Я понял, что все было задумано так, чтобы ни один человек не был свидетелем убийства, и в случае прихода военного парохода можно было бы сказать, что убийца мертв, так как Ян был при смерти, и никто больше не причастен к убийству. Он действительно умер на второй день после этого. Его люди задушили двух его жен и погребли их в море.

Миаки торжествовал и ликовал, что он волшебством убрал своего врага с дороги. Этот случай снова послужил к утверждению суеверия. Мстители были направлены Зиравой и его братом. Миаки утверждал: "Я уничтожу их штормами!" К несчастью, снова пронесся ураганный ветер и принес большие разрушения. Это усилило гнев людей против Миаки, и все мои просьбы и уговоры к перемирию были безуспешными. Обе стороны постановили разрешить конфликт оружием. Оба предводителя передали мне, что они не тронут нас, если мы останемся на станции. Что вышло из этих обещаний, мы вскоре увидели.

18 января 1862 года начались войны. Миаки отступил и нашел себе убежище за нашим домом в кустах. Так миссионерская станция стала главным местом сражения. Новар, как и обычно в дни опасности, встал на нашу сторону и защищал нас. Но его тяжело ранили копьем в колено, и его люди с трудом охраняли его от врагов. Все, кто попадал в их руки, неизбежно становились жертвой их каннибалического порока. Миаки между тем посылал вестников с подарками к Иникахимини и Казерумини. Они должны были помочь ему убить христиан, за что им было обещано половина христиан в награду.

Когда Новара унесли, и он не мог нас больше защищать, ярость воюющих обратилась на станцию. Они разбивали двери, взламывали сундуки и ящики, разрывали книги. Каждый уносил то, что ему попадалось под руки и что нравилось. В доме Авраама происходило то же самое. Один предводитель сказал мне, что ему очень жаль, но он ничего не может изменить. Когда я приблизился к нему, он поднял дубину и воскликнул: "Идите все сюда, теперь он должен умереть!" Многие подбежали и подняли ружья. Я вытащил револьвер, который мистер Копеланд заставил меня взять, и протянул руку, как будто я хочу стрелять. Все бросились на землю с криком: "У мисси есть короткое ружье!" При первой опасности они отступили. Еще раз Господь сохранил нам жизнь!

Вечером я пошел к Миаки и Ноука. Ноука признался, что все это затеял Миаки и что он уже заказал людей на следующий день. Миаки же презрительно спросил: "Мисси, где же ваш Бог был сегодня? Он не защитил вас! Это все обман, и мы Его больше не боимся. Люди все равно убьют вас, и в каждой деревне Танны должны съесть кусочек от вас". – "Ну, – ответил я, – если у вас были такие планы, то мой Бог все же чудно меня сохранил, а то я не стоял бы перед вами живой!"

Насмешливо и уверенно он продолжал хвалиться: "Нет, сегодня Бога не было здесь! И еще меньше мы боимся ваших военных кораблей! Они не решатся наказывать нас! Люди с Эрроманго убили супругов Гордон, и никто не решился наказать их! Нам снова скажут, что мы впредь не должны это делать и дадут нам подарки. Мы не боимся, и все люди на острове говорят, что они завтра убьют вас и возьмут все, что у вас есть!"

Когда я ответил, что капитан военного корабля и его люди могут убить только их тела, а Божье наказание может лишить их вечной жизни, Миаки ответил: "Мы больше не боимся Бога! Его не было здесь сегодня!" – "Мой Бог был здесь, – сказал я, – и сейчас Он здесь. Он слышит все, что мы говорим и видит все, что мы делаем. Он накажет злых и сохранит тех, кто принадлежит Ему".

Некоторые люди, собравшиеся здесь, были приветливее Миаки. Я помолился с ними и ушел с печалью, потому что невозможно было достичь его сердца.

Я послал Авраама к Новару, который хотя и часто колебался, но именно в момент настоящей опасности защищал нас, пока его не ранили. Он передал мне, чтобы мы взяли с собой все, что осталось, и пришли к нему в деревню. Он хотел попытаться защитить нас в своем доме. Нам нужно было быть очень осторожными, так как мы должны были проходить мимо села Миаки. Из страха мы не зажигали свет, чтобы нас не заметили, в темноте собрали то немногое, что осталось и что мы могли нести. Нас было четверо: Авраам с женой, Маттиас, учитель, пришедший только что со второй станции, и я.

