Политические катаклизмы повергли страну в катастрофу. По уровню жизни населения Россия оказалась на 162-м месте из 171. По распределению национального дохода страна поставила рекорд по крайне отрицательным показателям. 28–29 процентов национального дохода оказалось в руках 1 процента населения. По уровню коррупции Россия заняла место рядом с Парагваем и Ганой. По конкурентоспособности – 70-е место.

В основе всех этих провалов много причин, но одна из главных состоит в том, что страна живет без общепризнанной национальной идеи. У каждого народа время формирует свой ценностный ряд. В России в последние годы он заметно измельчал.

Для одних он заключается в поисках возможностей преодолеть изнуряющую бедность. У других глаза загораются от возможности всеми правдами и неправдами добыть лишние деньги и купить красивую «вещицу»: океанскую яхту, дворец за рубежом или золотой кулон с бриллиантами. Но у граждан страны отсутствует понимание индивидуальной ответственности за сопричастность к достижению общих, важных для всех целей.

Приведенное описание череды исторических катаклизмов дается, естественно, не само по себе, а для постановки вопроса: в состоянии ли люди, обреченные на сверхдолгую жизнь, адекватно оценивать их и принимать без отчуждения? Понятно, что самые разные свершения сами по себе могут иметь такой характер, что будут непопулярны как у обычных людей, так и у долгожителей. Но возникает вопрос: как же могут быть восприняты в целом желательные события? Их ведь также немало. Приход к власти блистательных государственных деятелей, вступление в эпоху ожидаемых людьми реформ и многое другое. Это, конечно, предположение, но восприятие их долгожителями должно было бы быть негативным.

Не может не брать верх приверженность к своему прошлому времени. Поэтому нельзя не согласиться с суждениями немецкого мыслителя Карла Густава Юнга, который писал: «Рожденное в определенный период времени обладает всеми качествами этого периода».

Особым является вопрос о непосредственном, прямом участии в делах будущих эпох. Здесь не просто нужны, а крайне необходимы комментарии. Ведь по замыслу сверхдолгожительство не предназначено для продления немощной дряхлости, а является средством обеспечения полноценной, активной и осмысленной жизни людей. Поэтому при описании истории России речь идет о событиях, в которых должны были бы активно участвовать рекордсмены долгой жизни, если бы они тогда были.

Так вот если бы восьмисотлетняя жизнь была бы реальностью, то ее активные носители должны были бы сражаться в Куликовской битве с воинами Мамая секирами и пиками, а в боях с гитлеровскими захватчиками быть танкистами, артиллеристами-ракетчиками или летчиками-истребителями. Звучит странно, но если оценивать, отталкиваясь от принятых исходных позиций, – логика безупречная. И в то же время явно вздорная ситуация. Получается так, что речь идет не только о болезненных переживаниях за крутые исторические изломы в судьбах своей страны, а о необходимости принимать участие в заботах и проблемах будущих поколений.

Если вернуться к возможным мироощущениям сверхдолгожителей в будущих эпохах, то следует учесть, что были и другие трагические переживания – бесконечные проводы в небытие близких да и вообще окружающих. Понятно, что без них не обходилась и жизнь обычных людей. Но их восприятие смягчало то, что они для каждого человека повторялись нечасто, всего несколько раз, а затем наступал и свой черед. Здесь же этого не было. И бесконечная череда похорон окружающих глубоко омрачала. Влияние утраты близких на жизненный тонус и продолжительность жизни близких с большой наглядностью раскрыто в одной из французских пословиц. В ней говорится, что, провожая близкого человека, каждый из нас также частично умирает. Это суждение – не что иное, как метко подмеченная реальность. Что касается людей, запрограммированных на сверхдолгую жизнь, то для них это превратилось бы в нескончаемый процесс умирания.

