— Авелин, — произнес он, — так это правда? То, что сказала Беатрис? — исследовательский интерес в глазах Сэта больше не вызывал раздражения, понемногу утихли все эмоции, кроме радости. Он не хотел думать о причине, почему Авелин молчала, и не собирался ничего выяснять по этому поводу.

— Да, — её голос прозвучал тихо и виновато. — Я не хотела, чтобы ты узнал вот так. Ты сожалеешь, что это произошло? — она повернулась к нему лицом. Авелин не плакала, но дрожала от волнения.

— А говорила, что у тебя нет подарка, — он наклонился к ней, легко касаясь губами губ, погладил по волосам, заключил лицо в ладони. Ему нравилось к ней прикасаться, в каждом прикосновении Энтони будто узнавал её снова и снова: едва уловимым откликом, почувствовать который дано не каждому. Авелин он чувствовал, как себя.

— Ты говорил, что не любишь детей, и я боялась признаться.

— Я не люблю чужих детей, они меня утомляют, — Энтони подхватил её на руки одним движением, но крайне осторожно, — а нашего я любил уже тогда, когда его не было в проекте, — он наигранно-грозно посмотрел на неё, — так что отставить все волнения. Мы возвращаемся праздновать… нашу прекрасную новость.

Авелин все еще неуверенно улыбнулась, не веря своему счастью, и взъерошила его волосы в ответной ласке.

— Думаешь, наш ребенок не будет утомлять, Хартман? — поддразнила она его. — Это тебе не кошечка.

— Насколько я знаю, кошки кричат ночами, дети тоже… — Энтони подмигнул ей. — В общем, разница невелика. Ещё я надеюсь, что наш ребенок не будет метить углы. С остальным я как-нибудь справлюсь.

Авелин рассмеялась, расслабляясь в его руках, счастливо уткнулась носом в плечо.

— Мама говорила, что в детстве я была очаровательной, — призналась она, когда они вернулись в дом. Судя по крикам и звону бьющейся посуды в гостиной Беатрис и Сэт выясняли отношения. — Думаю, нам стоит оставить их наедине, а завтра ты расскажешь, почему они поссорились, — Авелин крепче прижалась к Энтони, игриво целуя его в шею. От прикосновения её губ по телу прошла волна жара, и он понял, что на ужин они больше не вернутся. По крайней мере, не сейчас.

— Потому что они слишком похожи, — наигранно-обиженно пробурчал он, понимая, что одно только присутствие её рядом разом нейтрализует вредное воздействие на его психику одержимых исследователей и прекрасных леди, которым не помешает урок хороших манер. Думать о нелепой ситуации больше не хотелось, и, нежно прижимая Авелин к себе, Энтони прошел в их спальню, ногой захлопнул за собой дверь.

— Я приготовлю нам ванную, — улыбнулся он, — и сделаю тебе массаж. А когда стихнет бой, и противники отправятся подсчитывать потери, можно будет вернуться на кухню и доесть то, что ещё не побывало на полу. Как тебе такой вариант?

— Вполне устраивает, особенно часть про массаж, — Авелин хитро прищурилась. Как ей удается быть столь соблазнительной, и при этом выглядеть такой невинной?

Устраивая её на кровати, Энтони не удержался и весьма откровенно поцеловал Авелин в губы. Похоже, до массажа они доберутся чуть позже, а ужин будет совсем поздним. Он упустил возможность узнать о собственном ребенке от любимой женщины, но сделает все, чтобы искупить промах, и чтобы это Рождество запомнилось Авелин с самой лучшей стороны.

Энтони слишком быстро сбежал вслед за Авелин, а Сэт перевел непонимающий взгляд на разъяренную Беатрис и поинтересовался:

— Мне не стоило этого говорить?

— Стоило, но полгода назад, и уж точно без явного исследовательского интереса, — огрызнулась она, покручивая в руках вилку. Беатрис самой явно было неловко от того, что она только что сделала. Сам Сэт тоже не мог представить, что у Авелин были секреты от Энтони. Он познакомился с ними, как с парой, недавно, но у него создалось ощущение, что они знали друг друга несколько жизней. Их близость не была напускной или преувеличенной, они просто наслаждались каждым мгновением, проведенным вместе, и не стеснялись это показывать. В чем-то Сэт им даже завидовал.

