Чтобы этого не случилось, было принято решение создать здесь Тургоякский ландшафтный парк. Разработан проект, есть средства. Площадь парка — 13 112 гектаров. Она делится на три зоны — заповедную, массового отдыха и образцово-показательного горного лесоводства.

Сейчас нас интересует зона массового отдыха, протянувшаяся вдоль берегов Тургояка. Тут решено силами миасских предприятий оборудовать скамьи и столики, навесы от дождя, костровища, проложить тропы, построить противопожарную дорогу и кордоны. Это позволит упорядочить туристский поток, хоть как-то организовать его. Авторы проекта утверждают: благодаря этому «вместимость» тургоякских лесов повысится почти в четыре раза, в них смогут одновременно отдыхать почти 75 тысяч человек.

Пока жизнь не подтверждает расчеты. Парк начали создавать шесть лет назад. За это время зеленая оправа горного озера ничуть не стала лучше. Может быть, ошиблись проектировщики?

— Нет, проект правильный, — считает Н. Н. Нестерова, — а не срабатывает он потому, что еще далек от окончательного воплощения. На месте отдыха мало скамеек, навесов, костровищ. А сделано как? Трест «Златоустметаллургстрой», например, изготовил железные скамейки, столы, туалеты, хотя мы предупреждали, что лес не примет металла. Так и вышло. Подгулявшие туристы все это повыдергивали из земли и перевернули.

Более важный урок: оборудовать места отдыха — полдела, надо их поддерживать в порядке, регулировать туристский поток. Заниматься этим некому. У лесников нет никакого транспорта, они перегружены промышленной деятельностью. Не допустить бы пожара — вот главная забота, а управлять туристами им просто некогда. Для этого нужна специальная служба, только тогда здешний лес станет парком. Или, по крайней мере, штат местного лестничества следует увеличить с учетом высокой рекреационной нагрузки.

Дорога до Чебаркуля занимает немного времени. Здешний лесокомбинат называется опытно-показательным.

Рядом с конторой расположен небольшой дендропарк. Лесоводам не дают развернуться суровые уральские зимы, нет в этом парке южного разнообразия деревьев. Но и то, что есть, впечатляет. Вот два красивых куста ивы польской, рядом кизильник, маньчжурский орех. Много различных берез — карельская, черная, пушистая, бородавчатая. Всех деревьев не перечислить, надо их видеть.

На территории Маскайского лесничества остановились перед табличкой с надписью: «Географические культуры сосны обыкновенной». Деревья посажены рядами. Вот два ряда сосенок, выращенных из семян, которые получили из Тюменской области. Рядом саженцы из Свердловской области, Алтая, Чувашии, Башкирии, других республик и областей. Чебаркульские лесоводы должны выявить лучшие для наших условий деревья, чтобы выращивать их потом повсеместно. Это позволит ускорить возрождение южноуральских лесов.

Сосны на глаз не различаются, надо проводить специальные замеры. А у лиственниц на соседней плантации разница видна отчетливее: в одном ряду хвоя уже пожелтела и осыпается. Самые маленькие лиственницы — с Сахалина. Наши землячки из Нязепетровска намного их обогнали. В них прятался глухарь, которого мы нечаянно спугнули. Хвоя лиственницы — лучшее блюдо для него осенней порой.

Почти в каждом лесхозе мы видели кедры, но таких, как в Чебаркуле, встречать не доводилось. Они уже большие, здесь собрали первый урожай шишек. Очень красивы, будто в роскошную шубу одеты. Подстилка толстая и плотная, пружинит под ногой. О некоторые кедры терся боком лось, оставил следы — ободранные стволы, из которых сочится более светлая, чем у сосны, живица.

Едем из Челябинска на восточную окраину области, в Октябрьский район, в питомник Каратабызского лесничества, где выращивают березу. В этих местах она — полноправная хозяйка, занимает 18 тысяч гектаров. На долю сосны приходится пять тысяч гектаров, в основном это посадки. Сама по себе она здесь почти не растет. Две тысячи гектаров занимает осина, есть плантации тополей.

Одна из них как раз у дороги. Остановились, чтобы посмотреть этот диковинный лес. Сам по себе тополь, конечно, не диковинка, а вот лес тополиный еще не приходилось видеть.

