Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! 

Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Переведено группой Life Style ПЕРЕВОД КНИГ

Переводчик Костина Светлана

— Огромного размера, Сэм, — сказала Энджи, входя в пустое жилое пространство с высокими потолками, видом на Центральный парк и панораму всего города. Солнце так ярко светило, что мне пришлось загородить глаза, когда я смотрел в окна с западной стороны. Я глубоко вздохнул, осматривая весь вид. Неужели я, на самом деле, владел этим местом? Я помнил, что поставил свою подпись на документах, но мне все равно казалось, что я наблюдаю со стороны за чьей-то чужой жизнью, не своей.

— Именно об этом мне постоянно твердят. — Я усмехнулся. Как и большинство мужчин, у меня все еще было чувство юмора пятнадцатилетнего подростка. Но после пятнадцатилетней дружбы, Энджи больше ничего от меня и не ожидала услышать.

— Ты отвратителен. Я не говорю о твоем пенисе, потому что ты сам кричишь об этом вслух.

— Кто сказал, что это мой пенис? — Я широко развел руками. — Я говорю об этом месте. Как обычно у тебя слишком извращенные мысли.

Энджи покачала головой, но размер новой квартиры, которую я только что купил, был впечатляющим. Семь тысяч двести восемьдесят шесть квадратных футов в Верхнем Ист-Сайде, я жил теперь здесь.

— Вид гарантирует, что эта квартира сохранит свою ценность, — сказал я, глядя на горизонт Манхэттена.

— Само месторасположение сохранит ее ценность. Это Парк Авеню 740, Сэм. — Она недоверчиво тряхнула головой. Я не виню ее за это.

Адрес был самым важным аспектом этой сделки. Один из самых востребованных в Нью-Йорке, отчего мое приобретение сделало ее одной из самых безопасных сделок с недвижимостью в Америке. Это была настоящая победа для меня, но также хорошее место, куда можно было вложить деньги или часть денег.

— Ты когда-нибудь думал, что это все происходит не с тобой?

— Иногда. — Я сам заработал каждый доллар за последнее десятилетие, который требовался, чтобы купить эту квартиру. Когда я закончил среднюю школу, я оставил детдом, где провел шесть лет, почти ни с чем — двумя джинсами, двумя футболками, парой толстовок и нижнем бельем. Для меня это стало освобождением, оставив старую жизнь позади, чтобы начать все сначала. Единственное, что пришло со мной из прошлого — Энджи. Мы встретились в первый день в моей новой школе после того, как я попал в детдом. Она находилась в соседнем детдоме для девочек и, должно быть, признала во мне сироту. С тех пор мы стали лучшими друзьями.

За пятнадцать лет я так от нее и не избавился. Все шансы были против меня. Но вот я стою в своей квартире на Парк-Авеню с видом на город. Я всегда знал, даже когда не был уверен смогу ли завтра поесть, что если буду контролировать свою жизнь, все станет намного лучше.

Так и было.

— Ты вспоминаешь о «Хайтайм»? — спросила Энджи.

Я засунул руки в карманы.

— Как я не могу не вспоминать? — Детский дом, где я провел последнюю часть своего детства, находился не далеко от Парк-Авеню. И именно там я развил драйв и решимость, которые привели меня сюда, где сейчас я и находился.

Чуть менее десяти лет назад в пятницу я закончил среднюю школу, а в субботу утром начал работать в ритейлерской сети спортивной одежды (в тот же день я переехал из «Хайтайм» в кишащую крысами студию Нью-Джерси). Я не ходил в колледж, но я был уверен, что сегодняшний день можно засчитать, как мой выпускной с получением диплома.

