— Кто дал листовки?

— Не знаю, я не распространял.

— Кто же? Значит, есть другие оппозиционеры.

— Каждый рабочий оппозиционер.

— Кто же все-таки?

— Не знаю, не я.

С Лубянки Купферблюма перевели в Бутырки, а из Бутырок ночью вернули на Лубянку, а оттуда ночью же выпустили на волю.

На следующий день Купферблюм пришел на завод, его окружили рабочие из всех цехов, которым он рассказал случившееся и содержание листовки. Рабочие выражали ему сочувствие.

На «Искра революции». В ночь на 12 сентября расклеены были и разложены листовки. Когда в ночь на 13-е пришел наш товарищ на работу (тов. Аре), его не пустили и предложили прийти утром в дирекцию. Утром директор подал ему листовку и спросил: «Твоя работа?». Наш товарищ поблагодарил его за то, что директор дал ему прочесть листовку и обложил директора матом и заявил, что с дирекцией по этим вопросам в переговоры не вступает.

Результат — перевод с ночной работы на дневную.

На 5-й Швейной фабрике (Пресня). Листовки были разложены в отрезках материи. Рабочие развертывали материи перед началом работ и начали читать листовки. Партийцы пытались отнять, но это не удавалось, ни один беспартийный не отдавал. На помощь позвали секретаря ячейки и председателя] завкома, которые требовали отдать. Рабочие заявили, что «прочтем, тогда отдадим». Секретарь и предзавкома ничего сделать не могли.

На /.../[436] — Роздано по рукам и зачитано в цеху вслух. Среди рабочих возбуждение. Многие демонстративно показывают аппаратчикам листовки, не выпуская их из рук.

3-д Красная Пресня — расклеено на з[аво]де и разбросано по квартирам рабочих.

Гаммер и Вэк. На бюро ячейки партиец, который прочитал и передал другому, на вопрос, почему не разорвал, ответил, что листовка говорит о нужном деле и об этом должны знать рабочие. Так же ответил на вопрос предзавкома беспартийный.

На Дуксе. Листовка была разбросана по заводу, роздана по рукам, разложена по станкам. В одном цеху комсомолец зачитал листовку вслух в присутствии нескольких десятков рабочих. Во время обеда при разброске листовки произошла свалка между беспартийными рабочими и партийцами, желавшими разорвать листовку. Причем последних здорово поколотили. На следующий день несколько беспартийных рабочих подходили к нашим товарищам и предлагали созвать явочным порядком митинг, на котором вынести резолюцию протеста. Общее настроение сочувственное.

Вход на открытые собрания ячеек по билетам. Билеты даются беспартийным рабочим по особому отбору. Оппозиционерам билетов не дают.

На целом ряде предприятий — отчетные доклады по нескольку раз срывались, т. к. никто не собирался. Были выступления оппозиционеров на следующих предприятиях: 1) 1-я Образцовая типография, 2) Водоканал, 3) Шаб[аловский] трам[вайный] парк, 4) Пролетарий, 5) Либерс, 6) Каучук, 7) Искра революции, 8) Дукс, 9) Гаммер, 10) Морзе, 11) Чаеразвеска, 12) Деревообделочный завод. (Сведения далеко не полные.)

На Дуксе. 12/IX на заводе состоялось общее собрание рабочих с докладом Бубнова[437] о деятельности Моссовета. В своем докладе Бубнов говорил примерно так: «Рабочий разжирел, зазнался, сколько ему ни даешь, все мало. До революции рабочие спали в казармах на тряпках, а теперь спят на кровати. Раньше рабочие не ели мяса, а теперь едят его с макаронами. Чай пьют в накладку, употребляют крупчатку, последнее является явным безобразием ввиду затруднений с хлебом». О хлебозаготовках он сказал, что они идут очень плохо, но к чрезвычайным мерам правительство не вернется. На вопросы рабочих, «а что будет предпринято для усиления хлебозаготовок», он не ответил. Дальше он поспешил заверить рабочих, что Москва в хлебе нуждаться не будет, как бы с хлебом плохо ни было. Особенно подробно Бубнов остановился на вопросах зарплаты и производительности труда. На примере заработка своего сына, получающего по 3-му разряду 170 руб., он доказывал, что зарплата достаточно высока, зато, по его словам, низка производительность труда, слаба трудовая дисциплина и пр.