Неважно он выглядит осенью: деревья будто в серые шинели оделись. Лес кажется неживым: ни зверь здесь не лежит, ни птица не садится. Не приняло, значит, лесное сообщество тополь в свои ряды. Поэтому больше его не садят.

Еще одна остановка: культуры березы. Этому искусственному лесочку 15 лет. Деревья уже высокие — до 15 метров, средний диаметр — 12 сантиметров. Эти березки намного лучше своих сверстниц в обычном лесу. Там деревья в основном порослевого происхождения, а здесь поднялись из семян. Потому они и стройнее, выше, нет среди них кривулин. Очень симпатичный лесок.

Неподалеку от него — посадки березы нынешнего года. Весной и летом, по словам наших спутников, они выглядели очень хорошо, а сейчас торчат из земли ряды коричневых палочек высотой 30—40 сантиметров. И все же это уже деревца, которые повзрослеют намного быстрее своих сверстников из других пород.

А вот и питомник. Немало их перевидано за время экспедиции. Питомниками лесоводы гордятся, поэтому в каждом лесхозе обязательно стараются показать. Однако такого не видели.

Здесь выращивают сеянцы березы. То ли сказалось пренебрежительное отношение к ней, то ли действительно дело это такое сложное, только почти не осталось у нас в области лесоводов, умеющих получать из березовых семян добрые сеянцы. Высшей ступенью лесоводческого мастерства, чуть ли не искусством считается эта работа. В Октябрьском лесхозе такие мастера не перевелись.

Лесничий Каратабызского лесничества Василий Николаевич Щербаков показывает ровные строчки березок «молочного» возраста, подробно рассказывает, как их выращивают:

— Сначала земля здесь паровала, набирала силу. Осенью нарезали плугом борозды и стали ждать снега. Когда землю сковало морозом, обновили борозды и вручную посеяли семена, подкормив их перегноем. Потом укрыли участок соломой и не трогали всю зиму.

В начале мая появляются всходы. Тут уже не зевай, иначе останешься с пустыми руками. Всходы у березы нежные, боятся прямых солнечных лучей. Поэтому их укрывают соломой. Тут важно не удариться в другую крайность: под толстым слоем соломы всходы могут сгнить. Вот и приходится все лето неотступно следить за ними, ворошить солому, создавая всходам почти такие же условия, как под пологом леса. И все это вручную, на интуиции. Вот посмотрите на рядки Александры Василенко и Кристины Шнайдер: заметно выше других. Слово, что ли, какое они знают? Ведь другие женщины не менее добросовестно работают, а все равно так не получается.

Через год всходам уже ничто не страшно, растут очень быстро. Только дважды проходим культиватором да пропалываем пару раз. На третий год сеянцы уже готовы, можно селить их в лес.

У березы есть еще одно место «прописки»: лесополосы. Хотели и их посмотреть, однако смотреть оказалось нечего, хотя план посадки — 30 гектаров — ежегодно выполняется. Куда же они деваются?

В совхозе «Каракульский», например, в прошлом году директор хозяйства И. А. Вильгаук приказал школьникам (!) выдернуть из земли сеянцы новой полосы, поскольку ему не понравилось место, где их посадили. Полосу могут «случайно» перепахать, протащить по ней волоком копну соломы или прогнать скот. Возможны и другие варианты, но основа у них одна — бесхозяйственность.

Примерно такая же картина и в других районах. Когда-то в хозяйствах области ежегодно высаживали до тысячи гектаров лесополос, сейчас скатились до 240, да и те большей частью не дорастают до зрелого возраста.

А происходит все это потому, что на селе с некоторых пор бытует мнение о бесполезности полезащитных насаждений. Кое-где даже о вреде поговаривают: земля, дескать, из-за лесополос весной неравномерно «созревает», рассадниками сорняков их называют. Живучесть этих взглядов может показаться странной, ведь польза лесных полос для повышения плодородия земли давно и неопровержимо доказана. Однако ничего удивительного тут нет. Они освобождают тех, кто им следует, от многих дополнительных забот. Кто же тут будет спорить?