признак того, что Вы испытываете ко мне определенное недоверие..

Я также считаю, что отказ выделить мне финансовую субсидию является результатом недооценки с Вашей стороны складывающейся ситуации.

(4) В течение длительного периода времени у меня сохраняется впечатление, что мой телефон прослушивается.

Поскольку мне хотелось бы верить, что это одна из мер по обеспечению моей безопасности, то полагаю, что можно было бы поставить меня в известность об этом.

Вышеизложенное дает возможность почувствовать различие между приносящей удовлетворение работой в коллективе и выполнением обязанностей на плохо оплачиваемой должности.

Я чувствую, что продолжение той работы, которую я проводил для Вас до этого, отвечает общественным интересам, и что те значительные суммы финансовых средств (государственных средств), которые были затрачены на мою деятельность, только сейчас начинают приносить отдачу.

Поэтому я буду рад пересмотреть мое решение об отказе от сотрудничества, если Ваш ответ убедит меня в том, что мои сомнения и обиды лишены оснований.

Как можно заметить, в заявлении особо подчеркнуто, что прекращение сотрудничества должно произойти после отъезда Петрова, поскольку, каков бы ни был результат лично для меня, мне бы хотелось сохранить преемственность в той работе, которую я вел. Я постарался изложить свое заявление в такой форме, чтобы Служба, если она этого хочет, имела возможность устранить разногласия между нами.

На следующий день мне в офис позвонил Норт. Он передал мне распоряжение немедленно прекратить оперативную работу. Я был буквально ошеломлен, так как при всей той неудовлетворенности, которую я испытывал из-за отношения Службы к моей работе, я никогда не мог подумать, что они придают ей такое ничтожное значение, что готовы просто бросить её.

Такое развитие событий поставило передо мной деликатную проблему морального характера. Даже если Служба безопасности и не понимала её, то я то знал, что мои отношения с Петровым достигли той стадии и приобрели такой характер, что их невозможно так просто прервать и забыть. Мне необходимо было найти какую-то форму их продолжения. Уже теперь, оглядываясь в прошлое, я могу честно сказать, что действия, которые я решил предпринять, не были продиктованы заботой о себе самом. Мною руководила лишь мысль о том, что работа, которую я так давно начал, должна быть продолжена и желательно мною, так как никто кроме меня не мог продолжить её с такой же степенью вероятности положительного результата. И уж если противоречия между Службой и мной преодолеть не удастся, только тогда её придется передать кому-то другому.

Должен сказать, что решаясь на дальнейшие действия, я осознавал, что вынуждаю Службу безопасности предпринять в этой ситуации решительные действия, так как я весьма долго был секретным агентом и понимал, что она узнает о предпринятых мною шагах весьма скоро.

Глава Восемнадцатая

Мне казалось, что наилучшим вариантом для меня было бы связаться с представительством спецслужб Соединенных Штатов Америки в Австралии, так как направление, в котором развивалось дело Петрова, могло стать предметом совместной заинтересованности Австралии и США. Если в Австралии имелось представительство разведки США, то оно, несомненно, должно было проявить готовность включиться в это дело.

Моим первым побуждением было связаться с Гарри Малленсом - в свое время вице-консулом США в Сиднее, а ныне - сотрудником консульского отдела посольства США в Канберре. Будучи знаком с ним лично, я поехал к нему домой в Килару - один из пригородов Сиднея, чтобы обсудить в беседе с ним этот вопрос в надежде, что он сообщит о этом генеральному консулу.

Я рассказал ему, что являясь агентом Австралийского Агентства по Разведке и Безопасности, я принимал участие в деятельности, имеющей международное значение, которая может представить интерес для США, и что мои отношения с Агентством уже прерваны.