Справляясь с фактами, мы видим, что они, насколько наши сведения позволяют нам судить, вполне согласуются с этим воззрением. Судя по громадной величине орбиты Урана и сравнительной незначительности его массы, мы можем заключить, что кольцо, из которого он образовался, было сравнительно тонкое и потому долженствовало иметь обручеобразную форму, в особенности если туманная масса была в то время менее приплюснута, чем впоследствии. Отсюда возникли: плоскость вращения, почти перпендикулярная к орбите планеты, и направление вращения, не выказывающее никакого соотношения к движению планеты по ее орбите. Масса Сатурна в семь раз больше массы Урана, диаметр же его орбиты составляет менее чем половину диаметра орбиты последнего; из этого следует, что генетическое кольцо Сатурна, имея окружность, меньшую половины окружности кольца Урана, и толщину в вертикальном направлении, меньшую половины толщины его, так как сфероид, наверное, был в то время столь же приплюснут, как и теперь, а быть может, и больше, должно было быть значительно шире; следовательно, форма кольца Сатурна должна была менее подходить к форме обруча и более приближаться к форме диска; несмотря на разницу в плотности, оно должно было быть, по крайней мере, вдвое или втрое шире по направлению своей плоскости. Вследствие этого вращение Сатурна на его оси происходит в одном направлении с его движением вокруг Солнца и в плоскости, уклоняющейся только на тридцать градусов от плоскости его орбиты. Вследствие тех же причин генетическое кольцо Юпитера, масса которого в три с половиной раза больше массы Сатурна, а орбита почти наполовину меньше, должно было быть еще шире - совершенно дискообразно, могли бы мы сказать. Вследствие этого и образовалась планета, плоскость вращения которой отклоняется от плоскости ее орбиты немногим больше чем на три градуса. Далее, рассматривая сравнительно ничтожные размеры Марса, Земли, Венеры и Меркурия, мы должны принять, что кольца их были очень тонки, так как постепенного уменьшения окружностей этих колец недостаточно, чтобы объяснить малые размеры образовавшихся из них масс; итак, форма этих колец должна была снова подходить к обручеобразной; вот почему плоскости их вращения снова отклоняются в более или менее значительной степени от плоскостей их орбит. Принимая в соображение возраставшую сплюснутость первоначального сфероида в последовательные периоды его сгущения и различные размеры отделявшихся колец, мы полагаем, что вращательные движения различных планет вокруг их осей не противоречат нашей гипотезе, но, наоборот, подтверждают ее.

Этим способом объясняются не только различные направления, но и различные скорости вращения. Казалось бы, всего естественнее, что крупные планеты будут вращаться на своих осях медленнее, чем мелкие; это побуждает ожидать наблюдения, делаемые нами на Земле над большими и маленькими телами. А между тем одно из следствий гипотезы туманных масс, особенно если станем развивать ее как выше, состоит в том, что крупные планеты будут вращаться быстро, мелкие же медленно; в действительности оно так и оказывается. При равенстве других обстоятельств сгущающаяся туманная масса, которая далеко рассеяна в пространстве и внешние части которой, следовательно, должны стремиться к общему центру тяжести издалека, приобретет во время этого процесса сгущения значительную скорость вращения на своей оси; малая же масса - наоборот. Еще заметнее будет эта разница там, где форма генетического кольца способствует, со своей, стороны ускорению вращения. При равенстве остальных условий генетическое кольцо, наибольшая ширина которого направлена по его плоскости, образует более быстро вращающуюся массу, чем такое кольцо, наибольшая ширина которого приходится под прямым углом с его плоскостью; если же кольцо и относительно и абсолютно широко, то вращение будет чрезвычайно быстро. Эти условия, как мы видели, представлял Юпитер; вот почему Юпитер обращается вокруг своей оси менее чем за десять часов. Сатурн, условия которого, как было объяснено выше, менее благоприятствовали быстрому вращению, употребляет на него десять с половиной часов. Наконец, Марс, Земля, Венера и Меркурий, кольца которых долженствовали быть очень тонки, употребляют на то же более чем двойное время, причем наименьшие имеют продолжительнейший период вращения.

