ПРИШЕЛ как-то Измайлов к Стругацкому и говорит: - Был я тут, Борис Натаныч, в Москве и, чтобы вы думали, встретился там в Кремле с Бабенкой! - Зря вы так! - перебил Стругацкий. - Виталик хороший человек и писатель тоже!

ПРИШЕЛ как-то Измайлов к Стругацкому, а тот и говорит: - Вы только не ссорьтесь, ребятушки! - А я и не ссорюсь ни с кем. - сказал Измайлов. - Даже когда в гости приходят, никого в шею не гоню. - Например? - уточняет педантичный Стругацкий. - Например, были у меня у меня тут Рыбаков и Столяров. - И Столяров? - недоверчиво уточняет Стругацкий. - Оба! - подтверждает Измайлов. - Правда, сначала намеревался только Рыбаков и не в гости, а по делу - рукопись забрать, на минуточку. А я Славочку предупредил, что буду в запланированном забытьи (после некоей презентации). Он и пришел. И Столяров с ним. Глядят - Измайлов в забытьи. Ну, они сели на кухне, выпили то, что принесли с собой, еще по сусекам поскребли. Песни попели любимые - "Взвейтесь кострами!" и "Ой, да не вечер". Надоели моей жене до чертиков и ушли часа через три. Так что были, были они в гостях. Оба. Если жене верить. - Если еще придут, - сказал педагогичный Стругацкий, - гоните их в шею!

ПРИШЕЛ как-то Измайлов к Стругацкому. Тот и спрашивает: - Напомните, пожалуйста! Вы ведь мне дарили свою книгу "Покровитель"? - А как же! - честно признается Измайлов. - Не верите?! - Верю, - мнется Стругацкий, - и даже помню что-то такое. Но... нигде не могу ее найти. Наверно, кто-то у меня ее "зачитал". - Я вам еще одну такую же подарю! - щедро посулил Измайлов. На обратном пути все приосанивался Измаилов, приосанивался. Из личной библиотеки Стругацкого "зачитывают" книгу Измайлова! Эка! Потом уже дома оглядел стеллаж, смирил гордыню. Из личной библиотеки Измайлова за годы и годы неизвестными был "зачитан" с десяток томов братьев Стругацких. А насчет книг Измайлова - вроде, все на месте. И это правильно...

НАСОБАЧИЛСЯ Измайлов расписываться, как Стругацкий. Из уважения к мэтру. Так ловко насобачился, что сам Стругацкий посмотрел, сравнил и говорит: "Да-а, похоже! Не отличить!" А тут, в связи с Перестройкой и новыми веяниями наградили группу ленинградских писателей государственными блямбами - орденами и медалями. Стругацкому досталась медаль "За трудовое отличие". Но, чтоб ее получить, надо предварительно придти в секретариат и где-то там в наградных документах предварительно расписаться. А медаль - потом, в торжественной обстановке. Домосед Стругацкий звонит в реферятник Измайлову и говорит: - Андрюша, у меня к вам просьба. Не могли бы вы... чтоб мне не тащиться. А то! И заходит Измайлов в соседнюю комбату, где сидит новенькая дамочка с кипой этих самых наградных бумажек, и бодро восклицает: - Н-ну?! Где тут Стругацкий должен расписаться?! И расписывается. И уходит обратно в реферятник. И через стенку слышит восторженное-дамочкиное: - Ой, девочки! Представляете, сейчас приходил целый Стругацкий! Он та-акои молодой!

ФАНТАСТ Вячеслав Рыбаков получил Государственную премию за сценарий фильма "Письма мертвого человека". Приехал из Москвы с триумфом и блямбой на лацкане. А сколько денег-то дали?! - Триста двадцать рублей! - гордо сказал лауреат. - Это что же за государство такое, у которого такая государственная премия?! - приужахнулся московский прозаик Борис Руденко, бывший тут же в Питере.

