– Я смутно помню, что было, доктор. Тьма вокруг, одиночество и безысходность. А потом появился друг и повёл меня к выходу.

– Друг? О каком друге ты толкуешь? – удивился врач. – О нём? – Палец указал на Мыслящего.

– Нет, я о моём Симбионте. Я назвал его Лаки. Я звал всех, Слота и Лаки в том числе. В какой-то момент Лаки откликнулся и указал направление, куда идти в темноте.

– Кстати, насчёт Симбионта, – стушевался Герман Генрихович, – тут такое дело. Настоящим Изменённым ты так и не стал, исследования показали замерший процесс и неактивного Симбионта. Но вот удивительное дело, примерно в то время, когда ты был на Грани, он резко активизировал свою деятельность и начал поглощать раковые образования. Полагаю, если бы не он, вряд ли бы мы с тобой сейчас разговаривали. Вот такие дела. Так что будем наблюдать за тобой и твоим Лаки и лечить вас обоих. – Врач поднялся со стула и направился к выходу, но вдруг остановился и развернулся к Максиму. – Если не ошибаюсь, Лаки в переводе с английского означает Счастливчик? Ну-ну, счастливчики… Я вызвал специалистов по Симбионтам, они появятся здесь, как только освободятся, тогда и поговорим подробнее. Думается мне, что эти товарищи будут счастливы получить такую загадку. А пока отдыхай, до встречи позднее.

Доктор вышел из палаты, а Макс перевёл взгляд на Слота.

– Ты знаешь, Слот, кажется, я начинаю соображать. Со слов Германа Генриховича становится понятным, почему Лаки появился не сразу. Вот только непонятно, почему он не выходит больше на связь, как бы я его не звал.

– Максим, не переживай и не торопи события. Дай ему время. И не забывай всё время с ним разговаривать, я думаю, ему это необходимо для повторного самоосознания. Недаром он проснулся на твой зов. А теперь извини, Максим, мне надо навестить своего Куратора. Пришло время. Но я вернусь сразу, как только смогу, ты даже не сомневайся.

Мыслящий поднял платформу на ноги, послал ментальный импульс спокойствия и уверенности своему подопечному и посеменил к выходу. Ему предстояла непростая встреча с Куратором, а, возможно, и со Старейшинами. Скоро решится его судьба. Но в любом случае, если что, то он будет просить отсрочку, чтобы быть со своим другом столько, сколько нужно. Это теперь его новый долг и новый Поиск.

Макс остался лежать в палате в гордом одиночестве, разглядывая обстановку, аппаратуру и ёрзая на ложе, ведь спина его оставалась всё ещё зафиксированной. Пока не пришло время её лечить, сначала надо не дать ему умереть, как сообщил ранее в беседе Герман Генрихович.

Ласковое солнце приятно нагревало панцирь, проникая сквозь толщу воды на мелководье. Наконец-то удалось вылезти из этой опостылевшей платформы, на протяжении десятков лет хранившей в себе его тело. За это время бывали моменты, когда Слоту с Искином приходилось заниматься только платформой, вышедшей из строя, чтобы Мыслящий мог вернуться к своим прямым обязанностям и ремонту корабля. Теперь надо чаще бывать в своей естественной среде обитания, чтобы восстановить баланс организма и подготовиться к размножению.

Слот снова с наслаждением перебрал ножками, поворачиваясь другим боком к тёплым лучам. Вокруг порхали разноцветные рачки, скользя упругими телами под шустрые взмахи своих плавников. Мыслящему очень нравились рыбки, которых он с удовольствием разглядывал в телепередачах на Земле, но и тут, в родном Центральном Море, было чудесно. Земные рыбы имели разнообразную пёструю расцветку, но, к сожалению, не умели менять цвет в угоду настроению, как это делали рачки, и из-за этого казались ущербными. По бегущей волне меняющейся цветовой палитры в стае рачков можно было многое рассказать о событиях окружающего водного пространства. Вон за тем рифом, например, кто-то охотится, оттуда идёт синяя волна испуга, а тут пока наблюдаются спокойствие и идиллия, потому что цвет рачков подобен искоркам сияющей радуги солнца на играющей волне.

