-- Я домой хочу, -- жалобно, словно заблудившийся щенок, заскулил я.

-- Будете вы дома, клянусь. Ну что вы снова раскисли?

Я сник и тупо уставился в пустую тарелку. Командир порывисто поднялся.

-- Вставайте! -- сурово произнес он. -- Нам пора собираться.

А полчаса спустя космический корабль бросил якорь на своем родном космодроме.

Глава четвертая

Большое Колесо встретило нас духотой и полным невниманием к моей персоне. По простоте душевной я рассчитывал на толпы восторженных инопланетян, приветственные речи официальных лиц, обилие цветов и тосты с шампанским, но ничего подобного я не увидел. Все было обыденным и подозрительно земным. Окинув взглядом участок космодрома, принявший наш звездолет, я обнаружил, что мы здесь не одни. Весь космодром представлял собой огромное поле, на котором, словно гигантские шахматные фигуры, стояли невиданные космические аппараты. Вернее, не стояли, а находились в непрерывном движении: кто-то взлетал, кто-то садился, а кто-то отползал, освобождая место для более ретивого коллеги. Кучки существ, описывать которых я не берусь в силу отсутствия необходимых слов и понятий в русском языке, способных передать их внешность, то и дело грузились в готовые к отлету корабли или, наоборот, выгружались из только что прибывших. Рядом с нашим звездолетом, буквально вслед за нами, плюхнулся, подняв столб пыли, старый ржавый космический самовар. Как только пыль несколько улеглась, из него вытекли три бесформенные вязкие существа и, хлюпая по взлетно-посадочной полосе, потекли в сторону небольшого серого здания, видневшегося у самой кромки летного поля. Туда-то и повел меня Арнольд Иванович, не менее моего озадаченный отсутствием встречающих. Он поминутно извинялся, озирался по сторонам и кого-то высматривал.

-- Хороши, нечего сказать, -- ворчал он недовольно. -- Не могли встречу организовать. Дело первостепенной важности! -- передразнил он кого-то. -- Хорошо дело и хороша важность, коли никто даже пальцем не пошевельнул...

В этот момент на космодром вылетел длинный, сверкающий черным лаком, автомобиль, стрелой промчался по нему и, взметнув к небу инопланетную пыль, замер у наших ног.

-- Ну, наконец-то, -- облегченно вздохнул Арнольд Иванович. Из автомобиля выпрыгнул запыхавшийся молодой человек в распахнутом пальто и поспешно направился к нам. Я понял, что это за мной.

Меня отвезли в третьесортный отель (во всех отелях более высших сортов, как мне сообщил позже мой проводник, разместилась многочисленная делегация, прибывшая на Большое Колесо из смежной Галактики по обмену опытом в области мелиорации и осушения болот на зараженных каким-то ужасным вирусом планетах Малого Элиптического Кольца). Первые три дня моего пребывания на Большом Колесе оказались весьма и весьма насыщенными. Меня таскали по каким-то экскурсиям, концертам, выставкам, действующим вулканам, сеансам эротического танца, от которых меня бросало то в краску, то в жар; масса новых впечатлений вливалась в мой мозг, не успевая там усваиваться и создавая полнейшую неразбериху в мыслях. Мой проводник -- тот самый, встретивший меня на космодроме -- неотлучно следовал за мной на протяжении всех трех дней, предупреждая все мои желания и прихоти; не забывал он, конечно же, и о культурной программе, все пункты которой я обязан был выполнить по воле неведомого мне составителя. Ни у кого на планете я не вызывал ни интереса, ни даже тени любопытства. Или туземцы уже привыкли к подобным посещениям, или я, действительно, был очень похож на них -- настолько, что они принимали меня за своего. Надо заметить, что я не выдерживал никакой конкуренции с многочисленными представителях иных миров, которые группами или в одиночку сновали по пластиковым тротуарам города, вызывая восхищение и поражая воображение местных жителей. Каких уродов здесь только не было: и рогатые, и многомерные, и шарообразные, и в виде медуз, осьминогов и даже горных козлов! Не удивительно, что на их фоне я выглядел серо, незаметно и буднично. Впрочем, я к матушке-природе претензий не имел: лучше быть двуруким, двуногим и об одной голове, нежели липкой, рыхлой, оплывшей, бесформенной тушей какой-нибудь медузы. Что же касается самой планеты, то она на меня впечатления не произвела. Планета как планета, ничего такого, о чем бы стоило здесь упоминать. Арнольд Иванович оказался прав: Большое Колесо, действительно, как две капли воды походило на Землю, и лишь незначительные мелкие детали, характерные для местной цивилизации, а также флоры и фауны, отличали ее от моей далекой родины. Признаюсь честно: поначалу я решил было, что Арнольд меня дурачит и что никакое это не Колесо, а самая обыкновенная Земля, но потом сомнения мои рассеялись, и я признал себя инопланетным гостем.

Три дня наконец пролетели.

На четвертый день я предстал перед Советом. Что это был за Совет и чем он занимался, я так и не понял, но одно было несомненно: сей орган обладал неограниченной властью и почитался на планете чуть ли не за Бога.

Меня ввели в просторный зал, увешанный портретами седобородых старцев и мудрецов всех рангов и толков. Посередине зала стоял П-образный стол, за которым восседало человек тридцать, не меньше. Это и был Совет в полном своем составе.

-- Подойдите ближе, -- сухо прозвучал под высокими сводами зала голос человека, сидящего во главе стола.

Я повиновался.

-- Вы -- Николай Николаевич Нерусский, житель планеты Земля системы звезды Солнце?

Голос человека в центре стола звучал теперь торжественно и властно. Пряди его длинных седых волос волнами ниспадали на узкие плечи, а глаза буравили стоявшего перед ним землянина так, что мне стало щекотно, и я непроизвольно заерзал.

-- Будьте добры ответить на поставленный вопрос, -- нетерпеливо прозвучал все тот же голос. -- Вы -- Николай Николаевич Нерусский, житель планеты Земля?

-- Да.

Человек с седыми волосами -- по-видимому, это был глава Совета -встал, вобрал в тощую грудь побольше воздуха и возвестил:

-- Многоуважаемый гость! Позвольте от имени Совета и всего нашего Большого Колеса поприветствовать в вашем лице первого человека с планеты Земля, ступившего на нашу территорию. Мы рады засвидетельствовать вам и всем землянам свое искреннее расположение.