Именно эта глубокая темнота была в Божьих руках моим спасением. На всем пути я не встретил ни одной души, пока не пришел в наше село, но именно там ожидала меня опасность. Когда я приблизился, они подумали, что это один из врагов, и хотели стрелять. Мой возглас: "Я мисси! Не стреляйте! Я приветствую вас всех!" – вовремя удержал их.

С какой благодарностью я славил Господа за защиту и как крепко я после этого спал дома, можно себе представить. Когда на следующее утро я рассказал местным жителям о своем путешествии, они сказали: "Любой из нас убился бы при таком спуске! Только ваш Бог силен сохранить!" С волнением в сердце я сказал: "Да, вы правы, друзья! И этот Бог хочет и вам помогать и охранять вас, если вы только захотите быть послушными Ему и верить в Него!"

Действительно, та ночь была испытанием моей веры. Только будучи уверенным в том, что я нахожусь на Его служении, под Его постоянной охраной и что Он тем или иным образом приведет все к хорошему концу, я смог совершить это путешествие. Да, слова Павла верны сегодня и во все века: "Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе!"»

Глава 9 Глубокие тени

После двух лет работы на Танне из-за некоторых событий положение начало обостряться. Молодая пара Джонстон решилась основать третью миссионерскую станцию на Танне. Но так как начался период дождей, на первое время они остались у одинокого Патона, который начал обучать их местному языку. Они удивительно быстро продвигались в учебе и делали первые шаги в своей новой работе. Но в это время на Танне началась большая трагедия.

Один торговец сандаловым деревом хвалился Патону, что он избавится от островитян особым хитроумным способом. Он привез четырех больных молодых людей, носивших в себе вирус кори, который был смертельным для природных жителей, и высадил их в четырех портах Танны.

«Я был возмущен до глубины души и протестовал против такого гнусного подхода, но получил ответ: "Наш девиз – уничтожить это творение, чтобы белые господствовали на этой земле!" Обманным путем они завлекли молодого вождя Кепуки, защитника супругов Матисон, на свой корабль, пообещав ему подарок. На борту они держали его двадцать четыре часа без пищи и затем поместили в одно помещение с больными корью. Потом они снова привезли его на остров, где он, слабый и в большой тревоге, смог еще вернуться в свое племя. На станции он рассказал мистеру Матисону, что с ним случилось, сказав, что он уже чувствует в себе эту болезнь. Мне стыдно признаться, что эти торговцы были моими земляками и действовали с дьявольским намерением. Большинство из них были алкоголиками, и их проделки с островитянами были подобны чуме.

Болезнь быстро распространялась и выражалась в ужасных формах. В некоторых селах лежали почти все, так что едва можно было найти кого-то, кто мог бы подать больным глоток воды. Бедные люди были так объяты страхом, что нельзя было найти почти никого, кто бы помог похоронить умерших. Из семей моих учителей умерло тринадцать человек! Выжившие были так парализованы страхом, что, когда маленькая миссионерская шхуна "Джон Кнокс" зашла в порт Резолюция, все возвратились в Анетиум, кроме меня и старого верного Авраама.

Авраам думал, что станция будет закрыта и я тоже оставлю остров. Он пришел с узелком своих вещей в порт и когда увидел, что я остаюсь, сказал: "Мисси, мы теперь в очень большой опасности! Вы не хотите поехать с нами? Или мне остаться? Как вы смотрите на то, если я останусь с вами?" – "Да, Авраам,– ответил я, – я очень охотно оставил бы тебя у себя. Но обстоятельства таковы, что я не могу просить тебя об этом".– "Тогда я останусь добровольно,– сказал Авраам.– Я остаюсь охотно. Мы будем вместе работать, пока будем жить на Танне". С этими словами этот добрый человек положил свой узел на плечи, и позднее во всех жизненных ситуациях он верно стоял на моей стороне!

Прежде чем эпидемия распространилась среди таннезийцев, мистер Копеланд и я начали строить домик для супругов Джонстон на северо-западе острова в Блек Бах. Мы закончили его быстрее, чем думали. Супруги поселились там, и мы рассчитывали, что скоро и там начнется дело Божье. Но эта болезнь убила все наши надежды. Ярость бедных жителей обратилась против нас, как и против врагов – ведь мы тоже были белыми! Даже мои лекарства, которые они раньше охотно принимали и которые просили даже самые враждебно настроенные, и наша помощь не принимались всеми, хотя из тех, кто доверился нам, умирали только некоторые.

