В последнее время я занимаюсь танцами ещё упорнее, с тех пор как мой мозг отчаянно пытается справиться с моей разваливающейся жизнью, – временно разваливающейся, – я это знаю, но от этого легче не становится. Если бы я не танцевала, я бы пила алкоголь, много, скажу я вам. Не поймите меня неправильно, у меня нет проблем с алкоголем, но прямо сейчас я бы предпочла не добавлять печёночную недостаточность к списку моих проблем.

Люди говорят мне, что будет легче. Я знаю, что станет легче, но сейчас это не приносит облегчение. Думаю, что сейчас нужно просто плыть по течению, пока все переживания не исчезнут в этом потоке. Надеюсь, что однажды я проснусь и пойму, что я «переболела» Теодором Эллисом, но правда в том, что Тео – это ещё одно разбивающее сердце воспоминание, которое я добавляю в свою копилку.

В танцевальной студии стоит тишина. Так всегда по вечерам и в выходные. А днём её использует школа исполнительского искусства.

Одна стена полностью состоит из зеркал, док-станция для iPod находится в углу, всё остальное пространство это просто деревянный пол. Я устанавливаю мой iPod в док-станцию и включаю песню. Это Stay, Рианны. Это была одна из моих любимых песен, но теперь она заставляет меня грустить. Эмоции – это хорошо, когда танцуешь, это форма выражения себя, в конце концов.

Успокаивающие голоса и мелодия захватывают моё тело. Я плыву через повседневную рутину, просто сосредотачиваясь на музыке и моих движениях, мой разум блаженно пуст.

Я настолько поглощена танцем, что не замечаю, как Джордж заходит в студию. Когда я заканчиваю с лёгким приседанием, он аплодирует, заставляя меня подпрыгнуть.

— Господи, Джордж. Разве ты не знаешь, что нельзя прерывать девушку, когда она занята?

Он смеётся. Я беру бутылку с водой и иду к нему.

— Что ты вообще здесь делаешь? — Я не часто видела Молли и Джорджа с тех пор, как я вернулась. Джордж постоянно занят в шоу. И если честно, думаю, что я избегаю Молли. Не поймите меня неправильно, я бы никогда не позволила такой банальной вещи, как мужчина, повлиять на нашу дружбу, но судя по скудной информации, которую я получаю от Джорджа, она всё ещё спит с Хьюго. Поверьте мне, у меня нет с этим проблем. Просто в данный момент мне нужно пространство от всего, что связано с Тео. У меня такое чувство, что она может избегать меня по той же причине. Всё будет хорошо, когда всё уляжется, просто мне очень больно, и я не могу скрыть свою боль прямо сейчас. Я бы не хотела, чтобы Молли или Джордж увидели, что скрывается за моим рушащимся фасадом. Мне стыдно, что я позволила себе стать такой. Мне было стыдно, что я позволила моему брату увидеть это, не говоря уже о моих друзьях. Однако я скучала по Джорджу. В нём есть что-то очень тёплое и счастливое.

— Ну что ж, во-первых, это было действительно превосходно, — он кивает на пол, где я только что танцевала. — Во-вторых, да будет тебе известно, что это была моя танцевальная студия задолго до того, как ты решила практически жить здесь, а я был так чертовски занят с этой постановкой, — фыркает он.

— Прекрасно, но что ты здесь делаешь? — я улыбаюсь.

Он закатывает глаза, а затем на его лице появляется огромная ухмылка.

— Я же говорил тебе, мы с тобой идём повеселиться. Ты обещала мне свидание, помнишь? Мы празднуем, нравится тебе это или нет. Ты можешь хандрить дальше и смотреть, как я напиваюсь, или ты можешь присоединиться. — Он надувает губы. — И потом в эти выходные мы идём праздновать мою свободу. Текила и хороший трах на танцполе. — Он делает небольшой толчок бёдрами вперёд, и я улыбаюсь.

— Свободу?

— Да, завтра последний день шоу ...

— Вот дерьмо, неужели? — перебиваю я.

— О, да, я говорил тебе это на прошлой неделе. И хотя ты была похожа на зомби, возможно, я был глуп, предполагая, что у тебя всё ещё есть функция прослушивания сообщений, — он слегка наклоняет голову.

— Ладно, я это заслужила. Боже, я такая дрянь. Можешь достать мне билет на завтра? — Я самый худший друг в мире.