Миаки еще вечером пришел сказать нам, что завтра враги не придут. Но перед рассветом он протрубил сигнал на большой раковине, и сразу же множество островитян устремилось на станцию с противоположной горы. Оставаться там означало верную смерть. Это можно было бы назвать искушением Бога. Сколько было возможно, я держался, все еще надеясь изменить мышление людей. Теперь же моя обязанность – спасать свою жизнь. Я позвал своих верных друзей, закрыл дверь, и, взывая к Богу о помощи, мы побежали прочь. Нельзя было терять ни минуты, и мы немногое могли взять с собой. Я схватил Библию, мои переводы на таннезий-ский язык и два легких одеяла. Но потом нам было уже все равно – ведь все, что мы спасли из имущества, досталось Новару и его людям!

Я чувствовал потерю всего, что имел, – это было труднее, чем я думал, но так как Бог допустил это, я постарался успокоиться. Там остались могилы моей жены и ребенка, может быть на ярость каннибалов! Вещи жены, данные ей родителями, ее пианино, серебро, книги и все, чем я обладал, – все осталось там! И недавно пришедшая посылка с мужской одеждой и лекарствами от друзей – супругов Вилсон из Гелонга, тоже попала в их руки. Торговцы деревом все купили у тех, кто ограбил меня, за табак, пули, порох и дробь. Один скупил все мои книги. В ужасном состоянии он привез их к доктору Гедди в Анетиум и потребовал за них десять фунтов стерлингов. Тот дал ему семь с половиной фунтов, которые я потом ему с благодарностью вернул. Темнокожие и белые язычники работали рука об руку!

Далеко в обход, так как мы не могли идти вдоль берега, но должны были пробираться по оврагам и кустам, мы пришли к Новару. Здесь все были в волнении, потому что берег был усеян врагами. Я велел сделать укрепление из стволов, веток и земли, и жители охотно принялись за работу. Но когда бесконечный поток кричащих дикарей подходил все ближе и ближе, люди Новара воскликнули: "Мисси, это бесполезно! Смотрите, сколько их! Они нас сегодня убьют и съедят". Люди в отчаянии бросались на землю, другие бились головой о деревья, третьи, особенно женщины, бежали с детьми в лес или в воду. Новар, еще хромавший после ранения, сел на лодку, лежащую килем вверх. Он оглядел приближавшиеся толпы людей и сказал: "Мисси, садитесь рядом со мной и молитесь вашему Богу. Если Он нам не поможет, то мы все умрем. Они убьют нас всех, так как мы приняли вас! Молитесь, а я буду наблюдать!"

Мы молились, как только можно молиться в такие моменты, стоя у порога вечности! И снова чувствовали, как уже не раз, близость Господа. Мы знали – Он всемогущ, но и всезнающ и сделает так, как покажется лучшим в Его глазах.

Когда вооруженные приблизились к нам на пятьсот шагов, Новар тихо коснулся меня и сказал: "Мисси, Бог слышит! Они все остановились!" Когда я глянул, то заметил, что вся масса людей стояла на месте. Стало совсем тихо. Мы видели, как вестник бегал перед толпой и часто останавливался, что-то говоря. К нашему великому удивлению, люди повернули назад и без всяких криков пошли по направлению к лесу на другой конец порта. Новар и его люди были в радостном возбуждении и все снова повторяли: "Бог действительно услышал молитву мисси! Он защитил нас!"

В тот день мы были слабыми и беззащитными детьми, полностью полагавшимися на силу Бога. Потом мы слышали, как они совещались в лесу, где Ноука и Миаки предложили напасть на Манумана и его людей. "Его брат Канини убил Яна волшебством, – сказал Миаки. – Он вызвал ураганные ветры, и если мы их сначала побьем, то это сделает нас сильными в борьбе с мисси и его учением". План был принят, и это было нашим спасением. Люди Манумана бежали. В семи селах в тот день страшно грабили и убивали, сопровождая все это мерзостями каннибализма.

Миаки и Ноука сообщили нам, что мы спокойно можем возвратиться, так как они уходят вглубь страны. Мы знали, что это была ловушка для нас. Авраам, несмотря на уговоры, ночью пробрался к нашему дому. Из кустов выскочили люди и с яростью окружили его. Когда они увидели, что меня нет с ним, то крикнули: "Не убивайте его! Подождите, пока мисси придет!" Так они отпустили Авраама и его жену, очевидно, думая, что я приду за своим имуществом. Когда перед рассветом они увидели, что этого не случилось, они вломились в дом и разграбили все, что там было, даже буквы моего печатного пресса – они сделали из них пули.