Первое из обычных учений, о котором мы только что упоминали, состоит в том, что в истории прежней жизни нашей планеты встречаются два больших пробела; а из этого обстоятельства заключают, что, по крайней мере, два раза прежде бывшие обитатели Земли были почти совершенно уничтожены и на место их был создан новый разряд существ. Уподобляя общую жизнь на земном шаре нити, Гуго Миллер говорит:

"Она представляет непрерывность от настоящего времени вплоть до начала третичного периода; затем она обрывается так круто, что за исключением микроскопических диатомей, о которых я упоминал в прошлый раз, одной формы раковин до одной формы кораллов, ни один из видов не продолжается по ту сторону перерыва. Далее, впрочем, где замыкается вторичный период, сплетение видов снова начинается и продолжается вплоть до начала второго отдела, и затем, в том самом месте, где палеозоический отдел замыкается, следует новый крутой перерыв, за который перекинулись только два вида растений, да и относительно этого факта существует еще сомнение".

Не только Гуго Миллер, но и большинство геологов заключают из этих перерывов, что на поверхности нашей планеты создавались новые существа, и для обозначения трех преемственных жизненных систем употребляются термины: палеозойский, мезозойский и кайнозойский. Правда, что некоторые геологи принимают это верование не без оговорок, зная, до какой степени геологические исследования постоянно стремятся к восполнению того, что некогда считалось широкими пробелами. Сэр Чарльз Ляйель замечает, что "пробел, существующий в Великобритании между ископаемыми твердого плитняка (лиаса) и ископаемыми талькового известняка, восполняется в Германии богатой фауной и флорой раковистого известняка, кейпера и пестрого песчаника, которые, как нам известно, занимают в хронологическом отношении как раз промежуточное положение". Далее он замечает, что "вплоть до очень недавнего времени ископаемые отчасти каменноугольных пластов были отделены от остатков предшествующей силурийской группы очень резкой пограничной чертой, но новейшие открытия указали нам в Девоншире, в Бельгии, в Эйфеле и в Вестфалии на существование фауны промежуточного периода". И далее: "За последние годы нам удалось уменьшить пробел, все еще отделяющий меловой период от эоценового в Европе". Мы, со своей стороны, присовокупим, что после того, как Гуго Миллер написал вышеприведенную тираду, второй из великих перерывов, о которых он упоминает, был в значительной мере сужен открытием пластов, содержащих палеозойские и мезозойские роды перемешанными между собой. Тем не менее до сих пор еще многие, по-видимому, допускают в фауне и флоре земного шара существование двух великих переворотов, и геологическая номенклатура обыкновенно предполагает эти два переворота.

Прежде чем мы станем искать объяснения этих явлений, взглянем на различные второстепенные причины, обусловливающие перерывы в геологической последовательности органических форм. Мы начнем с более общих, изменяющих климат, а через изменение климата - и распределение органической жизни. Между этими причинами можно указать одну, о которой, сколько нам известно, но упоминал никто из писавших об этом предмете. Причина эта заключается в известном медленном астрономическом ритме, вследствие которого Северное и Южное полушария поочередно подвергаются большим крайностям температуры. Вследствие слабой эллиптичности земной орбиты расстояние Земли от Солнца изменяется приблизительно на 3 000 000 миль. В настоящее время афелий совпадает с нашим северным летом, а перигелий с летом Южного полушария. Но вследствие медленного движения земной оси, которое производит предварение равноденствий, с течением времени должно произойти обратное: Земля будет всего ближе к Солнцу в течение лета Северного полушария и всего дальше от него в течение лета Южного полушария или в течение северной зимы. Период, необходимый для завершения того медленного движения, которое обусловливает эти изменения, составляет приблизительно около 26 000 лет; и если бы не было другого процесса, несколько видоизменяющего первый, оба полушария поочередно испытывали бы это совпадение своего лета с наименьшим расстоянием Земли от Солнца по истечение периода, продолжающегося 13 000 лет. Но дело в том, что в то же время происходит еще более медленное изменение в направлении большой оси земной орбиты, вследствие чего вышеизложенные изменения, происходящие поочередно в обоих полушариях, завершают свой цикл приблизительно в 21 000 лет. Другими словами, если в данное время наибольшая близость Земли к Солнцу совпадает с серединой нашего лета, а наибольшая отдаленность от Солнца - с серединой нашей зимы, то через 10 500 лет Земля будет всего далее от Солнца в середине нашего лета и всего ближе к нему в середине нашей зимы. Разница расстояний Земли от Солнца в двух предельных положениях этих поочередных изменений составляет одну тридцатую долю; следовательно, разница между количествами теплоты, получаемыми от Солнца в летний день при этих противоположных условиях, доходит до одной пятнадцатой. Относя эти изменения не к нулю нашего термометра, а к температуре небесного пространства, сэр Джон Гершель вычисляет, что "23o Фаренгейта составляют наименьшее изменение температуры при таких условиях, которые можно разумно приписывать существующим изменениям в расстоянии от Солнца". Итак, каждое полушарие имеет эпохи, в которых за коротким и чрезвычайно жарким летом следует продолжительная и очень холодная зима. Вследствие медленного изменения в направлении земной оси эти крайности постепенно смягчаются. К концу 10 500 лет достигается противоположное состояние, умеренно жаркое, продолжительное лето сменяется теплой и непродолжительной зимой. В настоящее время преобладание моря в Южном полушарии в значительной мере способствует смягчению тех крайностей, которым подвергается это полушарие вследствие астрономических своих условий. С другой стороны, значительное преобладание материка в Северном полушарии способствует усилению разницы, которая существует на этом полушарии между летом и зимой; так что в настоящее время климат обоих полушарий не очень резко отличается друг от друга. Но через десять тысяч лет Северное полушарие подвергнется гораздо сильнейшим годовым колебаниям температуры, чем в настоящее время.

