Начало нового этапа в отличие от русской революции наступило в Китае сейчас же после поражения революции на первом этапе. Как в русской революции, так и в колониальных движениях наступление нового этапа не означает, что отпала задача вовлечения крестьянства в революцию, организации его для восстания, а также быстрого и решительного проведения его требований в день победы революции. Наоборот, если на первом этапе революции сотрудничество обоих классов достигается путем блока партии революционного пролетариата с революционной партией мелкой буржуазии, то на новом этапе с отходом эсеров или левого Гоминьдана от революции революционный пролетариата в лице своего авангарда — компартии — должен сам организовать революционное крестьянство, непосредственно на него опираться и руководить экспроприацией помещичьей собственности, не отказываясь также от необходимых в условиях борьбы социалистических мер. Этот лозунг означает: компартия, не надейся больше на другие партии, сама организуй крестьянство, веди его на борьбу, просвещай его, указывай ему путь. Это есть не забвение крестьянства и перепрыгивание через него, а теснейшая непосредственная связь с ним.
В отношении цели, к которой компартия должна стремиться, в проекте программы сказано:
«Пропагандировать самостоятельность пролетариата, как класса, его принципиальную враждебность буржуазии, причем эта враждебность отнюдь не уничтожается возможностью временных соглашений с ней; всемерно развивать и прививать массам идею гегемонии рабочего класса, выставляя и в настоящий момент проводя в жизнь лозунг организации Советов рабочих и крестьянских депутатов» (с. 84).
Итак, идею гегемонии рабочего класса — вот какую конечную цель должна пропагандировать коммунистическая партия. И на протяжении всей программы не указана необходимость хотя бы пропагандировать идею пролетарской диктатуры, если уж не делать ее боевым лозунгом агитации. Но надо сказать, что и в повседневной агитации, в Китае например, идея гегемонии уже недостаточна в настоящей стадии революции.
На первом этапе революции, когда партия мелкой буржуазии выполняет еще революционную роль, идея гегемонии пролетариата в демократической революции, противопоставляемая идее буржуазно-либерального руководства силами революции, служит для проведения разграничительной черты между большевизмом и меньшевизмом. С переходом революции новый этап гегемонии перестает выполнять эту роль. В России с 1917 г. меньшевики не отрицали пролетарской гегемонии в революционной борьбе, требуя только, чтобы пролетариат не претендовал на завоевание власти и руководства ею. В 1918 г. меньшевик Мартынов писал в ц[ентральном] о[ргане] меньшевиков «Рабочий Интернационал» (№ 3—4 за 1918 г.), что автором идеи пролетарской гегемонии был патриарх меньшевизма Аксельрод, который развивал ее еще в 90-х годах, когда он предполагал, что от революции нас отделяет еще долгий промежуток времени:
«Этим обстоятельством, полагал он (Аксельрод), русская социал-демократия может и должна воспользоваться, для того чтобы постепенно возвысить пролетариат до роли гегемона в нашей буржуазной революции, т. е. сделать его способным, избегая изоляции от союзников, которая накануне буржуазной революции преждевременна и опасна, сознательно поддерживать борьбу одних союзников, прямо ведя за собою других (наиболее демократических)...»
Это толкование гегемонии как сознательной поддержки «других» классов (т. е. буржуазии) Мартынов, уже будучи членом ВКП, повторил в своей знаменитой статье о китайской революции, напечатанной в прошлом году в «Правде». Опираясь на постановление VII пленума ИККИ, Мартынов писал, что пролетариат не должен завоевывать «гегемонии» в борьбе за власть против либеральной буржуазии, а в союзе с нею: «То, что для пленума ИККИ должно было явиться лишь в перспективе, как результат завоевания пролетариатом гегемонии в революции (отпадение промышленной буржуазии), то для тов. Радека является исходной точкой (низвержение капиталистического производства).»
Смысл этого меньшевистского понимания гегемонии такой: «Пролетариат, борись больше всех, но не претендуй на власть, поддерживай власть «революционной» промышленной буржуазии».
Чтобы отграничить большевистское понимание пролетарской гегемонии от меньшевистского, нужно ясно сказать, что речь идет о борьбе пролетариата за власть и руководящее положение в революционном правительстве. Это выражается лозунгом диктатуры пролетариата, опирающегося на крестьянство.
В «дополнительных тезисах», принятых II конгрессом К[оммунистического] И[нтернационала], говорилось (п. 9):
«В первой стадии своего развития революция в колониях должна проводиться по программе с чисто буржуазными реформистскими пунктами, как-то раздел земли и т. д. Но из этого не следует, чтобы руководство революцией в колониях находилось в руках буржуазных демократов, напротив, пролетарские партии должны вести усиленную пропаганду коммунистических идей и учредить при первой возможности крестьянские и рабочие Советы. Эти Советы будут работать наравне с советскими республиками прогрессивных капиталистических стран для окончательного свержения капиталистического строя всего мира».
В противоположность этому, проект программы отделывается от вопроса о Советах бессодержательным указанием «в надлежащий момент» проводить в жизнь лозунг организации Советов рабочих и крестьянских депутатов. Вместо Советов рабочих и крестьянских депутатов — органов, борющихся за власть,— проект программы рекомендует коммунистическим партиям «сосредоточить свое главное внимание на создании широких массовых организаций пролетариата (профсоюзов) и революционных крестьянских союзов, на выработку требований и лозунгов, касающихся непосредственно рабочего класса».
Это есть увековечение роковой прошлогодней тактики с оттягиванием организации Советов, с подменой их всякого рода организациями, по самому существу своему не могущими стать органами власти.
Марксистские партии везде воспитывались и вырастали, главным образом, на почве резкой и решительной идейной борьбы с мелкобуржуазными демократами и с их перекрашиванием в розовый цвет социализма, перекрашиванием, имеющим целью обмануть бдительность пролетарского авангарда и подчинить его себе. В Китае это жульническое перекрашивание демократов в коммунистический цвет достигло грандиозных размеров: Гоминьдан вступил сочувствующей партией в К[оммунистический] И[нтернационал]; Чан Кайши готов был себя объявить левым коммунистом, троцкистом и т.д., только бы не выпустить из-под своего влияния кит[айскую] компартию. Предвидя такую возможность, II конгресс К[оммунистического] И[нтернационала] в написанных Лениным тезисах ставил компартиям две задачи: бороться против перекрашивания демократов в коммунистические цвета и во что бы то ни стало охранять политическую и организационную самостоятельность коммунистических партий. В п. 9 тезисов говорилось:
«Необходима решительная борьба с перекрашиванием не истинно коммунистических революционных освободительных движений в отсталых странах в цвет коммунизма;
К[оммунистический] И[нтернационал] обязан поддержать революционные движения в колониях и отсталых странах лишь с той целью, чтобы элементы будущих пролетарских партий, коммунистические не только по названию, во всех отсталых странах были группируемы и воспитываемы в сознании своих особых задач, задач борьбы с буржуазно-демократическими движениями внутри их нации. К[оммунистический] И[нтернационал] должен вступать во временные соглашения, даже в союзы с буржуазной демократией колоний отсталых стран, но не сливаться с ней и безусловно сохранять самостоятельность пролетарского движения даже в самой замечательной его форме.»
Вместо этого после прошлогодних событий новый проект программы К[оммунистического] И[нтернационала] преподносит нам такую «эластичную» формулировку: