Браво шагая между палатками, я неожиданно для самого себя узнал как, оказывается, проходит банный день у сержанта Дуси. Небольшой робот, больше похожий на консервную банку, намывал мою напарницу, точно также как намывает свою машину автовладелец.

Медленно, но очень тщательно, заостряя своё бесценное внимание на каждой мелочи, не забывая попутно пострадать над каждой царапиной и вмятиной. А этого добра на металлическом корпусе боевого робота было как кратеров на лунной поверхности.

Тот изобретатель, что проектировал робота-мойщика, явно не заморачивался с дикого похмелья. Что под руку попалось, из того свой арт. объект и слепил. Голова древнего робота-трудяги была сделана явно из перевёрнутого ведра. Вместо глаз – пара примитивных видеокамер. А вот для чего этот гений припаял к ведру подобие носа и улыбчивого рта, было совсем не понятно. Видимо он был ещё и шутник от Бога.

Арт. объект был медлительным по своей природе и видимо собирался жить вечно. Дуся постоянно ворчала, желая хоть как-то поторопить древнее ископаемое в лице мойщика, но мыть себя сама не желала категорически. На всё это консервная банка постоянно приторно извинялась, улыбалась своей бессмысленной припаянной улыбкой.

Сержант стояла ко мне спиной, но, то, что у неё есть и там очень зоркий глаз, не считая радаров, мне было давно уже известно.

Не знаю, что на меня нашло, видимо перегрелся в парилке, но я начал изображать в меру своих редкостных способностей, неуклюжие движения робота-мойщика. Дуся, вывернув свою клешню странным образом, показала мне во всей красе средний палец железной руки. Она размахивала им из стороны в сторону, словно статная дама роскошным веером, томно вздыхая на скучном балу.

Мим из меня был тоже, так себе, как и швея-мотористка, так что я быстро сменил тактику и показал сержантские нашивки на своём рукаве. Дуся не спеша развернулась в пол оборота, давая мне возможность внимательно разглядеть новые нарисованные лычки на её клешне.

В званиях я разбирался, наверное, ещё с тех пор как пешком под стол ходил не нагибаясь.

– Вот чёрт! – выругался я и махнул рукой.

Теперь мне придётся каждый раз при обращении к боевому роботу сержанту, добавлять слово «старший». Я показал Дусе большой палец руки и с грустной рожей собрался уже топать дальше в направлении казармы, но тут случилось, то о чём я даже и мечтать не смел. Одно дело фантазировать на сон грядущий и совсем другой оборот всё принимает, когда это случается с тобой на яву и в ясном сознании.

Большие женские груди с размаху уперлись в мою героическую грудь младшего сержанта. Они были совершенно мокрые и стопроцентно натуральные, ибо так красиво подпрыгивать и колыхаться, могут только они родимые.

Слегка припухлые губы роковой женщины, оказались настолько близко от моих губ, что дыхание во мне разом спёрло от вожделенной неожиданности, а сердце замерло, не желая спугнуть это видение.

Столкновение было неожиданным и приятным. Амортизация — значительной и увесистой, тряхнуло как минимум балла на четыре. Предохранители в моей башке выбило разом от перегрузки всей сети, а синаптические связи между нейронами моего головного мозга, зависли в попытке ответить на вопрос: — Что делать дальше?

– Там большой паук! — взволнованно произнесла голая барышня, не без интереса разглядывая меня.

– Паук – это хорошо! — словно зомби произнёс я, не отрывая своего взора от женской груди.

Милая барышня нервничала, указывая рукой на распахнутую дверь душевой кабины, от чего её прелести колыхались из стороны в сторону окончательно лишая мой мозг возможности мыслить разумно.

— Да нет же, парень! Это совсем не хорошо! — взорвалась, было, женщина, но тут, же разом осеклась и, схватив меня обеими руками за грудки, дрожащим голосом взмолилась, — Я их боюсь до ужаса! Ты ведь мужчина, реши эту проблему! Прошу тебя!

Задача для меня была предельно ясна: Уничтожить ту самую многолапую дрянь, которая и подарила мне эти не забываемые впечатления. К чёрту логику, пора действовать!

Выхватив из кобуры свой штатный пистолет и заслав патрон в патронник, я величественно молвил, отведя свой взгляд от вожделенных колыханий:

— Да, не вопрос! Сейчас всё будет!