— Ты и есть дерьмо, — подмигивает он. — Конечно, я смогу достать тебе билет, но серьёзно, ты не обязана приходить. Ты тысячу раз видела, как я танцую, Лилл, — отмахивается он.

— Я хочу прийти. Не каждый день мой лучший друг танцует в Вест-Энде. Мне очень жаль, что я не пришла раньше. — Я смотрю на пол. Серьёзно, как я могла быть так потеряна в себе, что пропустила это?

— Ладно, ладно, я достану тебе билет, — раздражается он. — Теперь давай катиться отсюда. Я голоден, сучка, и ты должна мне вино.

— Поскольку я получила повышение, я думала, что это ты должен покупать. — Я поднимаю бровь.

Он фыркает.

— Ох, чёрт, нет. Ты такая катастрофа, что ты должна платить мне вином, чтобы я просто был рядом с тобой, — Он дьявольски усмехается, и я бью его по руке.

— Чёрт побери, — он трясёт рукой.

— К счастью для тебя, у меня есть шампанское, любезно предоставлено засранцем.

— Хм, напомни, почему мы снова с ним расстались? — он усмехается.

— К сожалению, шампанское не компенсирует шляющийся член, увы.

Он смеётся.

— Ну что же, я очень рад воспользоваться твоим изнывающим любовником.

По дороге домой Джордж покупает мне пиццу, потом мы останавливаемся и покупаем ещё одну бутылку вина. Одной бутылки явно будет недостаточно, какой бы дорогой она ни была. Я едва ли многое говорила Джорджу о Тео. Он знает основное, но он не пытался надавить на меня. Это то, что я люблю в Джордже, он слушает тогда, когда он тебе нужен, но ждёт, когда я заговорю.

— Итак, как ты, моя маленькая курочка? — рассеянно спрашивает он, когда мы сидим на диване. Открытая коробка с пиццей находится на кофейном столике напротив нас. Джордж сидит спиной к подлокотнику дивана, его колени слегка согнуты, когда он смотрит на меня. Он задаёт мне этот вопрос каждый день. Это его способ спросить, хочу ли я поговорить об этом? Я пожимаю плечами.

— Нормально. Никто не говорит тебе, насколько тяжелы разрывы. Должны существовать какие-то этикетки с предупреждениями. — Я поднимаю свой бокал вина и делаю глоток. Он кивает.

— Это одна большая старая куча дерьма, — он пробегает руками по своим запутанным светлым волосам.

— Ты когда-нибудь переживал разрыв, Джордж? — спрашиваю я через улыбку. Я даже не помню, чтобы у Джорджа были реальные отношения, как таковые. Он как щенок с игрушкой. Игрушка лучшая вещь после нарезанного хлеба, но как только ты помашешь новой игрушкой перед его лицом, он просто должен получить её. У него объем внимания как у комара. Джордж садится и снимает худи, под ним майка без рукавов. Его бицепсы и плечи прекрасно вылеплены. Неудивительно, что Джордж имеет так много непристойных предложений. Он откидывается назад, небрежно закидывая кусочек пиццы в рот, его руки напрягаются вместе с движением. Черт, мне срочно кто-то нужен.

— Однажды, — говорит он. — Его звали Лоренцо. У нас было пять прекрасных дней вместе, когда я приехал на Сицилию отдыхать.

Я фыркаю.

— Эй. Это было глубоко и значимо, — он ухмыляется, — у парня было тело, как у грёбаного бога. — Я смеюсь.

— Конечно. Одну вещь я могу сказать, не сомневаясь, малыш, у тебя отличный вкус на мужчин.

— Я выпью за это, — говорит он. Он чокается своим бокалом с моим. — За наш исключительный вкус на мужчин.

— О нет. С некоторых пор я предпочитаю уродливых, — объявляю я. Его лицо искажается в притворном ужасе.

— Нет. Я скажу это Тео. Он засранец, но он знает, как с тобой справиться. Обычно ты выбиваешь дерьмо из любого парня, который посмотрит в твою сторону. Я даже воображаю, как они немного сжимаются, даже когда ты их объезжаешь. — Он смеётся, когда я толкаю его.

— Они этого не делают!

Он наклоняет голову и ухмыляется.

— Подумай об этом, это немного насилие, — я закатываю глаза.

— Ты думаешь?

— В любом случае, я хочу сказать, что любой, у кого есть что-то меньшее, чем чистая неприкрытая самоуверенность и неприлично богоподобная внешность, будет съеден тобой заживо.