— Сколько спален? — Спросила Энджи, когда я шел за ней по квартире. Мебели не было, только старая лепнина на потолке и стенах, лиственные панели и совершенно новый мраморный пол создавали какую-то теплую атмосферу. Агент по недвижимости быстро указал на оригинальные детали и высокого класса отделку. Но плитка на кухне заставила меня сказать «да». Она напомнила мне маму, она любила печь, и я сидел на столешнице рядом с ней, передавал ей посуду и дегустировал, когда она придумывала печенье с арахисовым маслом и морковный торт. Ее хлеб был моим самым любимым, даже сейчас направляясь в пекарню, я невольно улыбаюсь, вспоминая улыбку своей матери.

— Пять. И две кухни. Зачем нужны две кухни?

— Одна для персонала, — ответила Энджи. — Давай, не отставай. Тебе нужны будут люди, которые будут обслуживать это место.

Я фыркнул.

— Не будь смешной. — Я не собирался платить кому-то, чтобы готовили мне еду, если я мог сделать лучшие сэндвичи в штате Нью-Йорк из арахисовой пасты и джема.

— Ты не можешь теперь есть сэндвичи из арахисовой пасты и джема, когда живешь здесь.

Я ухмыльнулся, забавно, как Энджи прочитала мои мысли.

— Это что какое-то правило? Они мне нравятся.

— Они тебе до сих пор нравятся? Ты больше ничего не ел за эти два года.

После того, как я начал работать, я стал экономить деньги. Я начал с покупки и продажи всего — от кроссовок до мелкого электрооборудования, когда не работал в магазине. Тогда я снял квартиру. И только потому, что я мог купить все, что хотел, не означало, что я готов был это купить. Я предполагал, что не имело смысла вкладывать деньги в то, что не приносило денег. Значит, никакого персонала. И больше никаких чеков за аренду.

Но я всегда хотел сэндвичи с арахисовой пастой и джемом.

— Но теперь, когда у тебя есть дом, все может быть по-другому, — сказала Энджи.

Дом. Образ моей детской спальни (до смерти родителей) промелькнул у меня в голове. Это был последний раз, когда я спал дома. Я повернулся на триста шестьдесят градусов, оглядывая все пространство. Сможет ли это место когда-нибудь называться домом?

Энджи провела руками по кремово-золотистой стене у окна.

— Даже эти обои стоят, наверное, миллион долларов. Тебе придется потратить немного денег. Я думаю, что мебель из ИКЕА будет выглядеть немного странно здесь. Я даже не представляю, где ты сможешь купить мебель для такой квартиры. — Она развернулась, окинув пространство руками. — Что ты решил насчет мебели?

— У меня есть мой диван, который доставят завтра. И я купил матрас и кое-какие кухонные принадлежности в ИКЕА. На этом все.

Я взглянул на Энджи, которая смотрела на меня во глаза.

— Этот отвратительный диван, который ты купил по объявлению на «Крейглист» сто лет назад? — спросила она, уставившись на меня. — Ты привезешь его сюда?

— Ну, твой муж отказался помочь мне его перевезти, поэтому мы не сможем принести его сюда. Его доставят завтра утром.

— Невероятно. — Энджи всплеснула руками.

— Что? — По ее виду можно было сказать, что она вот-вот взорвется, но я не понял из-за чего.

— Это место, должно быть, стоило тебе десять миллионов.

Там стояло восемь цифр, но я не собирался сообщать ей об этом, выглядя перед ней полным придурком.

— И ты покупаешь кровать в ИКЕА и 50-летний диван по объявлению «Крейглист»? Какого хрена?

Энджи неоднократно советовала мне наслаждаться своим богатством, и я наслаждался… мне так казалось. Мне просто не нужны были дорогие вещи.

— Мебель не принесет мне денег. Это место своего рода инвестиции, в котором я могу жить, не платя арендную плату. — Я пожал плечами, хотя был не совсем честен. Я мог арендовать эти апартаменты и жить в намного меньших размерах, но было что-то связано с этой плиткой на кухне, и с солнцем, проходящем через огромные окна днем в гостиной, в этом огромном пространстве, которое заставило меня его купить. Будто жизнь здесь приведет меня к чему-то лучшему, к чему-то более счастливому.