- Э-э-э! Ты поосторожней! - испуганно воскликнул Гущин. Сам он отпил весьма скромный глоток. - Так с копыт слететь недолго! Давай, давай мясца наверни. Да руками давай, без церемоний!

Елизаров покрутил головой, восстанавливая дыхание, вцепился зубами в телятину. Кисленький лимон нь[й сок приятно кольнул небо. Гущин с улыбкой наблюдал за приятелем.

- Ну что, отпустило? Давай еще разок, только тихонечко. За тебя. И р-р-р-аз!

Через несколько секунд Елизаров почувствовал, как приятное тепло окатило его до самых пяток. Раздражение исчезло, растворилось в ароматных парах удивительного коньяка, и толстенький низенький Гущин стал ему вновь симпатичен. Даже несмотря на холодный блеск близко посаженных, слегка заплывших голубоватых глазок.

- Я чего заехал-то, Слава... - начал было полковник, но Гущин жестом остановил его.

- Ждал я тебя, ждал! Ну, ну! Удивление-то не разыгрывай. Передо мной-то, а? Когда Сережка мой сюда примчался с вопросом от тебя, я сразу смекнул, что полковник сам скоро пожалует. - Гущин с ухмылкой ткнул собеседника в плечо. - Это ты правильно решил - сам приехать. Вопрос-то не для пацанов, для старых зубров вопрос-то, а?

Елизаров кивнул, вытащил из кармана пиджака пеструю книжку и бережно положил на стол.

- Прочитал я сей труд... И сопоставил с визитом парнишки от Алферова. И решил тебя навестить. По старой дружбе.

- О чем книжка? - Гущин равнодушно взглянул на обложку.

- А книжка эта, товарищ генерал, о противоракетной обороне.

- О чем, о чем?

- О противоракетной обороне.

Гущин недоуменно взглянул на своего гостя.

- Но это же роман? Беллетристика?

- Так точно. Но, судя по всему, автор неплохо разбирается в проблеме. Точнее - разбирался. Сам я не знаток, так, слышал кое-что краем уха, но показалось мне, что есть в этой книжке информация, которой в печати вроде бы не место. Я там отметил, посмотри, пожалуйста, и мнением своим компетентным поделись. Очень обяжешь.

Генерал недоверчиво хмыкнул, раскрыл книжку и просмотрел несколько абзацев, отчеркнутых красным карандашом. Минуту спустя с лица его исчезло пренебрежительное выражение. Быстро листая страницы, впиваясь глазами в текст с пометками Елизарова, он что-то беззвучно шептал полными красными губами. Наконец захлопнул книгу и с заметным негодованием швырнул ее на стол.

- Ну как? - поинтересовался Елизаров.

- Да уж! В этом е...м государстве секретов больше не существует! Еще лет пять назад этот писака сраный десяточку бы у меня схлопотал за такие вирши!

Покорчевал бы тайгу на бескрайних просторах! Уж я бы...

- Он, Слава, пулю схлопотал, - напомнил Елизаров.

- А по заслугам, по заслугам! - почти выкрикнул Гущин и вдруг осекся, заметив, как похолодели глаза полковника.

- Вот, значит, как... - протянул Елизаров, не отводя взгляда от лица собеседника.

- Ты это... Ты что? Я так, фигурально. Времена сейчас - сам знаешь... Да не бери в голову. Я от сердца просто - развелось болтунов этих, опарыши какие-то, ей-богу! - Гущин суетливо налил коньяк в бокалы, пододвинул к полковнику тарелку с закуской. - Ну-ка, еще по одной! За упокой души писарчука, ха-ха!

Елизаров тост не поддержал, продолжал холодно разглядывать суетящегося хозяина. Тот отхлебнул коньяк, бросил в рот маслинку, пожевал, улыбнулся.

Смущение его прошло. Внезапно прошло - будто щелкнул какой-то внутренний переключатель.

- Ну что, разыграл? Разыграл, разыграл! Признавайся, волчара старый! расхохотался Гущин.

Елизаров с усилием улыбнулся.

- Я к тебе с делом, а ты оперетту здесь устраиваешь... Может, театралом от безделья стал?

- Много ты знаешь - от безделья! Я здесь как пчелка тружусь...

- На корте? Или с модельками?

- А! Что с тобой, с неразумным... Давай к делу.