В последнем издании своих Очерков астрономии сэр Джон Гершель признает это обстоятельство важным элементом в геологических процессах и считает весьма вероятным, что оно отчасти влияло на те климатические изменения, на которые указывают памятники прошлого Земли. Чтобы обстоятельство это играло важную роль в наиболее резких переменах климата, о которых свидетельствуют нам фактические данные, едва ли вероятно, так как мы имеем повод думать, что изменения эти происходили гораздо медленнее и продолжались долее; но что оно могло повлечь за собой ритмическую крайность или большую умеренность климатов, обусловленных другими причинами, кажется нам несомненным фактом. Столь же несомненным представляется нам и тот факт, что согласно с этими изменениями в климате происходили и известные ритмические изменения в распределении организмов, и на эти-то ритмические изменения мы желали бы обратить внимание читателя, как на одну из причин меньших перерывов, замечаемых в преемственности ископаемых остатков. Каждый вид животных и растений имеет свои границы холода и жара, в пределах которых он только и может существовать; и пределы эти в значительной мере определяют географическое положение данного вида. Он не может простираться севернее известной широты, потому что он не переносит более суровой зимы и в то же время не может простираться и южнее, потому что лето для него было бы слишком жарким. Бывает еще и так, что действие температуры на влажность воздуха или на распределение организмов, которыми известный вид питается, косвенным образом мешают ему распространяться за известные пределы. Спрашивается теперь, какой результат принесет медленное изменение климата, происходящее как было описано выше? Предположим, что мы взяли точкой отправления эпоху, когда времена года наименее резко отличаются одно от другого; очевидно, что во время перехода к эпохе наиболее резких противоположностей каждый вид животных и растений будет постепенно изменять границы своего распределения, отодвигаемый далее где возрастающим зимним холодом, где возрастающими летними жарами, и будет удаляться в такие местности, которые еще представляют благоприятные условия для его существования. Таким образом, в продолжение десяти тысяч лет для каждого вида произойдет отлив от известных областей, обитаемых им прежде, а в продолжение новых десяти тысяч лет снова произойдет прилив в эти области. Остатки его исчезнут из пластов, образующихся в этих местностях, и не будут появляться в течение нескольких последующих пластов; затем они снова появятся в пластах, лежащих поверх последних. Но в каком виде появятся они снова? Будучи подвержены в течение 21 000 лет своего медленного отступления и столь же медленного возвращения переменяющимися условиями жизни, они, конечно, и сами подвергнутся изменениям и, по всем вероятиям, во время вторичного своего появления будут представлять некоторые отличия в строении, а может быть, и во внешнем виде образуют новые видоизменения, а может быть, и новые подвиды.