Супруги Джонстон и я ежедневно ухаживали за тяжелобольными. Многие при высокой температуре совершали безрассудные поступки, бросались в море, чтобы сбить пылающий жар тела, и почти тотчас же умирали. Другие охлаждали себя тем, что просили зарывать их в землю все глубже и глубже, потому что верхний слой нагревался, и умирали буквально в своем гробу!

До последнего дыхания останется для меня незабываемым день – 1 января 1861 года. Супруги Джонстон, Авраам и я провели часть дня вместе в молитве. Мы заключили новый союз перед лицом Божьим, вновь пообещали выстоять в служении Господу, посвятив себя язычникам Новых Гебридов, и чувствовали себя укрепленными.

Когда после вечерней молитвы супруги Джонстон пошли к своему домику, который был в двенадцати шагах от моего, мистер Джонстон вдруг вернулся, чтобы сообщить мне, что двое мужчин с окрашенными лицами, вооруженные дубинками, стоят под моими окнами. Я вышел с мистером Джонстоном и спросил, чего они хотят. "Лекарство для больного мальчика!" Я пригласил обоих войти и наблюдал за ними, пока готовил лекарство. Я был уверен, что их неузнаваемые лица не зря были покрыты черной краской. Им не нужно было лекарство, они оба схватили свое каменное оружие. Я твердо посмотрел им в глаза и сказал, чтобы они удалились, так как уже поздно, и мистер Джонстон тоже уходит, а завтра я буду снова готов служить больным.

Вместо того чтобы выполнить мое требование, они подняли дубинки. Я подошел к ним, чтобы мягко вытолкнуть их, но они сами вышли, когда увидели, что я решил выдворить их. Мистер Джонстон вышел первым. Он уже был на улице, и ему осталось сделать несколько шагов до двери своего дома, но он нагнулся, чтобы поднять котенка, выскользнувшего из моего дома. В этот момент один из следовавших за ним ударил его дубинкой. Хотя мистер Джонстон уклонился от основной тяжести удара, он с криком упал на землю. Это придало смелости этим двоим, и они бросились на него, думая легко убить его. Но мои верные собаки бросились на них и помешали удару. Один удар обрушился на собаку, сильно разбив ей морду, другой пришелся по земле. Так как собаки продолжали с лаем нападать на них, мужчины убежали, хотя собаки не были породистыми и не могли причинить им вреда. Это маленькие терьеры, которые своей бдительностью и смелостью часто помогали нам.

К бежавшим присоединилась масса других, скрывавшихся в кустах. Опыт псалмопевца Давида: "Бог – наше прибежище и сила" – стал и нашим в эту ночь. Я уже привык к таким моментам на Танне, и после того как я от сердца поблагодарил Бога за спасение, я мог спокойно и крепко спать под Его охраной. Мистер Джонстон был все же несколько дней сильно обеспокоен, и с того момента я больше не видел его улыбающимся, хотя по природе он был веселым человеком.

На следующее утро он мне сказал: «Я только одно могу сказать: "Я уже был на пороге вечности! Как я провел это время? Что я успел сделать? Достаточно ли любви и усердия было отдано другим?" Выбирая это служение, я знал, что моя жизнь будет постоянно в опасности. Но лишь только близость смерти показывает нам всю важность жизни, за которую мы в ответе, и всю серьезность перехода в вечность, зовущего нас к трону Божьему". Потом он пошел в свой домик и большую часть дня провел один в общении с Богом.

На следующий день и в последующие мы все четверо посещали больных в хижинах, чтобы насколько возможно облегчить их страдания. 16 января я обтесывал лес для строительства другого домика. Маханам, брат военного вождя, часами стоял вблизи с томагавком в руках и наблюдал за мной. Как всегда в таких случаях, я работал дальше, ища возможности наблюдать за непрошенным гостем. Это было вполне возможно при работе в саду и в поле. Здесь же, при работе с острым инструментом, нужна была постоянная внимательность, и один из ударов соскользнул с балки и пришелся мне по ноге. "Это не я сделал!" – воскликнул Маханам и убежал, но не видно было, что он был огорчен тем, что я поранил себе ногу. Были перерезаны различные кровеносные сосуды и легко задета кость. Я, как мог, перевязал рану, делал холодные компрессы, но все же боли были очень сильными. Мне пришлось тщательно обрабатывать рану, чтобы она как можно быстрее зажила, ведь моя помощь была очень нужна в уходе за больными, так как супруги Джонстон часто не могли объясниться с ними, и меня иногда носили к больным, чтобы принести им лекарство и объяснить, как его принимать.