Встретились бы и другие тяготы. В переломные годы истории приходилось бы отказываться от почитания признанных ранее авторитетов и привыкать к выброшенным наверх волной перемен зачастую безликим фигурам, что особенно тягостно. Представьте, как, например, участникам Великой Отечественной войны 1941–1945 годов, одержавшим победу под руководством когорты талантливых полководцев – маршалов Г. К. Жукова, К. К. Рокоссовского, И. С. Конева и других выдающихся командующих, принимать таких их «преемников», как, например, министр обороны, не имеющий никакого отношения к военному делу.

Необходимость бесконечно адаптироваться к кардинально изменяющейся окружающей обстановке и новым поколениям людей неминуемо поставит вопрос: что же лучше – своевременно уйти из жизни или стоически переносить тяготы вневременного существования в обломках чужих эпох?

После предположительных суждений о возможной судьбе сверхдолгожителей в будущих эпохах на примере прошлого есть прямой смысл вернуться к жизнеописанию участников проводимого эксперимента по долгожительству. Их испытания оказались не менее интригующими, драматичными.

Шли годы, проходили столетия, дистанция «забега» в долгую жизнь все больше удлинялась. В центр накопления сведений о долгожителях по-прежнему поступали в целом оптимистичные данные о состоянии их здоровья. Но время от времени стали появляться сигналы о том, что крепкие, не испытывающие дискомфорта в здоровье участники эксперимента сталкиваются с проблемами в области психологии.

В течение нескольких столетий безмятежно текло время у прошедшего курс омоложения известного артиста. Он жил в подаренном ему спонсорами-благотворителями фешенебельном коттедже с бассейном, зимним садом и изысканной обстановкой на Новорижском шоссе в Подмосковье. Особенности долгой жизни, неизменность возраста, внешнего вида и легенда о присущем ему бессмертии не совмещались с публичной профессией. Появилась меланхолия, желание вернуться в обстановку далекого прошлого. После долгих и мучительных раздумий он решил посоветоваться с соседом, также входившим в группу долгожителей. Однако поддержки не нашел. Тогда актер более откровенно рассказал, какие обстоятельства привели его к столь серьезному решению. При естественной карьере одаренный актер на протяжении творческой жизни изображает героев всех возрастов: молодых, зрелых и пожилых. А я словно закостенел в одном образе – молодого человека. И теперь не только общая зрительская масса, но и мои почитатели и почитательницы воспринимают меня с недоумением. Похоже, даже не могут понять. На театральной сцене оказалось утраченным главное – привлекательность, востребованность зрителями. Более того, я им, видимо, надоел.

Но дело не только в этом. Сам начал отвергать время, в котором мы теперь живем. Чужое оно. Привыкнуть к нему трудно, несмотря на то что не вдруг оно началось, входили в него постепенно.

Не смог увлечься предметами всеобщего интереса. Непривычен истеричный ритм жизни. Чувство отвращения вызывают общепризнанные киношедевры: блокбастеры со стрельбой, убийствами и цинично показываемым сексом. Надоело даже сверхмеханизированное бытовое обслуживание. Вообще все. Поэтому речь идет не о замене фешенебельного коттеджа на старый деревянный дом, а об уходе из чужого образа жизни в свой незабываемый мир детства и юности с его неотъемлемыми атрибутами – домом, садом, спокойным, размеренным бытовым укладом.

Пошел намеченным ранее путем – искать свое счастье. И, кажется, нашел. Добрался до отеческого дома. Присел на лавку у любимого окна с видом на деревенскую улицу и испытал благостное чувство. В доме была такая аура, что становилось спокойно на душе, все тревоги и переживания растворились, ушли. От вида в окно на соседние дома, изразцовую печь на душу будто снисходила благодать. Предстояли еще и другие теплые встречи – с садом, переходящим в лес, с яблонями, так похожими на некогда здесь стоявшие, с вековым дубом, со скрипучим колодцем, одарявшим чистейшей ледяной водой. И особенно – с простой русской рубленой баней с запахом душистых веников, способной не просто снимать усталость, а дарить душевную радость. Стены, старомодное убранство дома, ступеньки крыльца, кусты и деревья и даже камни на дорожке возрождали теплые воспоминания о родителях, товарищах детства, любимой девушке. Получилось так, как будто из далекого путешествия вернулся на любимую родину.