Одним из принципов, на которых зиждилась доктрина Артигаса, была демократия. Именно для того, чтобы осуществить ее, Артигас предстал перед ассамблеей, дабы она утвердила его мандат.

Мой авторитет исходит от вас, — сказал он, — и кончается в тот момент, когда вы вновь соберетесь. Вы — та сила, которая располагает полностью всеми правами. Пусть возникнут перед вашим взором результаты моих надежд и жертв, и вы сами определите, каково должно быть вознаграждение за мои труды. Сейчас вы решаете, сохранить мои права или нет.

Артигас хорошо знал, каких жертв потребовала борьба. И он с полным правом мог сказать:

— Пепел и руины, кровь и отчаяние — такова картина, которую вы видите на земле Восточного берега, и такова цена ее освобождения. Но зато теперь там живет свободный народ.

Затем он заговорил о необходимости защищать права народа, который, несмотря на то, что прошло уже три года революции, все еще был беззащитен. Он предложил также признать верховную власть Конституционной ассамблеи.

«Призыв Артигаса», как назвали произнесенную им речь, потряс всех присутствующих. Участники ассамблеи прониклись горячим чувством восхищения и признательности к руководителю великого исхода и защитнику народа.

После проверки полномочий делегатов и назначения комиссий приступили к формулированию восьми важнейших пунктов. Среди них было требование публичной сатисфакции Артигасу за нанесенные ему оскорбления. В остальных пунктах содержалась политическая программа ассамблеи: оборонительно-наступательный союз Восточной провинции с другими провинциями, то есть принцип конфедерации, исключающий подчинение одной провинции другой, что имело место при предшествующем правительстве; полная свобода Восточной провинции, жители которой являются независимым народом, хотя и подчиняются конституции, утверждаемой конгрессом всей нации. Затем были избраны пять депутатов, которые должны будут представлять Восточную провинцию в Буэнос-Айресе.

13 апреля, после целой недели дебатов, были окончательно сформулированы двадцать статей, которые составили нечто вроде краткой конституции. Этот документ получил название «Инструкции 13-го года». В ее редактировании приняли участие многие патриоты, но наиболее ярко здесь чувствовалось направляющее воздействие принципов Артигаса. Это был документ, вдохновленный передовой конституцией Соединенных Штатов 1787 года, воплощавшей демократическую идеологию своей эпохи и отражавшей потребности своей страны.

В «Инструкциях» речь шла о взаимоотношениях между центральным правительством и правительством провинции, о правах жителей Восточного берега, об их отношениях с жителями других провинций и других стран. В «Инструкциях» была ясно определена абсолютная независимость колоний от испанской власти — этот пункт стоял первым. Разумеется, его не разделяли монархисты, засевшие в аргентинском правительстве. Хотя они и участвовали в борьбе против Испании, на деле они стремились заменить власть Испании другой, тоже монархической властью.

Простые и мудрые принципы Артигаса, положенные в основу «Инструкций 13-го года», определяли такую политическую форму, которая в то время больше всего отвечала интересам огромных территорий, составлявших вице-королевство Ла-Плата. Территории эти имели важные общие проблемы, но вместе с тем различались географическими факторами и, следовательно, производительными силами и торговлей. С другой стороны, идея конфедерации принадлежала еще Морено, который считал, что, когда будут разрушены старые связи, привязывавшие народы колонии к испанской метрополии, каждая провинция должна стать самостоятельной. Эту идею сразу воспринял Парагвай, и в таком направлении он и действовал. Теперь Артигас предлагал на практике применить принцип конфедерации к другим провинциям. «Инструкции», таким образом, были проникнуты духом прогрессивных конституционных идей, и их разделяли делегаты, которые повезли этот документ на рассмотрение Конституционной ассамблеи в Буэнос-Айресе.

На апрельском конгрессе, после того как был окончательно Разработан текст «Инструкций», а также на предварительных совещаниях, происходивших в доме Артигаса, было обсуждено — и утверждено создание местного экономического правления, первого административного органа, который, как и Кабильдо, был коллегиальным. По этому вопросу Артигас снова взял слово:

— Надо ли вам говорить, что страна наша повергнута в хаос и беспрестанно терпит ужасы насилия, нарушающие спокойствие граждан и общественный порядок. Эти бедствия нельзя преодолеть, пока мы заняты преследованием врага во вражеском городе Монтевидео. Поэтому я обращаюсь к благоразумию народа для того, чтобы выбрать такие меры, — которые могли бы по крайней мере уменьшить эти бедствия.