Беатрис по-прежнему держала его на расстоянии. Рядом с ней он менялся, учился быть человеком, а не бездушным ученым, а ещё чуткости и такту, которого временами не доставало ей самой. Она могла отправить в нокаут неосторожно брошенной фразой, одним словом. Что, собственно, и произошло на ужине.

Приглашение провести Рождество с Энтони и Авелин оказалось самым желанным подарком, а вот Беатрис пришлось уговаривать. Она не была уверена, что готова к милым семейным встречам и согласилась далеко не сразу. Все же ему удалось её убедить, и Сэт считал это своей пусть маленькой, но все же победой. Глядя в сияющие счастьем глаза Беатрис, он понимал, что все сделал правильно. После смерти родителей все семейные праздники остались в прошлом, и только сейчас он осознал, как на самом деле ему всего этого не хватало. Ей тоже, но чтобы Беатрис решила признаться себе в таком, должно произойти Чудо.

С Авелин он был знаком, но от прежней невозмутимой, бескомпромиссной молодой женщины со стальным характером не осталось и следа. Рядом с Энтони она казалась совсем молодой девчонкой, хрупкой и ранимой. Её эмоциональность Сэт заметил сразу, но значения этому не придал. До последнего замечания Беатрис, после которого влюбленных, как ветром сдуло.

Энтони Хартман понравился Сэту. Беатрис особо не распространялась, но он сам навел справки в интернете. Он не представлял, как парню удавалось все эти годы трудиться на поприще журналистики. Сэт не сомневался в его талантах, но прожженный цинизм, которым несло от статей за версту, в нем сейчас сошел на нет. Торнтон весь вечер наблюдал за влюбленной парочкой, и надеялся, что возможно когда-нибудь им с Беатрис удастся достичь такой же гармонии.

— Я лишь предположил, что новая раса сможет размножаться естественным путем, — попытался оправдаться Сэт. Он слишком хорошо её знал, чтобы предугадать надвигающуюся бурю. Портить такой прекрасный вечер ему не хотелось, поэтому он попробовал остановить ураган. Хотя и не мог не признать, что злиться у Беатрис получается просто очаровательно. — Откуда мне было знать, что окажусь прав?

— Ах, ты предположил, значит?! — она оперлась руками о стол, пристально глядя на него. — А тебе не кажется, что «новая раса», как ты выразился, имела право знать о такой возможности?! И вот ещё… — она понизила голос до угрожающего шепота. — Я надеюсь, что больше у тебя никаких предположений не было, генетик хренов! Например, исходные условия: если объект Х новой расы трахает объект Y, которая человек, и при этом они не предохраняются, им тоже светит подобный сюрприз. Подумай, перед тем как ответишь.

— Вообще-то я XY, а ты XX, если по правилам генетики, — поправил Торнтон. Очевидно, ответ оказался неправильным.

Беатрис прищурилась, схватив первый попавшийся под руки бокал и от души запустила в него. Сэт увернулся, и осколки звучно разлетелись от стены на пол. На этом она не остановилась. Ближайшее, что попало в поле зрения Беатрис — тяжелая ваза на каминной полке, и она подхватила её, отправив по тому же адресу. Если бы не реакция измененного, для Сэта это могло закончиться плачевно. Сейчас же он отметил лишь глухой звук удара в непосредственной близости и едва заметную вмятину на стене.

— Я тебе сейчас покажу правила генетики, — процедила она, и в её голосе он уловил искренние сожаления о том, что силы у неё далеко не те, что раньше.

— Беатрис, я уверен, что для тебя это безопасно, — Сэт, поднял руки вверх, с трудом сдерживая смех. Стопроцентной уверенности у него не было, но он всерьез опасался за сохранность коттеджа и его интерьера. — И не стоит браться за свечи! Мы же не хотим спалить дом?

— Платит все равно Хартман, — ухмыльнулась Беатрис, взвешивая в руке медный узорчатый подсвечник, — ты до сих пор не научился врать, профессор, а переводить темы у тебя получается отвратительно!

Сэту надоело пререкаться, и он воспользовался преимуществом, неуловимым для человеческого глаза движением оказываясь рядом с ней, прижимая к себе и отбирая тяжелый подсвечник. Торнтон нечасто так делал, потому что тогда Беатрис злилась еще больше, но ему не хотелось продолжать перепалку. Зачем, если есть гораздо более приятные занятия?..