Смело шагнув в душевую кабину, и чуть не угодив прямо под струю воды, я замер, озираясь по сторонам и держа наготове оружие. Моё бурное воображение подпитанное естественными рефлексами организма, рисовало жуткие картины. Паук-людоед с окровавленными челюстями, злобно смотрит на меня, доедая чью-то конечность.

Но в душевой кабине было пусто. Вода с шумом падала на пол, источая клубы пара. На крючках висела форма лейтенанта тяжёлой пехоты, поверх которой красовался тот самый счастливчик -- бюстгальтер. Это он изо дня в день заботливо обнимал пышные прелести барышни, не давая им возможности выскочить раньше времени.

«Раньше, какого такого времени?» – подумал я и поднял свой взор к потолку кабинки. Нечто мохнатое с множеством растопыренных лапок плюхнулось мне прямо на лицо. Атака паука оказалась неожиданной и весьма эффективной. Сделав рефлекторно шаг назад, я споткнулся о порог душевой кабинки и вывалился на улицу. Но схватить эту дрянь рукой и скинуть с себя, так и не решился.

По какой-то не понятной для меня причине, падая навзничь на спину, я умудрился пару раз пальнуть из пистолета в направлении кабинки. Выстрелы оказались меткими и легко перебили трубу с горячей водой.

Кипяток веером орошал мои так себе ушитые новые штаны. Паук сидел на моём лице, вцепившись в него от страха ещё крепче. Дамочка верещала, словно резаная с ужасом взирая на тот страх с волосатыми лапками, который почти целиком покрывал мой перепуганный лик.

Издав жуткий вопль, я схватил паука левой рукой и с силой сжал свои пальцы в кулак. Что-то мерзкое и вязкое брызнуло из насекомого, чуть ли не мне в рот. Надо полагать, что смерть паука была быстрой, и он не мучился в отличие от меня чувством отвращения.

Широко раздвинув ноги, и пытаясь убрать из-под фонтана горячей воды своё достоинство, я словно перепуганный краб начал пятится, назад ёрзая задом по земле.

Кипяток неожиданно закончился и всё стихло. Я, лёжа на спине, пытался стряхнуть со свое ладони останки паука, одновременно выплёвывая то, что попало мне в рот.

Ну, прямо сказать: – Картина маслом! Ни дать ни взять! Отличился! Герой на отдыхе!

– Это я полагаю… – послышался у меня над головой не торопливый и особо изысканно-издевательский голос Дуси, – У него от оргазма лицо такое счастливое?

– Дуся! Ты-то здесь зачем! – возмутился я, отплевавшись и перевернувшись на бок.

– Так ведь! Стреляли, сударь! – невозмутимо ответила старший сержант, переминаясь с ноги на ногу и осматриваясь по сторонам, констатировала, – Враг повержен, как я полагаю?

Глядя на то, как стряхнутые с моей руки останки паука сползают по стене, не подавая признаков жизни, дамочка пришла в себя и проскользнула в душевую.

– Вот же дерьмо! Гадость то, какая! – возмущался я, вставая на ноги и убирая ствол в кобуру.

– О! Это вы, батенька себя ещё со стороны не видели! – продолжала издеваться напарница, и надо было сказать, что повод для этого был уникальный, – То ещё кино получилось, доложу я вам!

– Ладно! Ладно! Проехали!

– У меня и запись есть! Посмотреть не желаешь на досуге?

– Эх! – вздохнул я с досадой, поглаживая руками мокрые штаны, – А так хорошо всё начиналось!

– Да, ладно! Не горюй, младший! – успокаивала меня Дуся с укоризною, – Жизнь штука короткая! Если сегодня не успел, значит – упустил навсегда! Это точно!

– Навсегда меня не устраивает! – злобно возразил я, вытирая лицо ладонью, – Я ещё, можно сказать, и жизни то толком не видел!

Дверь в душевую кабинку распахнулась. Перед нами стояла во всей красе, женщина в военной форме и звании лейтенанта тяжёлой пехоты. Я судорожно сглотнул и впервые за всё это время увидел милое лицо дамы. Шрамов на нём не было, как и косметики. Черты лица были выразительные, но женского в них осталось не много. Причёска была короткая, но назвать её мужской, было бы не верно. Оглядев меня с ног до головы, она молвила весьма приятным голосом: