Двор постоянно выплачивал содержание всем императорским родственникам. В 9-м году Хунъу (1376 г.) были установлены размеры годового содержания князей и принцесс. Принцу крови (цинь-ван) выдавалось 50 тыс. даней риса, 25 тыс. гуаней ассигнациями, 40 кусков парчи, 300 кусков шелковых тканей, тонкой ткани по 100 кусков, 500 кусков тафты, полотна по 1 тыс. кусков, 2 тыс. лянов ваты, 200 инь соли, 1 тыс. цзиней чая в год и фуража на 50 лошадей в месяц. Принцессе, получившей удел, жаловалась одна усадьба и ежегодно выдавалось 1500 даней зерна и 2 тыс. гуаней ассигнациями; князю области (цзюнь-ван) - 6 тыс. даней риса, а принцессе области (цзюнь-чжу) 100 даней зерна в год. Далее нормы ежегодного содержания уменьшались в зависимости от титулов. Старшему сыну принца крови от первой жены по достижении десятилетнего возраста присваивался наследственный титул наследственного княжича (ваншицзы) и старшему внуку - титул наследника-внука (шисунь). Остальным сыновьям принца крови жаловался титул князя области (цзюнь-ван), который переходил по наследству к его старшему сыну от первой жены.
В 28-м году Хунъу (1395 г.) в связи с тем, что первоначальные нормы содержания оказались слишком большими, число родственников императора все увеличивалось, а финансы императорского двора не выдерживали расходов на содержание императорских родственников по этим нормам, было установлено, что отныне годовое содержание принца крови составляет 10 тыс. даней риса, князя области - 2 тыс. даней, генерала-усмирителя государства - 1 тыс. даней, принцессы вместе с императорским зятем - 2 тыс. даней, принцессы области - 800 даней. Хотя расходы на содержание императорских родственников и были уменьшены во много раз, но последних расплодилось много. Через сто лет число их достигало пятидесяти с лишним тысяч человек, а в 29-м году эры правления Цзяцзин минского императора Шицзуна (1550 г.) приблизилось к 100 тыс. По данным 11-го года Цзяцзин (1532 г.), на снабжение столицы в год расходовалось 4 млн. даней зерна, а на содержание княжеских резиденций 8,53 млн. даней, что превышало расходы на снабжение столицы более чем в два раза. В последний период эры правления Хунъу, когда {230} годовые поступления зерна были наибольшими, расход риса на содержание княжеских резиденций составлял более четверти налоговых поступлений зерна по всей стране.
По закону многочисленные императорские родственники не имели права сдавать государственные экзамены и становиться чиновниками, им также не разрешалось заниматься сельским хозяйством, торговлей и ремеслами; они ничего не делали, сидели на народных хлебах и были паразитами, которые не работают, но едят. Принцы крови и областные князья, занимавшие высокое положение, совершали много злодеяний и преступлений на местах; они не только терзали народ, но также притесняли и чиновников. Некоторые дальние императорские родственники, занимавшие низкое положение, оставаясь без средств к существованию, обманывали и шантажировали простой народ и совершали преступления. К тому же их стало слишком много, и императорский двор не мог позаботиться обо всех. Только к концу эпохи Мин был снят запрет для императорских родственников на экзамены с целью стать чиновниками. Они теперь могли сдавать государственные экзамены и становиться чиновниками, но вскоре после снятия этого запрета власть минской династии была свергнута.
2. Принципы и жизнь
Находясь в окружении ученых-конфуцианцев, Чжу Юаньчжан усиленно учился у них и часто обсуждал с ними древние и современные события, принимая себе на вооружение опыт и уроки прошлого, как компас в управлении армией и решении политических вопросов.
В результате этой учебы, продолжавшейся в течение многих лет, Юаньчжан не только изучил некоторые конфуцианские каноны, но и сам стал писать стихи, рифмованные прозаические сочинения и мог оценить достоинства и недостатки литературных произведений. До провозглашения императором, как только выпадало свободное время, он садился рядом с учеными-конфуцианцами и слагал стихи вместе с ними. Сделавшись императором, он стал еще больше заниматься сочинительством. Он писал на общедоступном разговорном языке, {231} придерживаясь того мнения, что сочинения должны быть написаны просто и ясно.
