Он не стал распахивать жакет. Пока еще тот пусть и не очень надежно, но скрывал то, что под ним находилось.

— С брюками, видно, мне тоже придется тебе помочь, — придвинулся он ближе и запустил теплые пальцы за пояс ее брюк.

Он пока еще не трогал пуговицу, а только водил костяшками пальцев по тому пятачку кожи, что успел обнажиться. С Дашиным телом что-то происходило. Никогда не считала себя способной возбудиться от единственного прикосновения. Ей всегда нужны были подготовительные игры во время секса. Она их любила и отдавался им вся. А уж заключительный момент дарил заслуженную разрядку, кульминацию всего процесса.

Сейчас же она чувствовала, как ноги становятся все слабее, как наливается тяжестью низ живота, и как увлажняется тонкая полосочка трусиков. Неужели смесь страха и ненависти дают такой результат?

Даша с замиранием сердца ждала, когда же он перейдет к решительным действиям, а этого все не происходило. Взгляд Антона переместился на тонкую полоску кожи, не скрываемую жакетом. Все так же тыльной стороной ладони он проскользил по ней, задевая перекладинку бюстгальтера между чашечками. Рука его легла у основания шеи, и к ней присоединилась вторая. И теперь они обе обхватывали шею Даши, заключая ту в теплое кольцо. Но они не согревали, а напротив, рождали внутреннюю дрожь.

Взглядом Даша уткнулась куда-то в район мужской груди, смотреть ему в глаза она не хотела. Да и он стоял слишком близко и был намного выше ее.

— Посмотри на меня, — велел Антон.

И тогда она подняла голову, заглянула в его карие глаза. Он изучающе разглядывал ее, и показался Даше напряженным. А большие пальцы его поглаживали шею, лаская, посылая мурашки по коже.

— Это я, Даша, запомни. Сейчас ты в моей власти и ничего не можешь с этим поделать, как бы ни хотела этого, — тихо проговорил он и лицо его еще приблизилось к ее. На какой-то миг Даше показалось, что он хочет ее поцеловать, и она взмолилась всем высшим силам, чтобы только этого не произошло. Он не поцеловал, но и не отодвигался. Дыхание его продолжало касаться кожи, щекотав ту. — Ты будешь делать мне массаж. Эротический. Настолько откровенный, насколько я потребую. Ты будешь касаться меня во всех местах, как я того захочу. Велю облизывать, ты и это станешь делать, потому что сейчас ты не имеешь права голоса, а я лишь собираюсь взять свое. И да, Даша, — обхватил он ее подбородок, когда она собиралась отвести взгляд, вновь заставил смотреть себе в глаза, — я буду спать с тобой тогда, когда захочу этого. Ты ведь этого больше всего боишься?

— усмехнулся он одними уголками губ. — А теперь сними вою уродскую робу и покажи мне себя.

Он выпустил ее подбородок и сделал несколько шагов назад, увеличивая радиус обзора, так сказать.

— Я жду, Даша.

Внутренняя дрожь просочилась наружу. Дашу уже мелко потряхивало, когда стягивала брюки, кидая те прямо на пол. А потом и жакет полетел туда же. Вот только смотреть на него она больше не могла. Прикрыла глаза, рискуя сгореть от той ненависти, что испытывала в данный момент; вытягиваясь по струнке, понимая, что стоит перед ним сейчас практически голая. Молясь, чтобы эта унизительная пытка закончилась как можно быстрее. И понимая, что под его взглядом, который почти физически ощущала на своей коже, она возбуждается так, как не возбуждалась еще никогда.

Минуты шли, но ничего не происходило. Он не лапал ее и кажется даже не шевелился. Все это время Даша стояла с закрытыми глазами.

— Можешь одеться, — поступила новая команда.

Даша открыла глаза и уткнулась взглядом в мужскую спину. Больше он не смотрел на нее. Он даже лишил ее возможности попробовать угадать, какое же впечатление она произвела на него. Если бы она подметила хоть чуточку восхищения в его взгляде, возможно стало бы немного легче, не так унизительно. О том, что испытала бы, если поняла, что тело ее не понравилось ему, она старалась не думать.

— На сегодня все. Я вызову тебе такси. Телефон держи при себе, позвонить я могу в любое время, напоминаю…

Все это Даша слышала в пол-уха, как можно скорее стараясь облачиться в униформу, закрыться ею, загородиться от него.

К тому моменту, как он медленно повернулся, она уже была полностью одета. На его лицо снова вернулась маска отчуждения, полного отсутствия эмоций.

— Скажи, что поняла меня.

— Да поняла я тебя… — процедила Даша сквозь зубы и чуть не добавила «урод». Антон усмехнулся, разглядывая ее лицо.

— Ненавидишь меня? — спросил. Но отвечать Даша не собиралась. Она и так с трудом контролировала себя. — Вижу, что ненавидишь. И знаешь что? Это не самое плохое чувство, гораздо лучше, чем равнодушие, — он замолчал ненадолго. — В злости ты еще красивее, — задумчиво проговорил после паузы. — А еще ты слабая, Даша, и глупая. Сунуть голову в капкан даже не ради себя… Надеюсь только, что сестра тебя любит так же сильно, как ты ее.

Правильно говорят, что все болячки от нервов. А Даша перенервничала накануне, наверное, слишком знатно. Ночью она проснулась от сильного озноба. До самого утра куталась в одеяло, не понимая спросонья, что же с ней твориться. И только утром догадалась, что поднялась высокая температура. Термометр подтвердил догадку, остановив ртутный столбик на отметке 39 градусов. Голова раскалывалась, и пока искала таблетки, Дашу трясло и мотало из стороны в сторону. А еще через час бесполезного ожидания, когда же температура спадет, начало болеть горло. Да так внезапно и резко, что не получалось даже нормально сглатывать. И боль эта все нарастала.

Первым делом Даша позвонила на работу и сообщила, что заболела. Заручилась обещанием, что завтра к ней наведается участковый врач. А потом принялась ждать, когда спадет температура. Только вот та, напротив, принялась потихоньку ползти. И боль в горле превратилась в невыносимую. Его уже просто раздирало, даже когда Даша не сглатывала.

В очередной раз, когда Даша задремала, позвонила сестра.

— Ты мне вообще когда все рассказывать собиралась? — опуская приветствия, выпалила Лена. — Через год, что ли? Говори, где деньги взяла? Не Игорек же тебе их дал?

— У знакомого одолжила, — с трудом проговорила Даша, плохо соображая, что хочет от нее сестра. Голова была словно в тумане и от подушки оторвать ту не получалось. И на смену ознобу пришла духота. Даже без одеяла тело Даши горело, словно его поджаривали на медленном огне.

— А что у тебя с голосом? Лопаешь что ли?

— Лен, я заболела, кажется, — практически простонала Даша. Так ей стало жалко себя, что аж слезы выступили на глазах. А еще захотелось, чтобы хоть кто-то оказался рядом, поддержал.

— Простыла? Или вирус какой хапнула там в своей поликлинике — рассаднике микробов?

— Не знаю, Лен, только хреново очень.

— Ну ты давай там, лечись. Чаю с медком попей или с малиной. А за деньги спасибо, Дашуль, отдадим мы их твоему знакомому. Я теперь взяла это на свой контроль… Ладно, убежала, а то у меня малой что-то сегодня капризничает.

Телефон выпал из ослабевшей руки, а Даша откинулась на подушку. Кажется, если она даже умрет сейчас, никому до этого не будет дела. Вот и сестра вся в своей семье, детях. Мама с папой на работе, им звонить Даша не хотела, чего волновать понапрасну. Свернувшись калачиком, она закрыла глаза и вновь провалилась в полубред полусон.

Сколько времени прошло, она не поняла. Временами Даша выныривала из дремы, и тогда ей казалось, что вроде как звонит телефон. А может это ей только снилось. Да и какая разница, если сил ответить на звонок и даже проверить, действительно ли кто-то звонил, у нее не осталось. Голова пылала, а горло болело так, словно то безостановочно натирали наждачкой.

В очередной такой момент она вынырнула из забытья от стука в дверь. На этот раз Даша поняла, что ей не чудится, и кто-то на самом деле ломится к ней в дверь. И так она обрадовалась, что даже нашла в себе силы встать с кровати. Даже если это пришла баба Люда с какой-нибудь бытовой глупостью, она все равно рада. Это значит, что про нее хоть кто-то вспомнил.