Вся речь Бубнова сильно возмутила рабочих. В прениях высказалось 4 человека. Выступавшие говорили о неправильной линии Моссовета в жилищном, налоговом, народного образования вопросах. Речь нашего товарища, резко критиковавшего новый закон о квартплате, хлебозаготовительную политику, линию в области зарплаты и т. д. была поддержана бурей аплодисментов рабочих.

К заключительному слову из 3000 собравшихся осталось не более 50 чел. Наш товарищ выступил с предложением перенести собрание на следующий день. Против этого выступил секретарь ячейки и, несмотря на все протесты наших товарищей, резолюция была принята 50 присутствовавшими от имени 3000 рабочих Дукса.

На Пролетарии (кожевенный завод в Замоскворечье). По докладу отчетному выступили оппозиционеры. Говорили о неправильной линии Моссовета в области жилищной (о новом квартирном законе), в зарплате, в нар[одном]образовании, в судебной практике.

Выступивших слушали очень внимательно. Прения были прекращены волею собрания — аппаратчики, таким образом, не успели выступить.

Оппозиционеры предложили резолюцию, за нее голосовали 11 чел. При голосовании произошел такой эпизод: один рабочий (12-й) пытался несколько раз поднять руку за нашу резолюцию и каждый раз его руку одергивала сидящая рядом его жена. 12-го, таким образом, не сосчитали. 25 рабочих голосовали как воздержавшиеся.

На Гаммере. По отчетному докладу выступили оппозиционеры (по квартплате, зарплате, в связи с займом индустриализации и пр.). В частности, был задан вопрос докладчику — члену Моссовета: «Сколько оппозиционеров выслано и арестовано?». Докладчик ответил: «Мы считаем гвозди, кирпичи, стекло, а оппозиционера мы не считаем». Этот ответ вызвал большие разговоры. Рабочие говорили о том, что член Моссовета, так отвечающий, не понимает политической роли Моссовета как органа пролетарской диктатуры и т. д.

На заводе Кр[асная] Пресня. Листовки о болезни Л.Д.[Троцкого] распространены были исключительно партийцами и беспартийными рабочими. Оппозиционеры в распространении листовок участия не принимали. Партийцы просили листовок дать им как можно больше. Секретарь ячейки завода спрашивал наших т[овари]щей — скоро ли кончите разброску и когда те сказали, что листовки уже больше не распространяются, заявил, что беспартийные рабочие в мех[аническом] цеху раскладывают листовки по всем верстакам. На этом же заводе был факт: инструктор райкома пришел говорить с секретарем о вербовке новых членов в партию, секретарь заявил, что нужно думать о том, как удержать старых, ибо 15 чел. подали заявления о выходе из партии и никакие уговоры не помогают, мотив — в партии засилье.

В разговорах в цехах зачастую партийцы рабочие поддерживают наших, заявляя, что оппозиция оказалась права.

На Динамо. Листовка о болезни Троцкого встретила живой отклик среди рабочих. Расклеенную листовку срывали члены партии и комсомольцы, отношение рабочих к ним было враждебное. Рабочие заявляли им, что, мол, вы срываете по своей обязанности.

На АМО. Листовка принята была рабочими хорошо, за исключением некоторых, партийных и беспартийных, которые попадавшиеся им листовки несли в ячейку.

На заводе Баскакова. Листовка была и на заводе, и в общежитии. Отношение рабочих к ней положительное. На другой день после распространения листовки на открытом собрании ячейки вторым вопросом (когда уже осталось мало народу, особенно беспартийных) была поставлена информация о листовках. Докладчик заявил: «Наше международное положение ухудшается, а оппозиция старается использовать эти трудности, мы этого не допустим». С отповедью докладчику выступили два товарища, однако была принята резолюция против двух, где, помимо общих ругательских фраз по адресу оппозиции, есть также требование организации слежки за рабочими-оппозиционерами, а в случае продолжения ими защиты своих взглядов предлагается уволить их с завода.