Чжу Юаньчжан особенно любил исторические сочинения. Он постоянно читал "Историю династии Ранняя Хань" (206 г. до н. э. - 7 г. н. э.) и "Историю династии Сун" (960-1279 гг.). В 11-ю луну 1-го года У (1367 г.), обсуждая события истории с чиновниками свиты, он сказал: "Ханьский император Гаоцзу (206-194 гг. до н. э.) сравнивает деятельность военных с преследованием хитрого зайца, обнаружением следа зайца. Хотя аллегория здесь эффектна, но смысл ее неглубок. По-моему, закладывать фундамент и начинать дело создания государства - это все равно что строить большой дом. Для того чтобы срубить лес, срезать листья и ветви с деревьев, обтесать и остругать бревна, надо использовать военных чиновников, а чтобы построить, расписать и украсить дом, тут не обойтись без гражданских. Если использовать гражданских и не использовать военных, то, не говоря уже о возведении стен, нельзя заложить даже фундамент. Если использовать военных и не использовать гражданских, то будет как бы только пустой сруб - грубо отесанный, непобеленный и нераскрашенный; будет ни то ни се. Неправильно, когда допускается односторонность. Не испортите дело лишь в том случае, если гражданские и военные будут помогать друг другу". Прочитав в "Истории династии Сун" о том, что сунский император Тайцзун (976-997 гг.) переименовал Фэнчжуанское хранилище в дворцовое хранилище, он стал осуждать сунского Тайцзуна: "Тайцзун считается мудрым государем династии Сун, а видно, что он все же был таким мелочным". Еще в 6-ю луну 11-го года Лунфэн (1365 г.) Чжу Юаньчжан назначил ученых-конфуцианцев Тэн Ни и Ян Сюньвэня императорскими хронистами (ци цзюйчжу) и приказал им собрать сведения о преступлениях таких безнравственных древних государей, как Цзе из династии Ся 1, Чжоу из династии Шан (1766-1122 гг. до н. э.), Шихуан из династии Цинь (246-207 гг. до н. э.) и Янди из династии Суй (589- 519 гг. до н. э.). Он сказал: "Я интересуюсь ими, потому что хочу узнать причины помутнения и потери рассудка у них и тем самым предостеречь себя". Он изучал исто-{232}рию с целью вобрать в себя опыт успехов и неудач древних и положить его в основу своей деятельности.
Чжу Юаньчжан также изучал конфуцианскую классическую литературу. Он читал "Чуньцю" ("Весны и осени") 2, и "Цзочжуань" ("Комментарий Цзо") 3, и "Хунфань" ("Великий закон") 4, и "Цзю-чоу" ("Девять принципов управления") 5 с комментарием Чэнь Наньбиня. Читая "Цай ши шу чжуань" ("Комментарий господина Цая на "Шу цзин") 6, Чжу Юаньчжан обнаружил, что в нем толкование отличается от комментария Чжуцзы 7, и, специально вызвав к себе конфуцианских ученых, приказал им исправлять комментарий. Он написал книгу "Императорский комментарий к "Хун-фань", в которой было использовано много интерпретаций Чэнь Наньбиня.
Бывший послушник буддийского монастыря, Чжу Юаньчжан, став императором, естественно, исповедовал буддизм. Он вызывал к себе в столицу ревностно соблюдающих монашеский обет, высоконравственных известных монахов и на горе Цзяншань в Нанкине устраивал большие богослужения, где вместе со своими чиновниками молился и отвешивал земные поклоны. Монахам, которые приходились ему по душе, он жаловал позолоченные накидки и черные шелковые рясы, вызывал во внутренние покои дворца, усаживал их там и беседовал с ними. У Инь, Хуа Кэцинь и некоторые другие буддийские монахи вернулись в мир и сделались крупными чиновниками. Юаньчжан считал, что буддийским монахам, порвавшим с мирской суетой, можно вверять свои сокровенные мысли; он пользовался ими как своими агентами, заставляя следить за поведением чиновников и доносить ему тайно о замеченных преступлениях. Опираясь на свои "заслуги" по части доносов и разоблачений, монахи ходатайствовали перед императором о том, {233} чтобы он учредил специальное управление, ведающее буддийскими монахами, назначил бы туда левого и правого воспитателей мирян, левого и правого толкователей учения, левого и правого проповедников сутр, просветителей и других чиновников и повысил бы их ранги.