ПРИЕХАЛ Измайлов летом в гости к московскому прозаику Борису Руденко. Прогуливаются они оба-два по столице. И тут - проливной и долгий дождь. А они оба-два без зонтиков. Укрылись под каким-то козырьком, пережидают и уже куда-то опаздывают. Измайлов неявно упрекает: - Стоило мне из вечно дождливого Питера в Москву ехать, чтоб и здесь мокнуть! Руденко неявно испытывает неловкость за родную Первопрестольную. А Измайлов, интеллигентно пытаясь загладить упрек, примиряюще говорит: - М-да... Зато для грибов, наверное, хорошо. "Грибной" дождик... - М-да... - задумчиво отвечает Руденко. - Ас другой стороны, на хрена мне на голове грибы?!

ПРИШЕЛ как-то Рыбаков к Стругацкому. А Стругацкий сидит и с редкостной импортной электроникой балуется. - Вот, - говорит, - Славочка, какой полезный прибор у меня появился! Составляю программу, чтобы в слове было, например, не более семи букв, чтобы не повторялось более двух согласных подряд, включаю - и внутри начинается стохастический процесс. А на выходе каждые три секунды высвечивается абсолютно инопланетное имя методом случайного выбора букв! Рыбаков дыхание затаил и ждет - время пошло! И действительно! Через три секунды высветилось первое абсолютно инопланетное имя: МУДАКЕЗ. Латинскими буквами, разумеется. Переглянулись Стругацкий с Рыбаковым и не стали дальше смотреть. Бедная фантазия у редкостной импортной электроники!..

ПОЭТ Олег Левитан написал сюжетный стих про то, как он видел летающую тарелку. То есть не он сам, а как бы лирический герой. Прототип лирического герой на самом деле видел летающую тарелку и рассказал Олегу Левитану. А тот написал сюжетный стих - от первого лица. Но дозволил референту распространять байку прозаически - в массах. Вот что рассказал прототип Олегу Левитану: - Мы с корешами на охоту поехали. Ну, добрались до избушки, стали распаковываться. А я вышел на воздух покурить пока. Стою на крылечке, курю. Болото кругом - до горизонта, и - никого. И тут смотрю - в небе звездочка загорелась. И увеличивается, увеличивается! Ё-моё! Уже не звездочка! Она! Тарелка! И опускается, опускается - ниже и ниже, прямо на болото! Ё-моё! Уже все видно. Железная, блестящая! Заклепки, сигнальные фонари по ободу! И уже вот-вот садится! Вот-вот! На болото! В двух шагах!.. О, как... - Ну?! Дальше, дальше?! - А не знаю, что дальше. Я в избушку пошел. Налили, позвали...

ШЛИ КАК-ТО семинаристы Стругацкого очень поздним вечером от Дома Каралиса после заседания. Запнулись у станции метро "Василеостровская" - мол, еще по пиву? И стоят, посасывают пивко, говорят интеллигентно про судьбы отечественной литературы. Тут, откуда ни возьмись, как по команде "Плюс!" из киношного "ТАСС уполномочен заявить", обрушиваются блюстители порядка в полной омоновской экипировке, окружают: - Пр-ройдемте! - Позвольте, - качает права Измайлов, будучи относительно прямоходящим, а в чем, собственно?.. - Вы оскорбляете своим видом человеческое достоинство. Статья такая-то, пункт такой-то, подпункт такой-то. - Ай, бросьте, парни! - миротворствует Измайлов. - Бандитов ловили бы, что ли! Нас-то зачем? - А вы-то можете идти, - тушуются блюстители, почуяв юридическую подкованность оппонента. - Мы их (то бишь всех) забираем, а вы можете идти, вы трезвый. - Эт-то я-а-а трезвый?!! - оскорбился Измайлов. - А ну пройдем! Куда тут у вас, где?! В смысле, пройти. А н-ну пошли! Пошли-пошли! Ну, пошли... Потом всех отпустили, обязав завтра принести и подарить по своей книжке с автографом. Назавтра обязательный Измайлов обзванивает семнаристов: - С вас по книжке! С автографом. - Почему это?! - Потому что! Ментам. Помните? - Нич-чего, - отвечают, - не помним! Ни бум-бум. А что было-то? На нет и суда нет. Так и остались блюстители без книжек с автографами...