Все понимали, какая тяжкая сложилась ситуация. Она была порождена войной и насильственным разделением территории: часть ее все еще подлежала юрисдикции Монтевидео, находившегося в руках испанцев, другая часть относилась к Буэнос-Айресу, а северные земли находились под юрисдикцией Мисионеса. Чтобы решить эту проблему, конгресс постановил образовать «муниципальный орган для осуществления правопорядка и внутренней экономики и торговли страны». В этот орган выбрали Артигаса и других видных участников конгресса.

После того как в Буэнос-Айресе узнали о работах конгресса, проведенного Артигасом в апреле, правительство послало следующее заявление: во-первых, государственное управление является делом Конституционной ассамблеи всей Ла-Платы, и потому Артигас не должен создавать какие-либо органы власти в Восточной провинции; во-вторых, население Восточного берега составляет единое целое с жителями остальных провинций, а армия, в том числе и армия Артигаса, является только вспомогательной силой в данных провинциях. Эти тезисы соответствовали духу абсолютистского унитаризма, которого придерживалось правительство Буэнос-Айреса; он резко противоречил принципам федерации, которые отстаивал Артигас и народ Восточной провинции. Еще находясь в лагере Сальто-Чико, Артигас заявлял, что его войско — это не войско наемников, и потому он считал неправильным платить солдатам заработную плату. Для него армия была вооруженным народом. Поэтому он предложил делегатам конгресса отстаивать тезис о том, что каждая провинция должна располагать собственным войском. Приехав в Буэнос-Айрес, делегаты узнали, что их не допускают в ассамблею. Несмотря на протесты многих участников, членам Ложи действительно удалось с помощью чисто формальных уловок лишить восточных делегатов их прав. Истинная же причина заключалась в том, что привезенный ими документ содержал аргументы в защиту интересов провинций. Центральная власть, не скрывавшая своей склонности к монархизму, даже не разрешила их выслушать.

Артигас узнал об этих интригах от Ларраньяги, который просил срочно переоформить их мандаты. Он поспешил подтвердить делегатам необходимость защищать «Инструкции», напомнив, что народ принес жертвы не для того, чтобы в Буэнос-Айресе был восстановлен тиранический режим. Другое письмо Артигас направил правительству.

Длительные переговоры Артигаса с Буэнос-Айресом, которые велись через Ларраньягу, приобретали все более ожесточенный характер. В конце концов в Восточной провинции был созван новый конгресс. Правительство Буэнос-Айреса поручило созыв его Рондо, стремясь к тому, чтобы вновь избранные делегаты не были бы сторонниками федерализма, который отстаивал Артигас. Предполагалось, что таким образом удастся избежать обсуждения на ассамблее вопросов, изложенных в «Инструкциях». Хотя между Рондо и Артигасом имелась договоренность о совместном проведении конгресса, различие их взглядов, разумеется, не замедлило сказаться.

Рондо распорядился, чтобы конгресс собрался в Масиэль около Мигелете. Он открылся 8 декабря под его председательством. На этом заседании при очевидном нарушении законности игнорировались власть и роль Артигаса (раздавались даже голоса: «А кто такой Артигас?»). Собрание прошло в обстановке слепого подчинения Буэнос-Айресу, и в соответствии с его указаниями были выбраны три делегата — двое священников из этого города и Ларраньяга, приверженность которого к артигасовской идеологии сумели свести на нет тем, что назначили его заместителем директора публичной библиотеки в Буэнос-Айресе. На этом же заседании конгресса, где полностью игнорировались резолюции, принятые до того в Трес-Крусес, был назначен новый орган провинциальной власти. В последний день конгресс получил длинное заявление от Артигаса, в котором он протестовал против того, что не была признана власть народа и его собственная. Артигас направил конгрессу также копию другого заявления, обращенного к местным кабильдо, с подробным объяснением всего происшедшего; в этом, заявлении он просил кабильдо ответить на вопрос о том, признают и они его руководство, ибо в противном случае он немедленно отойдет от борьбы.