И все-таки весной Флеминг приехал в Торнесс; по его словам, чтобы навестить Джуди, но на самом деле им двигало болезненное любопытство. Он не подходил к корпусу, где стояла счетная машина, но Джуди и Бриджер независимо друг от друга рассказали ему о том, что там происходило. К зданию было пристроено дополнительное крыло, в котором Дауни разместила свое лабораторное оборудование, включавшее установку для химического синтеза и электронный микроскоп. Кроме Кристин, Дауни привлекла к работе несколько своих аспирантов. Ей были предоставлены денежные средства: Рейнхарту и Осборну удалось добиться больших субсидий.

— А что же делаешь ты? — спросил Флеминг. Они сидели на обрыве над причалом.

— Меняюсь с временами года, — Джуди улыбнулась ему ласково, но осторожно. Ее поразила перемена в нем — нездоровый цвет лица и весь его изможденный вид, но более всего какая-то глубокая внутренняя опустошенность. Ей мучительно хотелось близости с ним. Но одновременно она стремилась сохранить то расстояние, которое разделяло их во времена прежней дружбы: это расстояние Джуди считала границей, и ей казалось бесчестным переступить эту черту, одновременно продолжая делать свое дело, которого она теперь стыдилась. Узнав, что Флеминг возвращается, она даже пыталась отказаться от назначения, но ее не отпустили. Она уже знала слишком много, чтобы рассчитывать на освобождение от должности, и слишком много, чтобы сказать Джону правду о себе. Бриджер всю зиму провел за работой, не покидая территории Центра; в его поведении как будто не было ничего подозрительного. Однако в окрестностях несколько раз замечали автомобиль Кауфмана, а на станции высокий, невообразимо одетый шофер следил за приезжающими и уезжающими; по крайней мере один раз он звонил Бриджеру. После этого звонка Бриджер стал казаться еще несчастнее и начал перепечатывать для собственных нужд выдаваемые машиной результаты. Об этом узнала не Джуди, а Кводринг, однако это не имело последствий. Белая яхта больше не появлялась, что, впрочем, было не удивительно, так как зимнее море неистово бурлило штормами и снежными шквалами. Ближе к весне начал работу военно-морской патруль, усиленный вертолетами; все это, видимо, отпугнуло тех, кто посылал яхту. Но вместе с усилением режима секретности повысилась и цена за получаемые сведения, и среди начальников Джуди бытовало общее мнение, что ставки в этой игре растут. Джуди, единственной обязанностью которой было наблюдение, как всегда, могла свободно распоряжаться своим временем. Кводринга это даже устраивало, так как и Флеминг был, что называется, под присмотром. Джуди сидела с ним над обрывом, притворялась, что счастлива видеть его, и терзалась от мучительной раздвоенности.

— Когда же вы собираетесь устроить пресс-конференцию? — задал Флеминг очередной вопрос.

— Не знаю, может быть, в этом году или в будущем… В общем, когда-нибудь устроим.

— Все это должно было стать достоянием гласности еще несколько месяцев назад!

— Но если это секрет?

— Секрет потому, что так удобнее политиканам. Вот почему все идет куда-то не туда. Как только науку отнимают у ученых и передают политиканам — ее обрекают на гибель. — Он кивнул головой в сторону городкам — Если все это и без того не обречено.

— Что ты теперь собираешься делать? — спросила Джуди. Он задумчиво смотрел на волны, разбивающиеся внизу, на глубине полутораста футов, а затем повернулся к ней, и впервые за долгое время на его лице появилось подобие улыбки.

— Уйти с тобой на яхте, — ответил он. Стояли те обманчивые весенние дни, которые неожиданно выпадают в начале марта. Солнце сияло, с юго-запада тянул легкий бриз, и море было прекрасным. Флеминг решил, что Джуди больше нечего делать, и каждый день они ходили на маленькой яхте по заливу и вдоль берега, добираясь до мыса Принстон-Пойнт в одну сторону и до Гэрлоха — в друидгук). Вода была ледяная, но песок прогревался, и днем они обычно загоняли суденышко в какую-нибудь живописную бухточку, шлепали по воде до берега и грелись на солнышке. Уже через несколько дней Флеминг выглядел лучше. Он повеселел и, казалось, надолго забыл о томивших его мрачных мыслях. По-видимому, он чувствовал, что Джуди больше не хочет близости с ним, и очень скоро вошел в прежнюю роль — ласкового старшего брата. Джуди вся внутренне сжалась, но продолжала надеяться на то, что все изменится к лучшему. Как-то в жаркий солнечный день они зашли в крошечный заливчик на обращенной к морю стороне Торхольма. Они лежали рядом на песке, и отвесные скалы, вздымавшиеся позади них, согревали их отраженным солнечным теплом. Они видели только голубое небо над скалами и слышали лишь тяжелые, мягкие всплески волн да крики морских птиц. Полежав немного, Флеминг сел и стянул свой толстый свитер.

— Я бы на твоем месте тоже снял, — сказал он. Поколебавшись, Джуди все же стянула через голову свитер и теперь лежала в шортах и бюстгальтере, чувствуя, как солнце и ветерок ласкают ее. Флеминг сперва как будто ничего не замечал.

— Это получше, чем счетные машины. — Глаза Джуди были закрыты, она улыбалась — Значит, сюда ездит Бриджер?

— Ага.

— А я не вижу ни одной птички.

— Ну, одна-то есть! — он повернулся на бок и поцеловал ее. Джуди лежала безучастно, и Флеминг снова отвернулся, оставив руку на ее талии.

— Почему он не ездит сюда с тобой? — спросила Джуди.

— Не хочет нам мешать. Она нахмурилась, а может быть, ее ослепило солнце.

— Он просто меня не любит.

— Но ведь это же взаимно. Она не ответила. Рука Флеминга соскользнула вниз, к ее бедру.

— Не надо, Джон!

— Ты что, дала обет воздержания? — с неожиданной злостью и раздражением спросил он.

— Нет, Джон, это не потому… Ты ведь…

— Что — я ведь?..

— Ты меня совсем не знаешь.

— Черт! Не много же у меня возможностей тебя узнать! Джуди решительно встала и осмотрелась. Позади них в скале виднелась расщелина.

— Давай посмотрим, что там?

— Как хочешь.

— Наверное, это пещера?

— Да.

— Давай сходим посмотрим.

— Мы не так одеты.

— Что за формальности? — улыбнулась ему Джуди и натянула свитер. Затем бросила Флемингу его собственный. — Держи!

— Она чертовски глубокая. Нужно специальное снаряжение, шахтерские каски.

— Мы далеко не пойдем.

— Ну ладно! — он поднялся на ноги, совладав с раздражением. — Пошли! Внутри пещера расширялась, а затем снова медленно сужалась, углубляясь в скалу. Сначала пол пещеры был песчаный, усеянный камнями, но дальше им пришлось карабкаться по большим камням. Было холодно и очень тихо. Флеминг принес с борта яхты фонарик и осветил уходящие в темноту каменные стены. В свете фонарика блестели струйки сочащейся по стенам воды. Пройдя несколько десятков метров, Джуди и Флеминг попали в другую пещеру; в ее дальнем конце оказался большой бассейн. Джуди опустилась на колени и взглянула в черную воду.

— Смотри, здесь какой-то шнур.

— Что-что? — Флеминг присел на корточки рядом с ней и тоже посмотрел в воду: в глубину уходил длинный белый шнур, конец которого был привязан к камню на берегу. Флеминг подергал его: шнур был натянут.

— Здесь глубоко? — Джуди проследила глазами за лучом фонаря, но не увидела ничего, кроме черноты, разливавшейся по поверхности воды.

— Ну-ка, подержи фонарь. Флеминг взялся за шнур обеими руками и медленно вытянул его. К концу шнура вместе с камнями — для тяжести — была привязана большая металлическая коробка, похожая на дорожный термос; Джуди осветила крышку коробки.

— Да ведь это же термос Денниса! — воскликнул Флеминг.

— Денниса Бриджера?

— Ну да! Он купил его для пикников. Вот и его метка, видишь зигзаг?

— Зачем он его оставил здесь? — размышляла вслух Джуди.

— Откуда я знаю? Спроси лучше у него. Джуди открыла крышку и засунула внутрь руку.

— Да оставь ты, ради бога!

— Здесь бумаги, — сказала Джуди и, вытащив несколько листов, сунула их под фонарь. — Узнаешь?