От планет перейдем теперь к их спутникам. Здесь, не говоря уже о тех наиболее выдающихся фактах, на которые обыкновенно указывают, именно: о том, что они двигаются вокруг своих планет в том же направлении, в котором последние вращаются на своих осях, в плоскостях, незначительно отклоняющихся от плоскостей их экваторов, и почти по круговым орбитам, - мы встречаем и несколько других многознаменательных фактов, которые никак нельзя оставить без внимания.

К последним принадлежит, между прочим, тот факт, что в каждой группе спутников повторяются в малом виде отношения планет к Солнцу как в вышесказанном отношении, так и в порядке, в котором тела различных величин следуют одно за другим. Начиная от окраины Солнечной системы и переходя к ее центру, мы видим, что она представляет нам четыре большие внешние планеты и четыре внутренние сравнительно малой величины. Подобную же противоположность встречаем мы и между внешними и внутренними спутниками каждой планеты. Между четырьмя спутниками Юпитера это соотношение соблюдается, насколько то допускает малочисленность спутников: наибольшие размеры представляют два внешних спутника, наименьшие же - два внутренних. По новейшим наблюдениям, сделанным Ласселлом, то же самое применяется и к четырем спутникам Урана. Что касается Сатурна, вокруг которого вращается восемь планет второго разряда, то тут сходство становится еще разительнее как в распределении, так и в численном отношении: три внешних спутника велики, внутренние же малы; кроме того, здесь гораздо резче высказывается разница между наибольшим спутником, который величиною почти равняется Марсу, и наименьшим, который с трудом можно рассмотреть даже с помощью самых сильных телескопов. И тут еще аналогия не кончается. Подобно тому как в планетах, идя от окружности к центру, мы замечаем сначала постепенное увеличение объема, начиная с Нептуна и Урана, которые не слишком разнятся в величине, переходя к Сатурну, который гораздо больше, и кончая Юпитером, который представляет наибольшую величину, - так и между восемью спутниками Сатурна. Всех крупнее не тот, который лежит всего ближе к окраине, а, отступя от окраины, третий; точно так же из четырех спутников Юпитера наиболее крупный есть, идя из центра, предпоследний. Эти аналогии остаются необъяснимы с помощью теории конечных причин. Если бы действительно целью этих тел было освещать планету, которой они сопутствуют, то было бы гораздо целесообразнее, чтобы самое крупное тело было в то же время и ближайшее; при настоящем же их положении эти крупные тела, по причине своей отдаленности, меньше приносят пользы, чем самые мелкие. С другой стороны, эти самые аналогии служат новым подтверждением гипотезы туманных масс. Они указывают на действие общей физической причины; они заставляют предполагать генетический закон, действующий равно как в главной системе, так и во второстепенных.

Еще поучительнее оказывается распределение спутников, их отсутствие в некоторых случаях, их присутствие в других, их большая или меньшая численность. Доводом, предполагающим элемент преднамеренности в мироздании, этого распределения объяснить нельзя. Допустим, что планеты, более близкие к Солнцу, чем мы, не нуждаются в лунах (хотя, принимая в соображение, что ночи их столь же темны, как и наши, и даже, сравнительно с их яркими днями, темнее наших, казалось бы, что и им луны нужны не менее нашего), - допустив это, говорим мы, все же как объяснить тот факт, что Уран имеет наполовину меньше спутников, чем Сатурн, несмотря на то что отстоит он от Солнца вдвое дальше? Между тем как обычное воззрение оказывается здесь несостоятельным, гипотеза туманных масс доставляет нам объяснение. Она положительно дает нам возможность предсказывать, в каких случаях спутники должны находиться в изобилии и в каких их вовсе не должно быть. Умозаключение состоит в следующем.