Ты что же, полагаешь, что Контора могла писаку грохнуть?

- Не исключаю. Теперь.

- Брось! - Гущин пренебрежительно махнул рукой. - Убирать болтуна, когда уже произошла утечка... Накой?

Генерал заглянул в паспорт книги, присвистнул.

- Тридцать тысяч экземпляров! По всей стране...

Версия твоя - бред бывшего диссидента. Месть сатрапов режима и все такое... Для Боннэр оставь. Или сам романы собираешься кропать?

Елизаров пропустил ехидное замечание мимо ушей.

В болтовне Гущина все же проскочило то важное, за чем он сюда и приехал.

- Значит, утечка есть? - тихо спросил он.

Генерал поколебался минуту, потом сумрачно бросил:

- Да!

И это "да", повиснув в воздухе, надолго прервало живой диалог старых знакомых.

И только когда бутылка почти опустела, беседа возобновилась и продолжалась далеко за полночь. А на страницах злополучной книжки появилось множество новых отметок.

V. ПОИСК ЦЕЛИ

Когда Степанов вошел в кабинет, то первое, что бросилось ему в глаза, была опухшая физиономия Вальки Кислицина. Неумело загримированные многочисленные следы побоев превратили некогда благородный лик в подобие маски неудачливого провинциального клоуна. Хозяин кабинета генералмайор Александр Алферов, высокий сорокадвухлетний брюнет, присев на край стола, задумчиво разглядывал пострадавшее лицо своего подчиненного.

- Вот, Миша, полюбуйся на этого... Портоса! - сказал генерал, обращаясь к Степанову. - Для меня уже второй работой стало его с кичи вынимать!

Степанов не смог сдержать ухмылки. Последнее приключение Кислицина уже было известно в Центре. Находясь в состоянии позиционной войны с собственной тещей, которую он и в глаза и за глаза именовал не иначе как "мойра", Валька неоднократно попадал в ситуации, скверно отражающиеся на его карьере и ставящие под удар честь мундира офицера ФСБ. Сутки назад, в легком подпитии, он покинул семейныч очаг в первом часу ночи, дабы не усугублять кофликт с особенно разошедшейся "мойрой".

Случилось, однако, так, что противник заблокировал дверь квартиры, поэтому бравый сотрудник антитеррористического Центра удалился из помещения способом, мягко говоря, нетрадиционным.

На его беду по переулку проезжал патруль муниципалов. Зрелище здоровенного мужика, вылезшего из окна четвертого этажа "хрущобы" и с обезьяньей ловкостью спустившегося по стене на грешную землю, потрясло наивных милиционеров до глубины души. Конечно, если бы сержанты знали, что отработка подобных трюков, равно как и приемов рукопашного боя, занимают все служебное время майора Кислицина, они не стали бы так удивляться и скорее всего поспешили покинуть место происшествия. Но с балкона неслись вопли "мойры", и чувство долга толкнуло солдат правопорядка навстречу приключениям.

Попытка овладеть Кислициным силами одного патруля окончилась для последнего плачевно. Расстроенный семейными обстоятельствами майор работал весьма вдохновенно, можно сказать, с огоньком.

Сейчас на столе Алферова лежала копия милицейского протокола, текст которого изобиловал орфографическими ошибками и любопытными синтаксическими конструкциями.

- Ну и о чем же вы думали, товарищ майор, нанося сержанту Стаднюку "ушиб средней тяжести в область головы"? - спросил Алферов ледяным голосом, сверившись с протоколом.

При обращении генерала Кислицин встал, помятое лицо его напряглось, вспухшие губы что-то прошептали беззвучно.

- А что это за "спецсредства", которые вы "поместили в брюки сержанта Голубеева"? - продолжал спрашивать Алферов.

- Дубинки. Резиновые, - сумрачно ответил майор.

- Сколько? - спросил Алферов.

- Четыре, - сокрушенно вздохнул Кислицин.

- Смирно! - скомандовал Алферов. Кислицин вытянулся. - Вы сознаете, майор, что, сорвав погоны с начальника отделения и "повредив металлические конструкции с невозможностью для последующего ремонта в помещении для задержанных", вы нанесли моральный и материальный ущерб офицерам МВД, которые, в отличие от вас, безукоризненно выполняют свой служебный долг, скромны в быту и, безусловно, морально устойчивы?