Мыслящий отрешился от всевозможных переживаний и направил почти все потоки сознания на созерцание окружающей жизни. Редко когда удаётся почувствовать такое спокойствие родного Мира. Один поток испытывал лёгкую тревогу и волнение за Максима, думая о том, как он там сейчас. Ещё один поток ожидал скорого пришествия Куратора, которому половину отлива назад было послано приглашение на обмен информацией, а пока тщательно просматривал объём подготовленных к обмену данных. Куратор дал своё согласие, несмотря на присутствие в кластере. Слот оценил этот жест, ведь настройка на кластер и выход из него занимают какое-то время. Требуется передать кому-то снимок своей памяти и текущие размышления, вызывая неприятный диссонанс у принимающего. Поэтому такие экстренные выходы, как правило, не приветствовались. Но Слота не было слишком долго, и никто уже не ждал его возвращения из Поиска, поэтому его появление стало приятным сюрпризом для Куратора.

Слот почувствовал ментальный посыл приветствия и отключился от созерцания, направив всё свое внимание на приближающегося Куратора. Огромный Мыслящий в фазе Заката, раза в четыре больше самого Слота, медленно взбирался на тёплый камень мелководья. Куратор практически отвык двигаться, проводя почти всё время в кластере, и теперь делал это весьма неуклюже. Он подполз почти впритык, усевшись прямо напротив своего небольшого Воспитанника.

Куратор был очень рад видеть малыша, но виду не подавал, ведь он должен быть суров, чтобы вынести Решение о наказании в случае необходимости. Хотя в глубине своего разума он поддерживал вечного тихого бунтаря, постоянно совершавшего поступки наперекор устоявшимся традициям. На этом стояла и стоит эволюция их общества, чрезмерно стабильного, разумного, а потому нуждающегося в подобных бунтарях. Куратор полагал, что Слот ещё не сказал своего последнего слова в Поиске, и ожидал от него чего-то необычного. Взять хотя бы столь долгое отсутствие, наверняка неспроста это произошло.

– Вечного полдня на мелководье тебе, Куратор, – приветствовал Слот своего воспитателя, как младший старшего.

– Тихой волны тебе, Воспитанник. Мои глаза счастливы видеть твой непострадавший панцирь. Тебя долго не было, все решили, что навсегда. Что твой Разум принёс нам из Поиска?

– Куратор, я почти всю фазу Рассвета провёл на одной периферийной планете, ранее состоявшей в Межгалактическом Совете. Планета называется Земля, вышла из Совета в результате военной ошибки Галлы в Солнечной системе. Хирты открыли Пробой на пятой планете и начали активную экспансию. Из-за эскалации конфликта с повышением уровня военных технологий от пятой планеты остался один астероидный пояс, что повлекло глобальную катастрофу, исчезновение жизни на четвёртой планете и почти полную гибель цивилизации на Земле. Новая цивилизация более агрессивная, но и более изобретательная. Она периодически дарит нам Потенциалов, среди них я и нашёл своего Изменённого. И я впервые осознал цвет дружбы, возможно, впервые из Мыслящих, если я обладаю точными сведениями. Я буду рад донести Народу Мыслящих эту Истину, но сначала хочу поделиться ею со своим Куратором. Ты откроешь мне свой Разум для контакта?

– Да, Воспитанник, начинай.

Слот установил ментальный канал с Куратором и запустил передачу всех ключевых событий Поиска, выжимку которых он подготовил в отдельном потоке сознания. Закончился отлив, начался следующий прилив, а солнце почти перестало греть панцири. Наконец, Куратор принял последнюю мысль из передачи и клацнул створками раковины, подняв вокруг небольшую муть из донного ила.

– Да-а-а, мой Воспитанник, чего-то в таком духе я и ожидал от тебя, но, чтобы в таком качестве?! Тут ты меня просто заставил испытывать восхищение. Почти всё произошедшее во время твоего Поиска я успел осмыслить при приёме, но для принятия Решения необходимо всё же обратиться к кластеру Старейшин. Предмет обсуждения слишком серьёзен для нашей Расы, я не имею полномочий говорить за весь Народ. Потребуется самое объективное осмысление случившегося, а для него тебе нужно будет передать весь объем знаний.