— Олег Федорович, это Юра… Ну, который днем был Хорхе…

— Приятно слышать, — хмыкнули из трубки. — Особливо в половине третьего ночи. Какого хрена надо, компаньеро?

— У меня важная информация для Ларева. А меня из пятого флигеля не выпускают.

— Правильно делают. Какая может быть информация в такое время? Только вчерашняя. Так надо было ее и сообщать вчера, а не маяться до ночи.

— Олег Федорович, она не вчерашняя. Я ее получил десять минут назад. От Полины! — Произнеся последние слова. Таран подумал, что сейчас господин Еремин пошлет его на три буквы и посоветует к психиатру обратиться. Однако Олег Федорович сразу посерьезнел.

— Не почудилось? — спросил он строго. И Юрка сразу понял, что для Еремина сообщение Тарана не кажется фантастическим.

— Нет! — уверенно ответил Юрка и тут же услышал очередной сигнал Полины:

— Мне холодно, Юрик!

Еремин этого внутреннего голоса, конечно, не слышал, но сказал так, будто был на сто процентов уверен в том, что Юрка не псих и не обманщик:

— Минут через десять будем. Жди.

Таран вновь вернулся в номер, уселся к окну и стал ждать. Как известно, в десяти минутах 600 секунд. О телевизионной передаче с таким названием, прославившей журналиста Невзорова, Юрка не вспоминал. У них в городе ленинградский канал не принимался, да и вообще в те времена, когда эта передача гремела, Таран еще предпочитал мультики смотреть. Но тем не менее, дожидаясь, когда прибудет Еремин, Юрка нервно думал не о десяти минутах и уж тем более не об 1/6 часа, а именно о 600 секундах — уж больно долго они тянулись. Но при этом никто не мог гарантировать, что где-то там, в неведомых подземельях здешнего острова, эти рисковые «джикеи» не захотят вскрыть Полинин «холодильник». Взрыва, возможно, здесь, на поверхности, даже слышно не будет. Но что произойдет через несколько мгновений после этого? И Юрке опять начинали мерещиться падающие самолеты, горящие автомобили, беснующиеся толпы…

Поэтому, когда минули первые 300 секунд, Таран очень обрадовался, услышав в своем мозгу отчетливый сигнал:

— Мне холодно, Юрик!

Значит, она все еще жива, никаких попыток сломать контейнер не было, и ждать, что в ближайшие секунды весь мир свихнется, не приходилось. Впрочем, почти сразу после этого до некоторой степени успокоительного сигнала, на некоторое время погасившего Юркино волнение, тревога опять стала нарастать. Чем больше времени проходило с момента последнего контакта, тем сильнее становилось беспокойство: будет ли следующий?

Следующий сигнал прозвучал почти одновременно с шумом автомобиля, подкатившего к воротам пятого флигеля. Ворота этой машине отворял уже не Налим, а другой охранник, более матерый. Наверное, тот, кого Лариса Зуева называла Агафоном.

— В чем дело, Владимир Васильевич? — спросил он, когда из машины вылезли Ларев, Еремин, великан Луза и еще какой-то сопровождающий. Ларев вопрос вообще проигнорировал, а Олег Федорович только хмыкнул:

— Срочный вызов, преждевременные роды! Отпирай дверь. Таран торопливо сбежал вниз по лестнице и в тот момент, когда приехавшие появились в холле, вышел им навстречу.

— Чего не спится? — мрачно спросил Ларев. — Между прочим, я только час назад лег.

— Очень важное сообщение, — извиняющимся тоном произнес Юрка. — Я только сейчас общался с Полиной. Ларев посмотрел на Таран с подозрением.

— Во сне, что ли?

— Считайте, что так, — пробормотал Юрка. — Вы не думаете, что я свихнулся?

— Нет. — Владимир Васильевич потер воспаленные от недосыпа глаза.. — У нас тут не такое бывало. Пошли в машину, там поговорим!

Луза и второй детина, которого Юрке не представляли, встали вокруг Тарана по бокам, справа и слева — для страховки, должно быть. Юрку вывели из флигеля и усадили в джип.

— Ну, рассказывай, что во сне видел! — потребовал Ларев. В это время тот второй тип, которого Таран не знал по имени, вытащил из футляра некую фигулину, очень похожую на ту «видеокамеру», что Юрка видел у «джикеев».

Таран начал пересказывать все, что происходило в период контакта с Полиной. Конечно, это получилось не очень складно, но и не сбивчиво, поскольку ни Ларев, ни Еремин, ни остальные Юрку не перебивали. Тот, безымянный, с «видеокамерой», все это время держал Тарана под наведенным объективом. Время от времени Юрка задавался мыслью, что это за штука, так как почти не сомневался, что настоящая видеокамера не смогла бы ничего заснять в неосвещенном салоне джипа. Правда, надолго эти мысли его не занимали, поскольку никакого видимого вреда фигулина не причиняла.

— Все? — спросил Ларев, когда Таран закончил свой рассказ, и почему-то поглядел на гражданина с «камерой». Тот чуть заметно кивнул, как будто этот вопрос был обращен к нему.

— Да, — ответил Юрка, сделав вид, что не заметил всех этих перемигиваний.

— Значит, ты сейчас что-то типа пеленгатора, так? — задумчиво потирая щетинистый подбородок, произнес Владимир Васильевич. — И каждые пять минут от нее сигнал получаешь?

— Да. Только она сказала, что потом, когда сил убавится, будет его через каждые десять минут давать. А дальше и вовсе как получится.

— Когда последний сигнал был? — спросил Еремин, поглядев на часы.

— Как раз тогда, когда вы сюда приехали.

— Значит, она уже перешла на десятиминутный интервал, — определил Олег Федорович. — Ты нам восемь с половиной минут лекцию читаешь. Или просто мозги пудришь!

Ларев опять поглядел на типа с «видеокамерой», а тот как-то неопределенно пожал плечами. Таран опять притворился, будто не обратил на это дело внимания, но вместе с тем подумал, что взгляд у Владимира Васильевича был такой, будто он спрашивал у «оператора»: пудрит Таран мозги или нет? И тут Юрке впервые пришла в голову мысль, что эта самая «видеокамера», возможно, представляет собой какой-нибудь усовершенствованный «детектор лжи», определяющий, когда человек врет, а когда нет.

— Давайте подождем полторы минуты, — предложил Ларев и опять глянул в сторону «оператора». На сей раз Юрке показалось, будто Владимир Васильевич своим взглядом дает команду: «Смотри не прохлопай!» — или что-то в этом роде.

Воцарилась тишина. Хотя ждать надо было всего девяносто секунд, а может, и меньше, Юрке показалось, будто прошло полтора часа. У него даже пульс участился. А что, если эти «джикеи» уже взялись взламывать контейнер и взорвались? Правда, возможно, ничего особенного в результате этого не произошло, раз за три с половиной минуты никто не свихнулся… Как ни странно, но Юрка в течение всех девяноста секунд примерно с одинаковой силой желал и того, чтобы Полина дала сигнал, и того, чтобы она вообще никогда больше о себе не напомнила. К тому моменту, когда часы отсчитывали последние секунды десятиминутного интервала, Таран явно стал склоняться к тому, что последний вариант его больше устраивает.

Но вот тут-то он и услышал:

— Мне чуточку теплее, Юрик!

В это мгновение Таран как раз поглядел на «оператора» и увидел, что на его лице отразилось явное изумление. Юрка мгновенно понял: «видеокамера» тоже засекла сигнал! Стало быть, эта фигулина — не просто «детектор лжи». Она мысли читает!

— Был сигнал? — Ларев поглядел Юрке в глаза.

— Да, — кивнул Таран. — Она сказала: «Теплее!»

— Так, — приказал Ларев водителю. — Миша, гони к двенадцатому флигелю! А ты, Глеб, будь наготове! Последняя фраза была обращена к «оператору». Джип покатил по аллее, пронзая темноту лучами многочисленных фар. Таран поглядывал на электронные часы, светившиеся на приборной доске. Всего через две минуты машина оказалась у бетонного забора, оплетенного поверху спиралью Бруно, перед раздвижными стальными воротами. Из-за забора послышался злобный лай сразу нескольких и, судя по всему, могучих сторожевых собак. Тарана это на особо радужные мысли не настроило. Вполне могло получиться так, что его сюда привезли, чтобы запереть покрепче, раз ему не нравится комфорт пятого флигеля. Но Юрка был сам себе не хозяин, и жалеть о том, что не дождался утра со своим сообщением, было уже поздно. Ларев сказал: